Вздыхаю и говорю:
— Да, Давлат Михеевич.
— Так-то лучше, — смягчается он. — Поэтому иди и сделай мне кофе.
Приседаю в реверансе, фыркаю и выхожу.
Софочка буравит меня взглядом, продолжая пилить ногти. Будто точит клинки для предстоящей схватки. Девушки из бухгалтерии уже донесли мне, что София Васильевна имела виды на Давлата Михеевича — охаживала и окучивала, а тут на тебе — упустила. Хотя, я возможно и отдам его назад через две недели. Только стриптиз посмотрю.
— Давлат Михеевич попросил кофе, — говорю.
— Ой, ну делай, — обиженно дует губки Софочка, и указывает на кулер и пакетик кофе «Прямо в кружку».
Я открываю шкаф и сразу же нахожу нужную чашку: на ней крупно написано «Босс». Ну кто бы сомневался!
Нервничаю, понятия не имею, как он любит. Кладу на свой страх и риск, будто Борьке. Растираю порошок с сахаром, заливаю кипятком.
Ммм… Пахнет вполне неплохо.
Их Горынычеству должно понравится.
Нахожу в шкафчике и небольшой серебряный поднос, ставлю на него чашку, кладу рядом ложечку, вроде мило…
Иду в назад в кабинет.
Софочка даже любезно открывает мне дверь, я проскальзываю внутрь, ставлю своё произведение перед мужем и ехидным елейным голоском говорю:
— Ваш кофе, Давлат Михеевич.
Отступаю на шаг, жду вердикта.
Он осторожно прихлёбывает, закрывает глаза, дразня меня непозволительно-длинными для мужчины ресницами. На лице расплывается явное удовольствие.
До замирания сердца жду похвалы, и так уверяю себя в ней, что оказываюсь совершенно неготовой к звучащей фразе:
— Кофе паршивый, — говорит Давлат и недовольно морщится, отодвигая напиток.
Ах гад! Ещё и лжёт! Я же видела, как кайфовал! Нарочно дразнит?
Вскидываю нос и цежу сквозь зубы:
— Не нравится — пусть секретарша делает! Я тебе не служанка!
Голубые глаза вспыхивают. Хищно, опасно. Кажется, я зря дёргаю тирга за усы, он уже еле сдерживается.
— Ты. Моя. Жена! — чеканит гневно.
Началось в колхозе утро, как любила говаривать Зинаида Сафроновна. Кажется, кое-кто страдает очень редкой формой амнезии: помнит лишь то, что хочется помнить ему. Ну что ж, освежим память:
— Фиктивная жена, — отвечаю в тон.
Он думает, что фиктивный брак дает ему на меня какие-то права? Еще чего! Кофе ему мой не понравился. Пусть скажет спасибо, что яду не подсыпала!
— Никак не угомонишься? — недовольно щурится Давлат, но продолжает сидеть в кресле.
— Нет, — отзываюсь, — просто хочу тебе лишний раз напомнить о сущности наших отношений…
Тянусь за чашкой, чтобы унести такой паршивый кофе и… то ли беру неловко, то ли от волнения и нервов движения рваные… В общем, чашка переворачивается и всё содержимое выплёскивается на кремовый и очень элегантный костюм Давлата…
На несколько секунд — они кажутся вечностью — повисает тишина. А потом Давлат с тигриным взрыком поднимается с кресла и направляется ко мне.
— Ты это специально?
Надо мной сейчас нависает матёрый хищник. И мне страшно до жути. Он ведь может сделать со мной всё, что угодно?
— Не-е-ет, — лепечу, вцепляюсь в поднос, как в спасательный круг, зажмуриваюсь, ожидая удара…
Но вместо этого он поддевает пальцем мой подбородок и требует:
— Смотри на меня, Кристина, когда отвечаешь…
Смотрю, хоть и дрожу.
Лёд в голубых глазах выпарился, теперь в них бурлит синяя лава…
— Думаю, следует вывернуть стоимость этого костюма из твоей зарплаты, что скажешь, а, дорогуша?
Нет! Нельзя из зарплаты! Мне страшно подумать, сколько может стоить такая вещь. Боюсь, что тут одной зарплаты администратора и не хватит. Поэтому набираюсь смелости — погибать, так с музыкой — и выпаливаю, глядя прямо в эти голубые глаза:
— Дорогой, я уверена, что ты не настолько меркантилен.
Он хмыкает, отстраняется, дышать становится легче.
