Когда я заходила на кухню, чтобы пообедать, Луи испепелял меня таким взглядом, что я мгновенно чувствовала себя виноватой во всех бедах человечества – и в голоде в Африке, и в низких зарплатах рабочим в странах третьего мира, и в разрушении озонового слоя (отчасти, конечно, так и было, но вина вдруг становилась глобальнее), и во многом другом.

Когда мы возвращались из института, Томлинсон обычно валялся на диване в гостиной и читал какой-нибудь журнал – как правило, найденный в моей комнате. Я продолжала упорно запирать ее, пытаясь подчеркнуть свое право на личное пространство, но Луи и Гарри, казалось, в принципе не знали, что это такое, раз за разом вскрывая замок.

Так вот, как только моя нога переступала порог квартиры где-нибудь в пятом часу вечера, Томлинсон поднимал взгляд от журнала, прищуривался, здоровался с Гарри, поднимался и картинно уходил гулять – делал он это обычно через пожарную лестницу, чтобы никто не заметил нового «жильца».

По вечерам, когда мы все втроем ужинали, Стайлс и Томлинсон душевно болтали обо всем на свете – о последних провернутых мошенничествах, о том, как Луи мог бы их улучшить (или о том, как он их сам и провернул), о том, как же изменилась тюрьма, в которой они вместе «кантовались» (они это обсуждали с таким видом, словно были бывшими одноклассницами, так сильно скучающими по своей школе, где все было так легко и беззаботно в противоположность жестокому миру взрослых людей), а мне в этих беседах места не было.

Луи частенько смотрел на меня с ехидностью в глазах, и я всей душой ненавидела этого человека.

Томлинсон спал на диване в гостиной, что, конечно же, было самым неудобным вариантом ночлега в этой квартире, и, кажется, недолюбливал меня даже из-за этого.

Вообще-то я ничего такого этому Луи не сделала – как только он начал с нами жить, я старалась как можно реже попадаться ему на глаза, меньше мешаться и просто почти все свободное время сидеть в своей комнате, пока они с Гарри хохотали в гостиной за просмотром каких-то фильмов и сериалов.

Томлинсон словно взял и отнял у меня главную роль в моем же сериале.

Меня вовсе не бесило, что мы со Стайлсом теперь вообще не могли нормально болтать – дома этому мешал Луи, в жизни – Элли.

Меня это совсем не бесило, потому что я запретила себе еще больше влюбляться в моего телохранителя, некогда работавшего на ФБР и все еще отбывающего срок в тюрьме.

Да и вообще – я не должна была близко общаться со Стайлсом. Он мой телохранитель, он на меня буквально работает. Я могла представить, что была очень важной знаменитостью, которую везде сопровождал охранник. Знаменитости не дружат с такими и не влюбляются в таких.

Раз знаменитости могут, смогу и я.

Я повторяла себе снова и снова, что так было лучше – мы отдалялись друг от друга, что благотворно влияло на мое состояние.

Тем не менее, я не могла отрицать один факт. Меня безумно раздражало, что мы так и не обсудили то, что произошло на Хэллоуин.

Да, возможно для Стайлса это ничего не значило – ну с кем не бывает, - но мне хотелось поговорить и расставить все точки над «и». Так случилось, потому что мы оба напились, или Гарри, как и я, был бы не против все повторить на трезвую голову? Гарри избегал меня, потому что считал привлекательной только в пьяном состоянии?

Почему это вообще случилось?

Чем больше времени проходило с вечеринки (а миновало уже целых две недели), тем сильнее я злилась.

К пятнице я уже была настолько не в себе от присутствия в квартире лишнего человека, о котором я не должна была говорить, от молчания Гарри, от отсутствия личного пространства, от всего, что достигла своего пика.

- Как ты думаешь, - Стайлс вышел из своей комнаты в гостиную. Я сидела на диване и поспешно рисовала на глазах стрелки – ванная была занята Луи (я не понимала, на кой черт он просыпался в то же время, что и мы. В конце концов, нам с Гарри нужно было собираться на учебу, а вот Томлинсону явно никуда было не нужно), так что мне приходилось довольствоваться малым. – Надеть кеды или ботинки?

