Владимир Жуков
ЗЕМНОЕ
ПРИТЯЖЕНИЕ
ЛЮБВИ
рассказы, стихи, этюды
Светлой памяти матери
Марии Климовны посвящаю.
ПРЕКРАСНАЯ ТАВРИДА
Шестьдесят лет моя жизнь и творчество прочно связаны с прекрасной и благословенной Тавридой, воспетой Пушкиным, Чеховым, Грином, Куприным и другими замечательными мастерами художественного слова. Эта земля очаровывала и вдохновляла литераторов, живописцев, музыкантов, певцов, создавших великолепные шедевры мировой и русской культуры. И впредь есть и будет чистым, благодатным источником для вдохновения и творчества.
Подобно тому, как все дороги ведут в Рим, также они ведут людей, ценителей красоты и гармонии, в солнечный Крым, щедро наделенный Богом неповторимой природой, живописными ландшафтами, вобравшими в себя степи, горы, леса, реки, озера, Черное и Азовское моря, лазурной оправой окаймившие полуостров, точно названный чилийским поэтом Пабло Неруда орденом на груди планеты Земля. Это особенно ощущаешь, находясь вдали от отчего дома, родной земли, по которой сделал свой первый в жизни шаг.
О, как, порою, в суете напрасной,
Домой не можем отыскать пути,
Но все же в сердце вечно и прекрасно
Земное притяжение любви!
Счастье родиться, жить и творить на этой земле, дарующей энергию для добрых дел, для созидания. Каждому человеку дорог и мил отчий дом, где перед взором распахнулась даль, зовущая от родного порога в дальнюю дорогу. Для меня таким заветным уголком, желанным причалом стали крымские села Красногвардейское, Новый Мир, Хлебное, Чапаевка и другие, расположенные на территории Советского района.
Первые литературные сочинения, наряду со статьями, лирическими рассказами, этюдами и стихами были опубликованы в районной газете «Приазовская звезда», в окружной Краснознаменного Одесского военного округа «Защитник Родины», в одной из войсковых частей которого довелось служить, а затем и публикации в крымских изданиях.
В данном сборнике представлены литературные произведения, написанные в пору моей юности и зрелости, опубликованные за период с 1968 по 2010 годы в газетах «Приазовская звезда» (пгт Советский), «Южная правда» (г. Николаев), «Защитник Родины» (г. Одесса), «Днестровская правда» (г. Тирасполь), «Победа» (г. Бендеры), «Крымский комсомолец» (г. Симферополь), «Слава труду» (г. Бахчисарай), «Заря коммунизма» (г. Джанкой), «Керченский рабочий» (г. Керчь), «Российский писатель» (г. Москва), «Крымские известия» (г. Симферополь) и в других изданиях.
Посчитал целесообразным включить в сборник статьи о близких мне по духу, мировосприятию природы замечательных поэтах ХХ века русском классике Сергее Есенине и испанском поэте и драматурге Федерико Гарсиа Лорке, живших в одну эпоху и трагически завершивших свой земной путь. Тем не менее, их великолепные, жизнеутверждающие творения будут восхищать еще не одно поколение ценителей изящной словесности, содержанием и гармонией формы.
Конечно, я не безучастен к творчеству Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Александра Блока, Владимира Маяковского, Ивана Бунина и других выдающихся мастеров художественного слова. Но именно с юных лет в мое сердце запали пронзительно светлые и искренние, богатые мыслями, чувствами и красками стихи Есенина и Лорки, в значительной степени, повлиявшие на мое творчество.
Великолепная крымская природа, замечательные люди вдохновляют на творчество во славу и процветание родного края, сохранение и приумножение его исторических, культурных и духовных ценностей.
Пусть в жизни вам сопутствуют всегда,
Давая светлым мыслям ускорение,
Поэзия прекрасного труда
И радость золотого вдохновения!