— Ты права — это лишь кусок тряпки. Но… наказать тебя за безрукость всё-таки следует. И у меня есть идея, идём…
Он хватает меня за руку и тащит за собой.
— Куда? — лепечу по дороге.
— В зал, — сообщает он. — Сейчас начнут прибывать гости, будем встречать.
В приёмной командует Софочке:
— София, мы там разлили кофе, уберете всё… — и кладёт перед ней поднос, отобрав тот у меня.
Пока меня волокут в зал, в голове проносится тысяча испуганных мыслей: он что прилюдно меня наказывать собирается? О нет, такого унижения я не переживу!
В зале мы замираем в аккурат напротив дверей, причём поза несколько странная — Давлат будто прикрывает мной пятна на одежде.
— Будешь моей ширмой, — наклоняется и шепчет в ухо, взвивая волосы горячим дыханием. — Стой, улыбайся, кивай. А я сам буду приветствовать гостей. Поняла?
Киваю.
Меня сильнее притискивают к себе — спиной ощущаю его каменную грудь. На мгновение вспоминаю первый вечер в доме мужа и его самого, выходящего из бассейна…
Ой, не надо. А то жарчеет сразу. Да ещё эта наглючая рука, которая поглаживает мои бёдра…
Всё, я ширма, стою, не реагирую…
Нет, но он специально, да?
Ладони скользят то по моей талии, то задевают грудь, то опускаются на живот…
— Какая сладкая, — шепчут мне в ухо… — так бы и съел…
Начинают приходить гости.
Все, конечно же, обращают внимание на нашу недвусмысленную позу.
Я уже красная, как рак.
А Давлату хоть бы хны.
— Вот, новенькая у нас, стажирую… — говорит он гостям, которые непременно проходят по нам понимающим взглядом.
Стажируешь, значит, гад. Это теперь так называется? И тыкать кое-чем большим и твёрдым в стажёров тоже полагается?
Не зря я обула сегодня эти туфли.
Наступаю на носок Давлату — на этот раз нарочно и с коварной улыбкой — и вжимаю шпильку в дорогую кожу его брендовых мокасин. Кажется, выходит чувствительно. Во всяком случае, за спиной раздаётся сдавленное шипение, а руки на моей талии сжимаются так, что кажется треснут рёбра.
— Острые ощущения любишь? — зло выдыхает он мне в ухо. — Рад, что мы совпадаем в пристрастиях. Буду знать, как доставить тебе удовольствие в постели…
Опять!
Разумеется, ощущая за спиной его восставшую плоть, я нет-нет да уносилась в нашу первую и единственную ночь… Вспоминала, как ощущается он — большой, твёрдый, горячий — внутри… Как требовательны его губы. Как умелы его руки…
И горела, горела, горела…
Сохранять здравый рассудок и не сдаться на милость было невероятно трудно… Это был самый длинный вечер в моей карьере.
Хотя гостей в таком положении мы встречаем гостей недолго — Давлата отвлекает важный звонок. Он, пятясь задом, увлекает меня в коридор, здесь отпускает и говорит:
— Завтра важный вечер. Ты должна быть просто ослепительна. Прикупи платье и драгоценности…
Я киваю и заявляю:
— У меня есть достойное украшение. Ничего не нужно.
Он ещё раз скользит по мне взглядом и уходит с трубкой у уха.
Отправляясь домой после сумасшедшего вечера, я чётко знала, каким будет мой наряд и какое украшение будет сиять на мне.
Пора вывести в свет сапфировое колье.
* * *
— Вау! — таким замечанием оценивает мой образ Марк.
Он заглядывает в мою комнату в поисках своей жены, но буквально прилипает взглядом ко мне:
— Слушай, Кристя, не будь я женат, а ты замужем, то…
— То? — выныривает из шкафа, где возилась с вещами и была совершенно незаметной, Лампа. — Ты продолжай, продолжай, милый…
Марк тушуется.
— Не кипишуй, Лампадка, я просто хотел сказать, что Кристинка у нас очень красивая девушка. Сегодня все мужики будут её. — И уже примирительно поднимает руки, потому что Лампа уже движется на него, выпятив живот. — Ты не подумай ничего, Лампуля, я ж чисто по-братски. Тиша мне как сестра.
— Слушай, брат, — ехидно произносит моя подруга, — шёл бы ты отсюда. У нас тут таинство преображения. Мужчинам тут не место.
— Эй, Ламп, я ведь поговорить хотел.
— Вот Кристину провожу — поговорим, — и машет рукой, давая понять, что аудиенция окончена.
