Литмир - Электронная Библиотека

– Не надо, – уверенно ответил Глеб, «глядя» вперёд своими, можно сказать, недвижимыми глазами.

– Хозяин-барин, – равнодушно согласилась Люся и нанесла первый мазок на отросшие корни аккуратной стрижки.

Я чихнул – не выношу этот едкий запах.

– Будь здоров! – сострила Люся, за что и получила мой недовольный взгляд.

– И вообще, ты в этом виновата, – якобы завёлся обиженный Глеб, на самом деле, таким образом, он просто поддерживал беседу.

– А что нельзя человеку поболеть?!

– Человеку можно, а богине – нет.

Люся довольно улыбнулась. Он знал это и тут же точным движением схватил её за ягодицу.

– Угомонись, а то сейчас всю морду раскрашу. У меня вообще-то муж есть.

– Но у меня-то нет!

Люся слегка рассмеялась, прифыркнув губами.

– Выходи за меня замуж, а?

– Ага! На хренась мне такое седое чудовище?

– Люся, у стен есть уши, – тихо процедил Глеб.

– Ты – педант, Глеб. Жуткий педант. Вот я – женщина, парикмахер, и то бывает, с отросшими корнями хожу.

– Ну, какая ты после этого женщина и парикмахер, ты…, – не договорив, он резко отвёл голову в сторону, догадываясь, что Люся слабенько треснет его кистью по макушке.

– Сиди ровно!

– Сижу, и на тебя не гляжу.

– Юморист, да?

Через два часа они расстались как влюблённые любовники. Пока богиня-парикмахер втискивалась в гибрид туфель с кедами, Глеб, целуя, попытался незаметно положить в её сумку деньги, но опытная в этих делах, Люся поймала его за руку.

– Это за покраску.

– Ладно, – быстро согласилась рыжая, и ещё раз поцеловала. – Красавчик! – и проведя рукой по его свеже покрашенным волосам, открыла дверь и по подъезду разнеслись удаляющиеся прыжки и перескоки, по которым было понятно, что она, если не счастлива, то очень близка к этому. Глеб улыбнулся и, закрыв дверь на два оборота, повернулся ко мне.

– Ну что, теперь можно и девчонок клеить? – он усмехнулся, и быстро поводив рукой ото лба до макушки, слегка взлохматил волосы. – Какой из меня педант? Люся меня плохо знает.

Тут усмехнулся я – никто не знал Глеба лучше меня.

Мы перешли на кухню. Глеб открыл шкаф и достал глиняный китайский чайничек и пакетик из золотистой фольги. Он всё делал чётко и аккуратно – ни одной просыпанной чаинки, ни одной пролитой на стол капли кипятка.

– Давай, решим, что будет мять? – обратился Глеб ко мне и открыл холодильник. Я, всё это время терпеливо просидевший возле него, как-то воспрял духом и вильнув хвостом, с удовольствием посмотрел на освещённые полки незаменимого агрегата.

– Так, что тут у нас осталось от Нинель Юрьевны?

Глеб открывал кастрюли одну за другой и нюхал содержимое.

– Котлеты, рис, рулька, – Глеб повернул голову ко мне – я начинал нервничать. – Так, ну, рис однозначно…, надо доесть. Котлеты – их много. Уж, извини, – Глеб поставил на стол две серебристые кастрюли, и закрыл холодильник. – Давай, договоримся – полы помоешь, получишь рульку.

Я максимально выразительно, но негромко протестующе взвизгнул.

– Правильно, салат же ещё! – Глеб щёлкнул пальцами и, погремев овощными ящиками, достал миску с парой огурцов и помидоров, и плавно вытянув из подставки нож, приготовился резать.

Раздался звонок в дверь.

Глеб посмотрел на меня, как бы интересуясь моей версией, и направился в прихожую. Я, естественно, следом.

Точным движением крутанув защёлку, Глеб открыл дверь и по ворвавшимся в квартиру запахам немытого тела, палёного алкоголя и ещё Бог знает чего, точно определил гостя.

Витёк жил в квартире, некогда принадлежавшей человеку криминальной судьбы. Куда, в конечном счёте, судьба его забросила, неизвестно, но пустовавшая несколько лет жилплощадь мистическим образом обрела нового хозяина – Витька. Квартиру эту, то бишь, предыдущего и нового владельца, обожал весь дом. Мол, живи, сосед, сто лет, но где-нибудь подальше, например, на кладбище. Этакий чёрный кот. Витёк не унывал, и как бы промежду прочим предупреждал, что в наследство ему досталась пуленепробиваемая дверь.

