К тому времени, как мы собираемся и отправляемся в путь, у нас остаётся время только на то, чтобы осмотреть два особняка, прежде чем подъехать к величественному старому гостевому дому, который рекомендовала мама Касс. Коннор разыгрывает роль старшего брата и, к явному разочарованию Эйвери, отправляет нас всех спать пораньше, что, учитывая, насколько я устала, на самом деле идеально. На следующий день я просыпаюсь после своего первого полноценного ночного сна, который кажется вечностью, и мы уходим рано.

Бродить по старым особнякам на самом деле намного интереснее, чем я себе представляла. У этого также есть дополнительный бонус: я отвлекаюсь от Антуана Мариньи и от того, что я чувствую, когда он рядом со мной, не говоря уже о его секретах.

Коннор так взволнован, что на этот раз не может произнести свои слова достаточно быстро, что, похоже, совсем не беспокоит Эйвери, судя по тому, как она цепляется за каждое из них. Мы с Касс бродим позади них, часто просто бездельничая в заросших садах под величественными старыми деревьями.

— Мама сказала, что ты приходила к ней в магазин, — говорит Касс, когда мы остаемся одни. Это идиллический день, и мы сидим у огромного дуба. — Она сказала, что ты казалась очень расстроенной из-за истории с особняком.

— А ты бы не испугалась?

Я бросаю травинку, с которой играю, на землю и срываю другую.

— Я не знаю.

Касс задумчиво наклоняет голову. — Ты из города, так что, может быть, тебе это кажется плохим. Но в Дипуотер — на самом деле, во всем этом районе — у каждого дома есть своя история. Призрак, убийство, скандал, ведьма. Буквально с каждым зданием связано какое-нибудь скандальное событие.

— И это никого не беспокоит?

Трудно скрыть недоверие на моем лице. — Я не могу представить, чтобы кто-то был счастлив жить в доме с проклятием или призраком.

Или другие сверхъестественные существа, которые ходят вокруг, притворяясь нормальными. Я беру лист и разрываю его с особой силой.

— Ну, может быть.

К счастью, Касс не замечает, как яростно срываю листья. — Но если бы все запаниковали из-за этих историй, нам всем пришлось бы переехать. Я думаю, ты просто привыкаешь к этому. И кроме того, истории о особняке Мариньи довольно крутые, если подумать.

— Довольно крутые?

Теперь я смотрю на нее с нескрываемым изумлением. — Как, черт возьми, они могут быть крутыми?

— Ну, ты знаешь. Все эти вампирские штучки. Я имею в виду, вампирская поп-культура в наши дни так популярна, что удивительно, как половина девочек в школе не набрасывается на тебя с просьбой пригласить их в твой дом просто на случай, если их могут укусить.

Она смеется, но смех исчезает, когда она видит мое лицо. — О, — говорит она, морщась. — Я так понимаю, мама пропустила эту часть.

— Э — э… да. Она пропустила.

Я использую сарказм, чтобы скрыть свое потрясение. — Вампиры.

Я откидываю голову назад и закатываю глаза. — Идеально.

За исключением того, что мое сердце теперь бьется быстрее, чем отбойный молоток.

— Это просто…

— Истории.

Я использую цинизм в попытке скрыть дрожь в своем голосе. — Да, я знаю.

Видя, как она удручена, я пытаюсь улыбнуться. — Так что там насчет вампиров? Я переключаю свое внимание на то, чтобы старательно оторвать еще один лист. — Как они вписываются во все это?

— Ты уверена, что хочешь, чтобы я тебе сказала?

Я беззаботно машу листом, и она продолжает. — Ну, скажи мне остановиться, если тебе станет некомфортно.

Я подавляю смех. Комфорт на самом деле не объясняет того, что я чувствую.

— В древних историях упоминается болезнь среди рабов, но мамины семейные легенды не называют это болезнью. Они говорят, что тела были обескровлены и покрыты укусами. И они говорят, что демоны были невероятно быстрыми и обладали неестественной силой.

