Пройдя длинные извилистые коридоры бункера и подойдя к палате Закрина, Альберт, Виктор и Леонард остановились. Услышав непонятные крики и стоны за дверью и посмотрев на медика, принёсшего им добрые вести, Греций спросил: – Мы точно пришли куда надо?

Мужчина в белом халате и шапке слегка помутился: – Глава, мы пришли именно туда. Просто с плохой новостью я немного повременил… Старейшина не осознаёт где он. У него бред про какое-то место в пустоте, в котором его держали несколько сотен лет, где одному творцу известно, что ему пришлось пережить. Мы не можем вводить пациенту большую дозу успокоительных, так как это может вызвать рецидив, но и держать в таком состоянии тоже невозможно. Его психическое здоровье расшатывается. Мы хотим проверить узнает ли он знакомых ему людей, для выяснения дальнейших действий с …

– Дальнейший действий? Это не просто пациент, это – старейшина совета! Да я бы на вас посмотрел после пяти лет в коме! Тем более в его то возрасте… – Перебил того Краун, разозлившись на бесчувственное и безувожительное отношение медика.

– Прошу меня простить, специальный Лейтенант, но для нас каждый пациент, равнозначен и уникален в равной степени, как и предписано нашим уставом.

Альберт поправил: – Всё нормально Леонард, они знают свою работу. Пожалуйста продолжайте.

– Я хочу сказать, что мы стабилизировали физическое состояние, но его психическое оставляет желать лучшего. Для решения и этой проблемы нам нужен ряд тестов и помощь чтецов, и как можно скорее.

– Тогда не будем откладывать. – Алберт дернул ручку двери, и все зашли в палату. – Один из них как раз сейчас здесь.

Закрин лежал, прикованный к кровати ремнями и страшно оглядывался, дергая головой туда-сюда, пытаясь вырваться. Увидев их, взор его прояснился. Он широко заулыбался и на глазах выступили слёзы.

– Альбер! Альберт, не может быть! Ты всё ещё жив… невероятно. Леонард, даже не постарел… Невероятно… я…

Греций присел на его кровать: – Здравствуй, Закрин, мы не могли постареть всего за пять лет.

– Так это правда… Я думал это все иллюзия! Думал они мне врут! Думал, что я всё ещё в аду, а всех, кого знал уже давно нет в живых, как и меня!

Альберт положил ему руку на предплечье чтобы успокоить: – Ты был в коме после инцидента на посвящении, никто кроме тебя не подвергся такому же эффекту. Они целы и невредимы. Все это время мы ждали, когда ты очнёшься.

– Я был не в коме! Я был в пустоте! – Резко закричал старейшина. – В темнице, где нет ни звука, ни света! Никаких чувств! ничего! Только он… это был сам ужас во плоти! И хоть я его не видел и не слышал, но знал, что он там… в глубине… – Вдруг взгляд его пал на Виктора, и он мгновенно вспомнил: – Мальчик…

– Да-да, это Виктор Звонарь. – Альберт показал рукой, и парень подошёл к пастели старейшины. – Видишь, он жив и здоров.

– Не может быть… Тебя должно было просто разорвать изнутри! Как такое возможно? – Закрин с диким взглядом неутомимо осматривал парня с головы до ног, всё ещё ища какой-то подвох, ожидая ловушки или думая, что всё это нереально.

Виктор же попытался сам обратится к нему: – Здравствуйте, сэр. Я не знаю, как всё это произошло и почему, но я вам невероятно благодарен. Вы спасли меня разбив зеркала и мне очень жаль, что вам пришлось всё это пережить. – Он стоял так близко, что Закрин ухватил того за руку. После чего зрачки его резко сузились, а бешеный взгляд исчез. Он, вдруг, успокоился и пришёл в себя. От такого совершенно неожиданного облегчения медики, наблюдающие за всем их-за двери, забежали в палату. «Одну секунду» сказали они и принялись осматривать пациента.

– Я… я как будто проснулся от невероятно долгого кошмарного сна…– Растеряно, но совершено уверено говорил Закрин, который уже не ёрзал по пастели и, отпустив руку Виктора, положил голову на подушку. – Сколько я был в таком состоянии?

– Пять лет, четыре месяца и шестнадцать дней, господин старейшина. – Ответил ему лекарь, тщательно просматривая какие-то бумаги и постоянно переговариваясь и сверяясь со своими сотрудниками. Наконец, закончив разбирательства, он прервал образовавшуюся тишину. – Мы с коллегами посовещались и пришли к выводу, который совершенно нас вводит в тупик.

