- Это слово я сам придумал, добавив к "химии" корень "крио", обозначающий "холод" по-гречески.
- Так это настоящий холодильник?
- Не просто настоящий холодильник, а... суперхолодильник!
- Круто!
- И научно, - добавил Склянский.
- А когда испытание?
- Через три минуты. В крайнем случае - через пять.
- Пойду ещё выпью газировки, - сказал Лёня, на время удаляясь.
Через четыре минуты из комнаты послышалось:
- Леонид Арнольдович! Вас долго ждать?
- Иду! - крикнул в ответ Лёня, залпом допил третий стакан газировки, спрятал бутылку в холодильнике, сунул то, из чего пил, в раковину ("Ничего, сам помоет") и поспешил на испы-тание.
Склянский стоял перед дверью своего рефрижератора, облачённый в некое подобие ска-фандра.
- А зачем... спецодежда? - спросил Лёня.
- Мы отправимся внутрь холодильника.
- Мы не замёрзнем?
- Нет. Мы совершим научную революцию. Твой скафандр на диване.
Лёня повернул взгляд на шестьдесят градусов вправо. На жёлто-зелёном полосатом диване лежал термокостюм в полтора раза меньше того, что был на Эдмунде Мечиславовиче.
- Ну же, время идёт, - сказал Склянский.
Лёня кивнул и стал надевать экзотический наряд. Через несколько минут удалось туда влезть, естественно, не без помощи Склянского.
- Ну, начнём! - сказал Эдмунд Мечиславович и открыл дверь суперхолодильника...
Внутри была сверкающая пустота, и белые ледышки свисали с потолка и со стен. В даль-нем конце было круглое окошечко. Лёня заметил, что внутренний размер помещения между дверью и окошечком поменьше, чем внешний - всего холодильника, и спросил об этом профессора. Тот ответил, что за окошечком и будет самое интересное.
- А что будет? - полюбопытствовал Лёня.
- Увидишь.
Парочка крионавтов (тоже термин Склянского) подошла к стене с окошечком. Склянский открыл два экрана - слева и справа от отверстия, заделанного стеклом. Лёня стал смотреть на левый, а Склянский - на правый.
- А что будет-то? - не унимался Лёня.
Эдмунд Мечиславович не ответил и нажал в центр своего монитора. В окошечке было видно, как манипулятор поставил на белое возвышение прозрачную баночку.
- А что там? - вопрошал Лёня.
- Гелий, - ответил Эдмунд Мечиславович, будто не замечая приставаний Лёни.
Тот замолчал, а Склянский сказал:
- Сверху на дисплее ты увидишь температуру там, а ниже - состояние частиц газа в банке.
- А какова температура здесь?
- Сейчас - плюс пятнадцать градусов.
- А зачем нам скафандры?
- Мой прибор несовершенный, поэтому при сильном охлаждении того помещения про-изойдёт большой нагрев того, где мы сейчас, но, так как это герметичный отсек, температура в комнате, где стоит холодильник, не повысится.
- А сколько градусов может быть здесь? - спросил Лёня.
- Ну-у... по моим расчётам... где-то... плюс сто пятьдесят, - терпеливо ответил Склянский.
- Ничего себе!
- Итак, эксперимент начинается... - Склянский нажал в угол экрана. - Начинается... сейчас!
На дисплеях стали видны температура и схема расположения атомов гелия в банке. Пока-зания электронного термометра быстро поползли вниз.
Минус десять... тридцать... пятьдесят... восемьдесят... сто...
Ничего не происходит.
Минус сто двадцать... сто пятьдесят... сто восемьдесят... двести...
Лёня почувствовал, что стало жарче.
- Эдмунд Мечиславович, сколько сейчас градусов тепла? - шёпотом спросил он.
- Плюс сто двадцать. Не касайся лицом стекла в шлеме, - так же тихо прозвучал ответ справа.
Минус двести двадцать... двести тридцать... двести сорок...
Температура скафандров едва заметно повышалась.
Минус двести пятьдесят... двести шестьдесят... двести шестьдесят пять...
- Сейчас гелий станет жидким, - сказал Склянский.
Минус двести шестьдесят семь... двести шестьдесят восемь... Частицы сблизились, но оста-вались в таком же беспорядке... Минус двести шестьдесят девять градусов... Гелий стал жидким.
- Есть, - чуть слышно прошептал Эдмунд Мечиславович, но Лёня услышал.
- Что, уже всё получилось?
