Надо же провидец! Озвучил мои ночные мысли. Однако не только деловой зуд меня толкал туда. Вернее, это я потом понял, что не только.

А по дороге я был уверен, что это именно моя бизнес-чуйка тащит за шиворот сейчас.

Оказалось, нет. Пройдясь по территории, я словно нырнул в далекое прошлое. Корпуса старые, со словом ремонт явно никогда не встречались. Во дворе асфальт положен, наверно, ровесниками Сталина еще. Словом, лучших декораций для съемок постапокалипсиса не найти.

Административное здание выглядело не лучше. Обглоданный линолеум, панели, крашенные ядовито-синей масляной краской, деревянные, местами облупившиеся окна.

Ну такое себе приобретение для прикрытия моих мстительных планов.

Готов я выбросить миллионы на эти руины? И только я хотел сказать жесткое «нет», как сердце едва не выпрыгнуло через горло.

В открытый проем двери я увидел знакомый до боли силуэт. Тонкая, звонкая, с пепельными локонами, стянутыми в небрежный девчачий пучок на макушке, она стояла у окна. Одной рукой усиленно терла глаза, а другой как-то машинально вертела очки.

Во рту моментально пересохло, и я скакнул назад, как взбесившаяся лошадь.

– Маменька. Душ. Еда.

– Сав, это что, запрос для гугла?

– Нет, Петрович. Это план действий.

Резко затормозив, я выдохнул. Определенно, эта девушка, теперь уже женщина, проросла мне под кожу, опутала собой каждый нерв, одним взглядом заставляя сердце биться быстрей. И если раньше меня разрывало от радости, то после ее предательства, казалось, что каждая клеточка пульсирует болью.

В ранней молодости мало полутонов. Счастье – так отвал башки, боль – так искры из глаз, на разрыв. Сейчас просто осколок под кожей. Но, сука, почему ж он так сдетонировал? Любви нет, есть маленький, но чуть ли не вечный огонь моего уязвленного Эго, моего желания отомстить.

– Пойдем, все, что нужно, я увидел, – сухо объяснил я свое бегство. – Домой.

– Так ты еще базу не видел. Поедем?!

Я молча кивнул, не зная, как быть. Может быть, правда, на природе, у озера я выдохну и снова обрету способность соображать. Это ж надо так подпрыгнуть! Я, глазом не моргнув, разговаривал на равных с мощными тузами, доводилось пересекаться и с криминальными авторитетами. А тут один взгляд на бывшую любовь – и сердце заколотилось.

Я еще раз убедился в том, что все делаю правильно. Во что бы то ни стало, я должен избавиться от этой занозы. Иначе так и буду самообманываться, жестко трахая в поезде Жанночек.

Уехав в Москву, я категорически запретил и матери, и Петровичу даже заикаться об Алене, о бывшем друге и обо всем, что может хоть отдаленно их касаться. Под угрозой разрыва отношений. И теперь снимать мораторий спустя столько лет было бы странным, но иначе никак.

Раздираемый противоречивыми мыслями, я потянулся за сигаретами, валявшимися у Петровича на панели. Хотя лет восемь я уже не курю. Прошли те времена, когда сигареты и кофе сутками держали меня на плаву, не позволяя сдаться. Индексы, котировки, деривативы, трейдинг, волатильные рынки – все то, что позволило заработать начальный капитал, все то, что требовало максимальной концентрации двадцать четыре часа в сутки.

Потом курить я бросил, но сейчас потянуло, как наркомана. До одури захотелось обжечь гортань дурманящим дымом и выдохнуть взбунтовавшиеся эмоции.

– Ты что, развязался? – Петрович подозрительно покосился на меня.

– Нет. Дядь Слав, а что Алена здесь делает? Чтоб мэровская невестка работала в таком убогом месте?! К тому же с ее утонченным вкусом и любовью к музыке! Очень неожиданно, – как можно непринужденней ответил я.

Поняв причину моего бегства, Петрович не стал его комментировать. Четко ответил на поставленный вопрос.

