Роб рассказал Тому о холодном приеме, которого его удостоили леди Фортескью на балу у Доналдсонов. Тома там не было.

Чем больше Роб об этом думал, тем больше мучился.

– Ну и что, – невозмутимо сказал Том. – Кругом полно барышень.

– Я тоже себе это говорю, – признался Роб, – но я хочу знать почему. Это не из-за «Олмека». Они об этом знали, и леди Элизабет, по крайней мере, заверила меня, что не верит в то, что обо мне рассказывают. Более того, она предложила сама выведать у этого подонка Пертуи, не принимал ли он в этом участия! Вместо этого она танцует с Пертуи на балу, а мне дает отставку. – Роб нахмурился и снова наполнил свой бокал.

– Возможно, она все еще пытается завоевать доверие твоего кузена и не решается ему сказать, что вы с ней… скажем… друзья, – предположил Том. – Вы – друзья? – ухмыльнулся он.

– Понятия не имею, кто мы, – ответил Роб и снова нахмурился.

– Послушай, олух царя небесного! С каких это пор ты стал таким неуверенным? Ты что, так и собираешься здесь сидеть и запивать бренди свое горе, и плакать оттого, что прекрасная дама потеряла к тебе всякий интерес? Господи, Роб, я тебя не узнаю. Я не верю своим глазам. Ты должен решить, нужна она тебе или нет.

– Знаешь, Том, она мне нравится, – задумчиво пробор мотал Роб. – Уж если мне суждены брачные узы, то – она не хуже любой другой, не говоря уже об очень симпатичном приданом, которое можно за нее получить.

– Очень хорошо, тогда нужно что-то предпринять, – Том налил бренди в свой бокал и внимательно посмотрел на Роба. – Теперь, когда ты при деньгах, потраться на нее. Если тебе удастся ее заполучить, все это с лихвой окупится. Что напомнило мне о тех четырех фунтах, которые ты мне должен…

– Да, сэр. Сию минуту, сэр, – Роб отсчитал четыре фунта и вложил их в руку друга. – Я сделаю, как ты советуешь.

Но знаешь, я чувствую себя виноватым. Я уж боюсь, не совесть ли во мне проснулась. Мне кажется, леди Элизабет заслуживает более достойного мужа. Она придет в отчаяние, узнав, что у меня нет ни гроша, когда мы… поженимся. А мне не хочется причинять ей боль.

Том закашлялся, чтобы скрыть приступы смеха.

– Неужели передо мной граф Берлингем? Не вешай голову, друг мой. Это происходит каждый день. Будь уверен, что женщины к этому готовы. А иначе зачем бы мы стаями собирались вокруг каждой крошки, у которой богатый папочка? Такова человеческая натура. Тебе повезло, что стая леди Элизабет такая немногочисленная. А это мне еще кое о чем напомнило. Позволь мне еще раз предостеречь тебя, что у нее очень развит материнский инстинкт. К тому же она может со временем превратиться в синий чулок. Я кое-что опять вспомнил. Кто-то мне сказал, что она читает Шекспира ради удовольствия! Ну, как тебе это понравится?.. – Хейзлтон в ужасе смотрел на друга.

– Черт побери! Что еще? – Роб потер лоб. – Но мне кажется, что я смогу с этим жить. Она может читать этого своего «Короля Отелло», нет… «Короля Гамлета», или нет? Или «Лира»? Или «Ричарда»? Никак не могу запомнить. И не будет скучать, пока я буду играть в карты в «Уайтсе». Ей будет, чем заняться, пока меня не будет дома.

– Верно, – кивнул Том. – Это верно.

Роб взял деньги из сейфа и отправил Джорди с поручением купить дюжину новых галстуков. Он велел Билли вычистить до блеска коляску, а сам занялся Миртой и Боксом. Было раннее утро, слишком раннее для светского визита, но нетерпеливый, как обычно, он не мог ждать. Он решил нанести визит леди Элизабет без предупреждения. Если он отправит записку, ему могут отказать.

Он не мог себе представить, чтобы Молли была способна произнести: «Нет дома», если на самом деле Фортескью дома, но не принимают.

Как только часы пробили десять, он отправился в Найтсбридж-Терес. На нем был его лучший костюм и новый, только что купленный галстук, который оказался слишком жестким. Ссадина на лбу зажила, и он отменил утренний матч по вольной борьбе, чтобы не заработать новых. Синяк под левым глазом был загримирован одной из мазей Джорди. Тога Билли была чистой после стирки.