С добрыми пожеланиями
ваш Владимир Жуков
СТАНЦИЯ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ
1
Взойдешь по тропинке, пересекающей по диагонали голубеющие поле овса, на пригорок и перед взором сразу откроется панорама села с его аккуратными, словно выстроенными для праздничного парада домами. Они утопают в зелени садов, сверкают на солнце покрытые шифером новые дома. Но кое-где сохранились саманные хаты с выгоревшей от летнего зноя и поблекшей от дождей, черепицей и дымовыми трубами. Их, свидетелей бурного времени, военного лихолетья, становится все меньше в моем родном крымском селе.
Стареют и уходят в мир иной односельчане, а вместе с ними ветшают и разрушаются дома, умирают, некогда шумевшие изумрудной листвой, тутовые деревья, больше знакомые под названием шелковица. Ее черными, красными, фиолетовыми и желтыми ягодами по-прежнему лакомятся детишки, да и взрослые готовят вкусное ароматное варенье.
Когда-то в пятидесятые годы прошлого столетия, в соседнем селе Власовке жители занимались разведением тутового шелкопряда. Из его коконов, расплетая сотни метров тонких блестящих нитей по китайской технологии, изготовляли шелк. Старые дома из калыба (смесь глины с соломой), высокие шелковицы в центре села и полуразвалившийся колодец с деревянным срубом и бетонным желобом для водопоя животным – приметы старого уходящего мира, в котором осталось мое детство, юность с яркими ощущениями первой любви.
Много раз я останавливался на пригорке, глядел на село и дальнее поле, за которым сиренево-дымчатый полог неба соединялся с размытой в знойном мареве линией горизонта. Я видел, как над крышами сказочными каравеллами плыли пепельно-белые облака, как грохотами фонтанчиками по пыльной дороге теплые летние ливни. Особенно радовало босоногую детвору, когда небо опоясывала семицветная радуга, а сверху, словно вытряхивая из облаков остатки влаги, моросил мелкий слепой дождик. Собравшись в хоровод, мы хором просили: «Дождик, дождик, припусти, дай гороху подрасти…»
Закатив по колено штанишки, я тоже бегал и сверкающим, как рыбья чешуя лужам. А когда дождь затихал, то на потревоженной глади воды колыхались перевернутые в этом огромном зеркале вниз крышами дома, деревья с кронами и верхушками, утонувшими в глубине.
Летели во все стороны сверкающие брызги, кольцами разбегались волны, и отражение близких предметов разрушалось на глазах. Весело, как выпущенный на волю красногрудый жеребенок, бежал я к высокой шелковице, где на отлогом берегу, заросшем травой, конским щавелем, лопухами и крапивой, столпилась малышня. Ребятишки пускали по воде бумажные кораблики, которые тут же из страниц старой школьной тетради изготовлял мой ровесник конопатый Вадька. С ним мы иногда ссорились, но и быстро примирялись, ведь часто приходилось защищать от соперников свою часть территории на единственной улице села. Тогда мы с ним и еще несколькими ребятами, постоянно были в меньшинстве, становились боевой дружиной.
Баталии с «противником» – ребятами, живущими на противоположном краю улицы возникали по разным, даже мелким поводам. Стоило, кому из ребят не поладить и начинались активные действия. В ход шли попавшиеся под руку мелкие камешки, вязкие, слепленные из глины комья. В смелости мы не уступали имеющим перевес в численности соперникам и считали бегство и плач самым большим позором.
Однажды Вадьке угодили кулаком в глаз. Он всю неделю глядел на меня свысока, гордясь своим синяком. Я помню, как он огорчился, когда, взглянув в осколок зеркальца, не обнаружил под глазом в честной драке обретенного синяка. Успокоился лишь услышав, что у нас еще будет не одна возможность отличиться в потасовках и получить суровые отметины. Они для нас имели такое же значение, как для воинов ордена и медали. Хотя имелись у нас и свои награды – блестящие крышки от стеклянных банок. Жестянки звенели на груди и бросали солнечные блики.
