– Это было бы слишком просто, не так ли?

– Сегодня вы упомянули Хромца. Но он не придёт в эти слишком отдалённые и бедные земли. Бедные – в сравнении с тем миром, который он считает своим. Возможно, пришлёт пару своих особо оголодавших беков – разграбить окраины.

– Вам прекрасно известно, как он относится к вашему хану…

– …и поэтому я вижу себя на службе Московского князя. Тохтамыш падёт вслед за Мамаем; может быть, наоборот, – но нам-то какая разница, кому служить? Любому государю нужны хорошие мечи. А вы, генерал, лучший из всех, кого я знаю.

Определённо, в этом мире я – крайне значительная фигура. Впрочем, чему удивляться – это же моя инсценировка.

– Именно поэтому я не могу поехать с вами, генерал Едигей. Возможно, мы поговорим об этом позже. Если останемся в живых, разумеется.

– Я постараюсь. Начну с того, что не стану попадаться вам на поле боя, генерал.

Коротышка отсалютовал, развернулся и рысью двинулся обратно. Я остался на месте. Сопровождающие почтительно ожидали в полусотне шагов. Туман практически рассеялся. Обе армии пришли в движение, гул нарастал; в нём сливались конский и человеческий топот, ржание и выкрики, лязг металла и скрип повозок. Пробившиеся лучи солнца осветили бесчисленные знамёна и хоругви, отразились тысячью бликов от доспехов и оружия. Тут и там над клубами пыли поднялись леса копий.

Торжественные приготовления к бойне…

Близкий топот копыт вырвался из общего шума. Я оглянулся. На нас, потрясая копьём, мчался одиночный всадник. Непохоже, что он торопится доставить забытые вещи.

– Сбить его стрелой, генерал?

Я покачал головой и развернулся. Если это вызов, то кому, как не мне его принимать?

…Вообще говоря, не слишком ли ты вошёл в образ, приятель?

На встречных курсах мы сближались быстро; через считанные секунды я разглядел, что противник огромен, как грёбаная гора, а конь под ним – настоящее чудовище. При этом сам я был в облегчённых «посольских» доспехах и, естественно, не имел оружия, кроме меча. Копьё огромного всадника оказалось огромной дубиной, кольчуга была надета на чёрный балахон, вроде рясы.

До столкновения не оставалось и десяти метров – я прикинул, что в последний момент смогу уклониться влево и рубануть его через плечо.

Оскалившись, великан с размаху огрел моего коня дубиной по черепу. Про общество защиты животных он явно слыхом не слыхивал. С коротким ржанием бедное животное рухнуло на передние ноги. Я перелетел через его голову и всем телом впечатался в твёрдую степную почву. Протолкнул пару слов сквозь набитый пылью рот. Перевернулся на бок, высматривая победителя первого раунда.

Громила сделал круг, вопя и размахивая окровавленной дубиной. Перехватил её поудобней и, набирая скорость, двинулся ко мне. Размахнулся. Свесился в седле.

Я продолжал лежать на боку, следя за ним одним глазом и напрягая левую руку.

Никому не советую недооценивать нас, монгольских генералов.

В тот момент, когда дубина, рассекая небо, пошла вниз, я спружинил, вскакивая на ноги. Тот же самый приём, только без лошади. Рубить пришлось снизу вверх, меч прошёл сквозь рёбра, наткнулся на позвоночник и вылетел из рук. От толчка я потерял равновесие и, уже лёжа, проводил оппонента взглядом. Он выронил своё оружие и обвалился на шею лошади; руки болтались, кровь заливала правый бок.

Чудовищный рёв ударил мне в уши с обеих сторон поля. Этакое долби пролоджик четырнадцатого века…. Насколько я понимаю, все здесь бросили свои дела ради нашей потехи.

– Генерал, скорее!

Меня подняли и перебросили через спину лошади. Я не стал спорить и доказывать, что нахожусь в отличной форме. Ну, может быть, не в самой отличной…

Рёв продолжался, к нему добавился стук копий по щитам. Меня стремительно увозили с ринга.

Богом клянусь, все эти люди остались в полной уверенности, что мы поубивали друг друга!