— Серьезно?

Я смотрю на нее. — И это все? Был ли когда-нибудь воображаемый монстр, который не был бы сильным или быстрым?

Кого ты пытаешься убедить, Харпер? Я бросаю скомканный лист на ветер и беру другой. Несмотря на все мои усилия, я вижу, как на улице появляется Антуан Мариньи, отпечатки на дверце машины. Невероятно быстрый. Неестественная сила.

— Ну, это еще не все, — говорит Касс, защищаясь. — В историях также говорится, что демоны могли зачаровывать людей, заставлять их выполнять свои приказы, как будто они были в трансе. Это одна из причин, по которой они были так опасны — они могли контролировать сознание людей. И, — она торжествующе поднимает палец, — во всех историях говорится, что демоны не могли выйти на солнечный свет без специальных вещей, чтобы защитить их.

Я помню блестящую коричневую кожу Антуана, то, как солнце отражается в его глазах. Я не могу представить, чтобы кто-то меньше боялся дневного света, чем он. Нелепо.

Но что если…

Неохотно мой разум начинает бросать в меня случайные вещи. Бутылка разбилась о его голову, не оставив никаких следов. Люди на складе. Зачаровывать людей….как если бы они были в трансе.

Несмотря на это. У парней могло быть множество причин для потери коллективной памяти, наиболее вероятной из которых было то, что Антуан Мариньи, в типично высокомерной манере, откупился от них. И в любом случае — демоны, или кем бы они ни были, были запечатаны под моим домом. В это я действительно верю, если верить моим снам.

— Значит, я живу в доме, в котором вампиры заперты в моем подвале?

Явно испытав облегчение от моего легкого тона, Касс грозит мне пальцем. — Не просто заперт в подвале. Люди говорят, что Мариньи сами стали вампирами. Вот почему они все ушли. И почему именно бедные родственники оказались владельцами особняка.

— Теперь это не имеет абсолютно никакого смысла. Если бы все Мариньи были вампирами, зачем бы им заманивать себе подобных в ловушку в подвале? И если бы ты собиралась жить вечно, разве ты не позаботилась бы о своем доме?

— Ты слишком логична.

Касс качает головой в притворном раздражении. — Как ты вообще надеешься вписаться, если высмеиваешь все наши истории о привидениях? Туризм здесь, знаешь ли, основан на Южной готике! Прояви немного уважения.

Весело болтая, Касс продолжает рассказывать мне о некоторых других запутанных историях местных особняков.

Но я больше вообще не слушаю. Мои собственные слова эхом отдаются в моей голове: Если бы ты собиралась жить вечно, разве ты не позаботилась бы о своем доме?

Я сижу под деревом, пока Касс продолжает говорить, слова снова и снова прокручиваются у меня в голове, складывая воедино кусочки настолько тревожные, что я почти пропускаю, когда Коннор говорит, что пора уходить.

Глава 14

Ответы

Остальная часть путешествия проходит как в тумане. Даже наш визит к мемориальной табличке Тессы и мамы приглушен, как будто что-то заставило мои эмоции остановиться. Алая магнолия, которую я посадила над их объединенным пеплом, выросла до моего роста. Я рада, что настояла на том, чтобы мы ее посадили, даже если ее было трудно достать. Только когда Эйвери и Касс смотрят на даты на табличке, а затем на меня, я понимаю, что никогда не рассказывала им о Тессе.

— Я знала, что твоя мама умерла и что твоего отца не было рядом, — говорит Эйвери, беря меня за руку. — Но я никогда не знала о твоей сестре.

— Они были близнецами.

Это говорит Коннор, и я благодарна, потому что сдержанные эмоции или нет, не думаю, что смогла бы произнести эти слова. — Тесса родилась с врожденным дефектом, который повлиял на ее почки.