Запах пластика исчез, но появился насыщенный вкус ужина.
Я обошел квартал по огромной и безумно пустой улице, потом вернулся к обшарпанному зданию, где наша фирма снимала верхние этажи, достал из древнего газетного автомата последнюю листовку с перечеркнутым изображением портала и призывом чаще гулять по улицам.
Теперь только и оставалось, что - гулять по улицам.
Расправил листовку и сел на крыльцо.
Над городом парили огромные часы, на которых зеленым светилось 19:15:34.
Был только я - и город. И тишина, отдающая затхлостью.
Пролетело сколько то секунд.
Или дней?
Белое солнце висело посреди яркого голубого неба, странные запахи сменялись давно забытыми вкусами и в окнах напротив, словно в водной ряби озера из давнего-давнего детства отражались застывшие люди.
Меня так и тянуло смотреть в эти окна, в мгновения чужой жизни, застывшие ровно в пятнадцать минут и тридцать четыре секунды и снятые с огромнейшим разрешением, такие четкие яркие и живые и так отличающиеся от серо-стального города, в котором я провел почти всю свою жизнь и...
Я встал и пошел к окнам, не отрывая взгляда от картинкок, становящихся с приближением все четче и четче, наконец, уже бежал, различая все более мелкие детали и чувствуя, как скачками растет разрешение съемки тех самых камер, которые очень давно были натыканы по всему городу, пока не... Отбросив все сомнения - прыгнул в это окно, в котором застыло закатное солнце, девушка идущая по тротуару и ховер, идущий на посадку и...
С каким-то безумным треском пролетел сквозь окно... и... сперва растянувшись на тротуаре, а потом, поднимаясь и чуть не сбив девушку и...
Картинка разделилась на тысячи осколков, как при ретрансляции, а потом сложилась снова.
Я сидел у далеко не обшарпанного, но абсолютно нового здания офиса, полностью принадлежащего нашей фирме, смотрел на толпы жителей столицы и слушал данные от Петровича о проекте экспериментальной телепортации материи, вспоминая, что как раз именно так и было - всегда... А потом вдруг шел вместе с толпой под нудным осенним дождем к метро и глазел на до боли знакомую улицу, запруженную иномарками, а потом, уже на работе, мечтал о каком-то лучшем будущем и, вспоминая, что это тоже было - всегда...
А на шее у меня висел ярко красный камень на серебряной цепочке, безумно похожий на стандартные кристаллы памяти и вдруг почему-то вспомнилось яркое, почти белое солнце, голубое небо, ветер и одинокий мужчина в центре огромного и пустого серого города из пластика и стали.