И именно это они станут рассказывать внукам. Поскольку те, кто увидят меня на этом поле ожившим, никогда никому и ничего не смогут рассказать.

– Скажите, уважаемый наставник, – обратился я как-то на днях к Тамсанарпу. – Конечно, идея этих, так называемых, инсценировок безумно привлекательна. Но что, если меня на самом деле убьют?

Гномон пожал плечами.

– На самом деле вас убить невозможно. В конце концов, всё это происходит не на самом деле. И в любом случае, мне не приходилось слышать о каком-либо подобном инциденте.

Он ненадолго задумался.

– Для обеспечения своей безопасности вы можете активировать необходимые навыки и умения, создать стопроцентно эффективную систему защиты, наконец…

– …Предположим, я не стану этого делать. Предположим, такой геймерский подход мне неинтересен, и я хочу настоящего адреналина?

Гномон слегка удивился.

– Насколько я понимаю, вы собираетесь посетить достаточно опасные места и времена. Без соответствующих модификаций… как бы это помягче… ваша прогулка окажется слишком короткой.

– Я же сказал – предположим. Что произойдёт, если до меня каким-то образом доберутся? Я действительно отброшу коньки?

Гномон выглядел нешуточно встревоженным – я сужу по тому, что он не только полностью материализовался, но и воспарил в воздух на добрых полметра.

– Полагаю, вы попросту вернётесь в своё реальное время – и реального себя, соответственно. Но, насколько я помню, никогда и ничего подобного…

Что ни говорите, уверенным в себе он при этом совсем не выглядел.

Мамай расположил свою ставку на холме, позади войск, и картина, которая открывалась сверху, мне сразу не понравилась. Что-то в ней было не так.

На свободном пространстве между армиями уже начали схватываться застрельщики. С обеих сторон их поддерживали криками; степь впитывала в свою иссушённую грудь кровь первых неудачников.

Над отдалённым пригорком появился всадник; крутясь на месте и поднимая коня на дыбы, он просигналил бунчуком. Одноухий закончил свои приготовления – я поспел аккурат к третьему звонку.

Ханский стяг поднялся в ответ. После небольшой паузы воздух содрогнулся, и первые снаряды с низким воем пролетели в сторону дубравы. Насколько я мог видеть, некоторые не долетели и рухнули перед целью, вздымая тучи пыли. Один зацепил край стоящего вблизи отряда и отколол от него дальний угол, словно кусок от торта. Другие попали в точку, валя деревья; где-то в глубине леса вспыхнул огонь. До нас не доносилось ни звука – всё заглушал рёв тысяч глоток.

– Непохоже, что в лесу кто-нибудь есть, – старец Менге щурился, прикрыв рукой глаза от солнца. – Мы зря израсходуем заряды.

– По крайней мере, попугаем их, – мурза Бегич смотрел в том же направлении, – Я тоже ничего не вижу – например, разбегающихся из леса врагов.

– Возможно, они предпочитают храбро умереть на месте, – вступил князь со славянской внешностью.

Всё-таки, со зрением у них тут полный порядок. Причём, абсолютно у каждого. Возможно, стоит подкорректировать своё? Мне порядком надоело с умным видом пялиться в том же направлении, что и остальные, и при этом ровно ни хрена не различать. Это при моей-то общеизвестной крутости!

Всадник в багряном плаще на тяжёлом броненосном коне выехал из вражеских рядов. За ним следовало человек десять с чёрным стягом. От удара копья первый из наших вылетел из седла. Двое других были зарублены. Через несколько минут схватка стала общей – не менее полусотни застрельщиков сцепились в центре поля.

– Князь Дмитрий решил показать своим солдатам пример, – Мамай повернулся в мою сторону. – Жалеете, что оказались от него так далеко, генерал?

Я пожал плечами.

– Если богам будет угодно, мы сегодня ещё встретимся.

Что-то московский князь чересчур боек. Или как раз переговоры являются его слабым местом?

Красный всадник рубил направо и налево – потеряв ещё несколько человек, наши застрельщики рванули под прикрытие своих шеренг. Враги улюлюкали им вслед.