– Ну ты ж запретил делиться светской хроникой. Громкая история была! Полуянова посадили за взяточничество в особо крупных размерах с конфискацией. Сыну, правда, он успел квартирку переписать, там они с Аленой и живут. Ромка ж балбес. Это ты да папкины бабки его в институте вытянули. И потом за счет родителей шиковал с молодой женой. А когда остался без поддержки, начал продавать, что удалось спрятать. Потом и этот арык пересох. Тогда Алена закончила бухгалтерские курсы и начала брать подработки. А потом и вовсе из музыкальной школы ушла и вот уже как год у нас работает.

Й-ё-ху! Восторженный адреналиновый сгусток ударил по натянутым, как струна, нервам. Надо же?! Судьба сама уже наказала!

Более жалкой участи для них и представить сложно. Что я испытал?! Злорадство! Самое настоящее, крышесносное и бодрящее! И пусть весь мировой дзен будет в уши дуть, что это низкодуховно, карме вредит и бла-бла-бла.

Я не зефирка в шоколаде, и, если бы не умел добивался поставленных целей, хрен что бы из меня вышло. И сейчас меня ничто не остановит. Как ничто не остановит и мой мозг, который уже принялся за активную разработку плана.

Каждый бизнес-проект – это маленькая жизнь. Сначала рождается идея, робкая, эфемерная, но она зажигает кровь, будоражит круче любых энергетиков, придает остроту серым будням. И ты бросаешься в эту идею с головой. И пусть она кажется нереальной, фантастичной, ты уже знаешь – все получится. И эта уверенность, как мощный магнит, притягивает людей, средства, ты находишь нестандартные способы решения и получаешь ни с чем не сравнимый кайф.

Зацепившая идея, как настоящий охотничий азарт, ведет, буквально тащит за шкирку и не отпускает ни на минуту.

И сейчас я чувствовал то же самое. Еще не оформленная, расплывчатая, она уже сушит волнением горло и колет иголками драйва.

Пока мы ехали к базе, мысли носились хаотично, обгоняя друг друга, сталкиваясь и отскакивая. Но постепенно этот хоровод упорядочился, и как только я увидел широкую гладь озера, вековые сосны, стрелами уходящие вверх и деревянный пирс, ведущий чуть ли не на середину озера, костяк плана созрел.

Если б не Петрович, я б в голос заорал сейчас: «Да!», но я сдержался и облегченно выдохнув, расслабился. Вот он – ментальный оргазм!

Судя по всему, детка, ты думаешь, что сейчас все плохо. Как же ты ошибаешься! Я покажу тебе все, что ты могла бы иметь, дам почувствовать вкус хорошей жизни и вышвырну назад, к твоему мужу-деграданту.

Да! Небольшой город имеет массу преимуществ перед мегаполисом. И найти информацию, кто участвует в торгах – плевое дело. Еще немного усилий – и в руках весомые аргументы, чтобы конкуренты отказались от своих планов. По факту, конкурент один, брат нынешнего мэра, и скорей всего, он подставное лицо. Остальные – для отвода глаз, чтоб общественность не возмущалась.

Поступила информация и об Алене. Завод – это ее основная работа, и еще ведет дела двух фирм – малюток. Значит, если лишить ее работы – это будет весомым ударом по бюджету семьи. Полуянов, не хочется даже в мыслях называть его мужем, перебивается случайными заработками – помогает составить иски, консультирует тех, кому ушлые и компетентные юристы не по карману, и не парится, как обеспечивать жену.

Черт знает, что творится! Только подумал о нем и кулаки непроизвольно сжались. Какого хрена?! Не ты ли хотел, чтоб она страдала и жалела, что выбрала этого какбымужика? Радоваться должен?! А у меня сердце, как после боксировки груши колотится, и я понимаю, что лелею еще одну мечту – отмудохать Полуянова. За все.

И тут же брезгливое чувство, как от гусеницы, заползшей за шиворот, остудило мой пыл. В детстве я защищал этого слизняка от местной гопоты. Когда папаша стал мэром – все и так стали обходить стороной этого смазливого слюнтяя.

Очередной раз обида всколыхнула весь мусор в душе. Как, Алена? Как ты могла выбрать этого мажора? Да, у него легкий незлобивый характер, в отличие от моего, и развеселить может, и из комплиментов Триумфальную арку выстроить, но сам же пустышка! А я, как юный тимуровец, взял шефство, потому что Ромочка слабенький был, и маменька просила присмотреть – он же такой нежный цветочек! Присмотрел на свою голову!