– Привет, Глебка! – как всегда первым поздоровался Витёк. Он забавно называл Глеба не Глеб Алексеевич или хотя бы Глеб, а так, по-братски, Глебка.

– Виктор, добрый день!

Лицо гостя было похоже на резиновый мяч, который проглотил несколько маленьких мячиков, и они прыгали внутри, растягивая лицо в самых непредсказуемых местах. По цвету этот мяч, был, пожалуй, ближе к старой свёкле или зрелой сливе.

Глеб всегда давал ему в долг – незначительные суммы на незначительные сроки. Однако насколько неправдоподобным бы это не казалось, но если в сроки сосед частенько не укладывался, то возвращал всегда всё до рубля, мелочью, но точно.

– Отдам через неделю, – Витёк просиял улыбкой человека, вновь обретшего смысл жизни. – Бус! – он как-то странно мне всегда подмигивал, одновременно вскидывая голову к верху, мол, не дрейфь, и тебе повезёт!

Только Глеб закрыл дверь, и сделал буквально пару шагов в направлении гостиной, как снова раздался звонок, и мы оба вздрогнули. Глеб как-то недовольно удивлённо посмотрел на меня, при этом громко вздохнув. И снова щёлкнула защёлка, и неожиданно для самого себя, Глеб впал в секундное замешательство.

– Добрый день, Виктория! – поприветствовал он молодую женщину в домашнем плюшевом костюме, растеряно уставившуюся на него – она впервые увидела Глеба без солнцезащитных очков.

– Как Вы догадались, что это я?

– Вас выдал Kenzo, – Глеб слегка улыбнулся.

– Разве, я одна пользуюсь Kenzo?

– Из моих соседей, только Вы. Проходите.

Она тихо поблагодарила и проскользнула мимо него в прихожую, и тут же остановилась, увидев впереди не очень-то радушного меня.

– Я, собственно, на минутку, – она прислонилась спиной к стене ванной комнаты.

– Тогда, присаживайтесь, – Глеб указал на круглый кожаный пуфик, стоящий почти у порога, и направился на кухню, – и говорите громче, потому, что я собираюсь делать салат.

Вика поспешила за ним.

– Может, я…? – несмело предложила она.

– Конечно! – и Глеб с готовностью поставил на стойку миску с овощами и протянул нож. – Только руки помойте.

Вика отдёрнула руку назад и слегка растерявшись, направилась к мойке.

– Крупно, мелко?

– Средне, – Глеб сел на высокий барный стул, лицом к Вике.

– Постараюсь, – улыбнулась Вика, в отличие от сына, не стесняющаяся своих слегка «заячьих» зубов.

– Отлично, я люблю, когда женщина старается, – бьюсь об заклад, именно так подумал Глеб, а вслух сказал, – рассказывайте.

– Женя сказал, что Ваша дочь пригласила его на День рождения…? – как бы вопросительно закончила она.

– Да. У них, знаете ли, всё серьёзно, – улыбнулся Глеб.

– Правда? – смеясь, удивилась Вика, и смущённо опустила глаза.

– Женя собирается, как ни странно, жениться на Жене.

Оба слегка посмеялись.

– Ох, мне этот жених! – весело вздохнула Вика. – Он всё время на ком-то женится. Первый раз собирался в четыре года.

– Самый возраст! – поддержал Глеб.

– О, да!

Ещё она спросила о том, как мы будем добираться за город, я ведь тоже еду. Глеб ответил, что за нами приедет машина, и после окончания празднования, она же нас и отвезёт обратно.

Глеб знал, что Вика красива, и разговаривал с ней как с красивой. Описывая внешность своей мамы (по просьбе Глеба, разумеется), Женька сказал, что у неё какие-то там волосы (немного светлее Глеба), глаза (какого-то неоднородного цвета, тоже напоминают Глебовы), прямой тонкий нос (это не в нашу породу) и красивая улыбка. Да, наверное, так и есть, но я в человеческой красоте мало понимаю – для меня важно то, что у людей обычно считается недостатком. Например, если человек добрый, то говорят, что он бесхребетный, если доверчивый, то простодырый, если хочет помочь, советуют не лезть. И глядя на Вику, я понимал, что она бесхребетно-простодырая. Это меня радовало, но огорчало то, что она менялась в лице, когда видела Глеба.

2
{"b":"757268","o":1}