Резкий стук львиной головой в дверь вызвал появление Молли, которая перепугалась, как только увидела, кто стоит на пороге.

– О-о-о! Вас ждут?

– Не совсем, – ответил Роб. – Дамы дома? Надеюсь, я не очень рано.

Молли не знала, что ответить. Она минутку подумала и сказала:

– Да… то есть они не ушли, но их здесь нет. – Она с надеждой посмотрела на него, словно хотела, чтобы он разгадал загадку.

– А где же конкретно они могут быть? – поинтересовался Роб.

– Роются в саду за домом. Обе. – Молли внушительно стояла в проходе, не проявив ни малейшего желания пропустить его в дом.

– Мне можно войти? – Роб был уже готов оттолкнуть ее.

– Ваша светлость! Вы можете войти, но их там нет! Они в саду за домом! – она отступила, на лице ее было беспокойство.

– Очень хорошо. Я подожду. Пожалуйста, скажи им, что я здесь. – Роб направился в знакомую гостиную, а Молли – в сад.

Его долгое ожидание сопровождалось доносившимися издалека восклицаниями, шепотом и стонами. Настоящий переполох, – ухмыльнулся он про себя, представив, какую панику вызвал его внезапный визит. В ожидании он внимательно изучал часы, стоящие на камине. Возможно, стоят столько же, сколько все его книги вместе взятые. Почему никому из его предков не пришло в голову приобрести такие часы? Да продав их, он смог бы купить столько овса, что хватило бы на несколько лошадиных жизней. Повернув тяжелые часы на пару дюймов, Роб вытянул шею, чтобы разглядеть, есть ли сзади какая-нибудь надпись, когда услышал приятный голос, произнесший: «Доброе утро!»

Он оглянулся и увидел Бетс, которая с изумлением смотрела на него.

Приветливая улыбка Бетс превратилась в выражение отчаяния, когда она увидела, чем он занимается. Только не еще один любитель часов! Неужели это у них семейное? Она не была готова выслушивать размышления о балансире от этого человека. Она должна добиться, чтобы эти часы убрали подальше от ее глаз и от любого, кто к ним приходит. Возможно, в мамину спальню.

Увидев, какое у Бетс выражение лица, Роб пришел в полное замешательство и почувствовал, как сердце ушло в пятки. Похоже, от этого визита не стоит ждать ничего хорошего. Он сразу это понял.

– Доброе утро! – сказал он, ставя часы на место. Утратив равновесие из-за такого приема, он лихорадочно думал о том, что бы еще сказать. «Говори на нейтральные темы», – посоветовал он самому себе.

– Я восхищаюсь вашими часами, – весело сказал он. – Я, правда, уже и раньше их видел, но у меня все не было времени как следует их рассмотреть. Вы должны очень гордиться, что у вас есть такие часы.

– Угу, – буркнула Бетс.

– Простите?

– Мама ими гордится и радуется, что они у нее есть, но не я. Вы интересуетесь часами? – Глаза Бетс превратились в узкие щелочки. Она подошла поближе.

– Только для того, чтобы знать, который час. Признаюсь, я мало знаю о том, как они устроены. А вы что, интересуетесь? – Робу хотелось бы знать, отчего у леди Элизабет такое лицо. Что он на этот раз натворил?

– Нет! – страстно ответила она. Бетс немного успокоилась и сказала: – Я отношусь к часам примерно так же, как и вы. – Вдруг на ее лице появилась довольная улыбка. – Хотите чего-нибудь выпить? Чаю? Кофе?

– Неплохо бы чаю, – улыбнулся Роб.

Бетс вышла, чтобы отдать распоряжения миссис Акрайт – приходящей стряпухе, и Молли, а Роб остался один и задумался: что же было причиной такого внезапного изменения в настроении леди Элизабет. Вероятно, это имеет какое-то отношение к часам. Он повернул кресло спинкой к камину, на котором стояли часы, и сел в него. Он почувствовал себя лучше, но… появилась леди Стенбурн, раздраженная и суровая.

– Доброе утро, ваша светлость, – холодно проговорила она. – Что привело вас сюда в такой ранний час?

Ему стало понятно, что необходимо увести леди Элизабет из этого дома, из-под присмотра ее матери хоть на время. Он не стал долго раздумывать.