- Что хочешь, - буркнула я. Внезапно меня стала раздражать его озабоченность своей внешностью – какая разница, будет он в кедах или в ботинках? Никто все равно не будет смотреть на его длинные модельные ноги, которым я, конечно же, не завидовала, - все бабы в любом случае пялились на его лицо. Волосы, максимум.

- Ну, не знаю, - протянул Стайлс, падая на диван рядом со мной. В правой руке он держал черный «Конверс», в левой – высокий ботинок «Доктор Мартенс» на шнурках. Молодой человек переводил взгляд с одного предмета гардероба на другой и, казалось, вел серьезные дебаты с самим собой в голове. – На улице уже достаточно прохладно, мои ножки могут замерзнуть.

- Тогда бери ботинки, - прошипела я, промахиваясь подводкой – вместо века я подкрасила свой зрачок. И чего он пристал ко мне со своим имиджем?

- Но «Конверсы» лучше смотрятся с этими джинсами, - Стайлс игриво поболтал передо мной своими ногами.

- Надевай кеды, - закатила глаза я.

- Ты не помогаешь, - заметил Гарри.

Дверь ванной комнаты хлопнула – вышел Луи, в одном лишь полотенце на бедрах, с мокрыми волосами, капли с которых стекали по его груди.

Чертов козел.

- Слушай, оденься уже во что-нибудь, - огрызнулась я, отбрасывая флакончик жидкой подводки для глаз. – Скоро придет Элли.

- Да что ты агрессивная такая?

- Ты пристаешь ко мне с тупыми вопросами, - откликнулась я.

- Я просто хочу красиво выглядеть!

- Да на кой черт тебе это?! – возмутилась я. – Тебе нужно меня просто охранять!

- Я пытаюсь соответствовать своей роли!.. – всплеснул руками мой телохранитель.

- И давно? – ехидно поинтересовалась я.

- Ой, прекратите, - влез Луи. Мы услышали его далеко не с первого раза, потому что слишком увлеклись обменом претензиями. – Стайлс, просто бери «Мартенсы», а то заболеешь, и тебе придется водить Пуха в предсмертном состоянии!

- Не называй меня Пух, - прорычала я, обращая все свое внимание на Томлинсона.

- Почему? – искренне удивился наш гость. – Гарри тебя так называет.

Я не успела ответить, хотя уже начала продумывать правильный и в достаточной мере (достаточной, чтобы достать Томлинсона и показать, что я себя тоже не на помойке нашла, но недостаточной, чтобы он решил мне отомстить) остроумный ответ, когда раздался звонок в дверь.

Мы все слишком громко замолчали, истерически переглядываясь.

- Я же сказала, - прошипела я. – Скоро придет Элли.

- Заткнись, - не остался в долгу Гарри. – Открывай иди.

Я бросилась к двери, краем глаза заметив, как Стайлс весьма агрессивно попытался затолкать своего друга в окно и, когда тот отказался, все же сделал выбор в пользу ванной.

- Привет!.. – воскликнула я, открывая дверь и бросаясь на Элли с объятиями.

- Здравствуй, - нахмурилась моя вторая телохранительница.

На самом деле, я относилась к Элли достаточно хорошо, чтобы постоянно ее обнимать – если подумать, в отличие от Гарри, она с самого начала была предана делу, с первого дня вживалась в свою роль и пыталась мне помочь.

Но я все равно себя так никогда не вела.

- Хорошее настроение?.. – усмехнулась девушка, заходя в квартиру. Она сняла с плеча рюкзак и поставила его на пол. – Слушай, я зайду в вашу ванную? Мне что-то в глаз попало, хочу его промыть.

- Привет, Элли!.. – появился откуда-то Гарри, причем запыхавшейся. Я предполагала, что он нервно пытался объяснить Луи, как себя следует вести.

За все две недели проживания Луи в нашей квартире у нас еще не случалось такого конфуза, потому что мы встречали Элли прямо на пороге. Мы всегда были готовы к ее звонку в дверь – куртки на нас, рюкзаки на плечах, ключи в руках, улыбки на лицах.

Сегодня мы заболтались.

Я широко улыбнулась и резко повернулась к Стайлсу.

- Элли, - сказала я. – Хочет в ванную.

Натянутая радость Стайлса пропала в секунду.

- О, - протянул он. – Я… я забыл там кое-что. Сейчас уберу и вернусь.