Леонард, широко улыбаясь, подошёл к кровати, с другой стороны: – Ну тогда, я полагаю, в его удерживании больше нету смысла.

– Безусловно, специальный лейтенант, – кивнул в ответ лекарь и тут же развязал ремни, удерживающие руки старейшины, – возможно, как мы… изначально и предполагали, близкий контакт со знакомыми людьми и вывел пациента из состояния невменяемости.

– Увы, уважаемый. – Закрин поднял голову и сел на кровати. – Но всё что я нес в бреду было правдой. Вы говорите, что здесь прошло всего пять лет, и что я был в коме. Но снова придя в себя и сопоставив то, что видел с моими знаниями, я могу сделать заключение что вы правы лишь от части. – Опираясь о Звонаря, он поднялся с пастели. – Хочу поблагодарить тебя, молодой человек. Ты не прошёл через то, что пришлось пройти мне, и я молю творца о том, чтобы этого не случилось. Ваше присутствие, дорогие мои, вернуло мне осознание реальности, очистило разум от тьмы, в которой я был на протяжении долгих лет. Прошу простить, но у меня срочное дело к совету, и оно не терпит отлагательств. Извольте выдать мне изъятую у меня мантию и сопроводить к выходу. – Лекари посмотрели на главу, всё ещё сидевшего на кровати, тот одобрительно кивнул. И, когда Закрину вернули все его вещи и довели до лифта, он остановился. – Далее мы сами, господа, спасибо за проделанную работу. – Альберт, Леонард, старейшина и Виктор зашли внутрь и нажали на кнопку. – Простите за срочность, но так было нужно. На все вопросы вы получите ответы. Сейчас я должен созвать собрание совета, на котором вы трое тоже будете присутствовать.

– И я? – Удивлённо спросил Виктор.

– Конечно, если у тебя нету других срочный дел.

– Нет, конечно, нету, господин старейшина. Для меня большая честь присутствовать на собрании.

Закрин говорил совершенно спокойно и глядя ровно перед собой: – Ну тогда дальнейшее обсуждение этого не имеет смысла.

Все замолкли и в тишине продолжили подниматься наверх, где уже виднелся свет, попадающий в почему-то приоткрытую шахту лифта.

Весь путь до залов совета и даже во время ожидания начала процесса ни Альберт, ни Виктор не издали ни звука. Леонард, сидя рядом с ними за трибуной, иногда пытался завязать какой-то разговор, демонстративно поднимая указательный палец, но останавливался лишь, приоткрывая рот, когда замечал их пустой задумчивый взгляд, направленный в центр зала, по которому неспешно ходили члены совета. Ещё бы чуть-чуть и у него лопнуло терпение, но резкое появление Закрина буквально посреди трибун сразу его утихомирило. Пространство по всему залу пошатнулось от раскрывшегося разлома, мощности которого бы хватило, чтобы прыгнуть прямо из-за внешнего круга.

– Прошу всех садиться на свои места. Я объявляю заседание совета открытым. – Громко сказал он, пока брешь в воздухе прямо за его спиной затягивалась, словно быстро заживающий надрез. Разлом схлопнулся как раз к тому моменту, когда все заняли свои места. – Как вы все знаете, … – тут же продолжил старейшина, стоило членам совета невозмутимо, словно они ничего и не видели, рассесться. – … я отсутствовал на протяжение долгих пяти лет, после того самого инцидента. Но на самом деле для меня прошло времени намного больше, чем можно себе представить. И вернулся я с отнюдь не добрыми вестями для нашего дома. Могу точно судить о наличии двух глобальных проблем, которые безусловно приведут к неминуемой катастрофе как во внутреннем круге, так и за его пределами. К счастью, по последним новостями, в третьем мире пока нет абсолютно никаких изменений, но неизвестно как долго это может продлиться… – Он говорил, расхаживая по центру зала, заведя руки за спину, и, услышав шепот, остановился, и направил взгляд на его источник. Тихие голоса разом исчезли, и только тогда старейшина продолжил. – Я начну с объяснения, как и почему я пришёл к таким выводам: Последние пять лет моя душа провела в ужасном, тяготящем, пустом месте, в котором время фактически не существовало. После пробуждения от векового заточения я заметил, что мои способности существенно возросли.