Слегка отдающая пафосом речь баба Веры на миг заставила Наталью задуматься над смыслом ее слов. Действительно, не исключено в них есть некая доля истины? Вот взять хотябы Наташину ситуацию. Она все годы замужества усердно «работала над собой», не вылезала из салонов красоты, мучила себя строгими диетами, а Борис все равно «стрыбал в гречку», и, скорее всего не единожды. Так стоила ли, как говориться, игра свеч?
– От я в свое врэмя понятия не мала, шо такое диеты эти ваши, пиллинги, лифтинги, макияжи-визажи, – продолжала тем временем баба Вера, удивляя Наташу своими познаниями в области достижений современной косметологии. – И шо? Не вмерла же. И даже замуж вышла удачно, и мужа мне Бог даровал такого, шо многым и не снылося. И заботливый, и верный, и работящий, но главное любил мэнэ так, шо я порой сама не верила своему счастью. И я його любила, и никакие глупости на подобу лишних килограммов нам в этом не мешали. А все потому, шо любов, истинная, это шось гораздо больше… физиологии, – завершила она с неким вызовом.
Наталье только и оставалось, что молча поражаться этому драматическому «выступлению». С одной стороны баба Вера, казалось бы, говорила банальные, избитые вещи, вроде как давно устаревшие, но с другой стороны… Почему-то они затрагивали за живое. Причем больше, чем Наташа могла предположить или допустить. И от этого ей сделалось как-то не по себе и немножко грустно. Потому, дабы разогнать некстати нахлынувшие эмоции, она решила «переключить» старушку на другую тему.
– Скажите, пожалуйста, а давно вы здесь живете?
– Так всю жизнию, поди, все 79 лет уже, – с некой гордостью ответствовала баба Вера.
«Значит, ей 79? Солидно», – подумала Наташа, но вслух произнесла другое.
– Но как же так? Если вы родились и выросли в России, почему же тогда вы разговариваете с таким сильным украинским уклоном? – не находила она связи.
– Так то ж батьки мои украинцами чистой воды были, чы точнее сказать – крови, просто так разпорядылась судьба, что их занесло в эти края, тут они и остались. Но воспитывалы меня в духе родных традыций, учылы любить родну мову, вот я и выросла наполовыну москалькой, наполовыну хохолкой, – усмехнулась старушка.
– А этот поселок ваш, он всегда был таким… необжитым?
– Да ты шо, колысь знаешь яка то булла деревня большая и богатая, сколько народу тут обытало, яка жизния кипела! Но… – бабка разочаровано развела руками, – со временем все помалу сталы перебираться в разные города – в поисках лучшей доли, особенно скушно стало молодежи… В итоге осталысь только самые прожженные и верные своей земле. В основном таки ж старыкы, як и я.
– А Владимир? Он ведь еще такой молодой мужчина, тем более – с маленьким сыном, его то что здесь держит? – не удержалась от дано мучавшего ее вопроса Наташа. – Вы не подумайте, я не имею ничего против вашего поселка, так вы же сами сказали, что вся молодежь отсюда сбегает, и как-то немного странно…
– Та я поняла, поняла. И в якой-то мере навить с тобой согласная, – не стала обижаться за «поруганную честь» села женщина. – В тому, шо со стороны это выглядит немного дивно. Просто… у Володи есть на то сурьезные причины, – уклончиво ушла она от подробностей, по всему было видно, что «колоться» баба Вера ни за что не станет.
И это только разожгло Наташино любопытство. «Здесь однозначно попахивает некой тайной, – мигом решила она. – Ну не может нормальный, молодой мужчина просто так, ни с того, ни с сего, бросить цивилизацию, и слинять в пропащие дебри, тут должна быть какая-то более весомая причина нежели примитивная тяга к единению с природой. Да еще и мальчишка этот… ему же надо где-то учиться, с кем-то дружить, и вообще. А то он так совсем одичает в этой глухомани. К тому же отсутствие жены, да хоть какой-либо женщины в доме тоже весьма настораживает. Разве может молодой, здоровый мужик без бабы? Короче, тут явно что-то… не то, – пришла к заключительному выводу Наталья».
Осталось только разузнать – что именно. Только вот как это выяснить, когда все таинственно отмалчиваются?
– Вера… простите, как вас по отчеству? – Она решила зайти издалека.
– Ой, та якэ там отчество, – отмахнулась старушка, – кликай меня просто баба Вера, як все.
– Окей… то есть, хорошо. Так вот, баб-Вер, и все-таки как вы все живете в этом… поселке вашем, когда вокруг такая… отрешенность? Нет, природа это, конечно, хорошо, но надо же на что-то жить, что-то есть-пить. А если не дай Бог кто заболеет, или еще какая неприятность? Как тогда? – не могла никак взять в толк подобных лишений «заложница мегаполиса».
Пожилая женщина подлила еще мальчишке и себе молочка, подложила на тарелки аппетитных с виду, а уж тем более на запах румяных оладушек, кивнула Наташе, мол, может, все ж передумаешь, испробуешь, но та категорически завертела головой на знак отказа, на что баба Вера пожала плечами, мол, воля твоя, и лишь тогда ответила гостье.
– Ты, дивчино хорошая, не думай, шо у нас тут совсем уже джунгли пропащие. И робота, и поесть, и подлечыться завсегда найдется где.
– Знаит здесь все же имеются и магазины, и больницы, и тому подобные блага? – уточнила Наташа, допивая кисель.
– Так шоб прямо в нашем селенье, то нету, но буквально в не полных десяти километрах отсюдова есть вполне приличный райцентр со всеми, як ты сказала благами. Так шо коли приспичит чего – запросто можно туды сгонять, – просветила ее старушка.
– А на чем? У вас тут имеются автомобили?
Бабка ласково усмехнулась самими уголками губ
– А то. Поди, в каждом дворе по «джипу».
– Издеваетесь? – насупилась Наталья.
– Чого ж, лошадь тоже в кой то мере транспорт.
Наташины брови взметнулись вверх.
– У вас имеются лошади?
– Та ты шо, на кой мне, старухе, лошади, до них трэба здоровье мать, и силы, а у меня ни то, ни се вжэ ни к черту. Да мне и козы Маньки хватает по горло. А лошади есть у Василича, Петровича, и Иваныча. Так шо коли надо – они без проблем помогут добраться куды следует. Разумеется, за определенное вознаграждение, – тонко намекнула баба Вера на извечную «валюту» сельских мужиков, измеряющуюся в поллитрах.
– А у Владимира есть кони? – Наташа возвратилась к интересующей ее персоне.
– Не, немает, не до лошадей ему, горемышному, – неопределенно ответствовала женщина.
– А где он все время пропадает? Когда не проснусь – его все нет дома?
– Так на роботе и пропадает, у старушки вырвался вздох искреннего сочувствия. – Он в лесничестве трудиться, в том самом райцентре, до якого десять километров. Трудыться, бедолага, не покладая рук, и все ради Тымошки.
– А в каком-то… нормальном городе, не обязательно в огромном типа Москвы, но мало ли приличных городов в России, так вот, в одном из них не проще бы было… трудиться и жить? – начала понемногу намекать на волнующую ее тему Наталья.
Баба Вера не сразу смекнула, что ответить, и явно отнюдь не потому, что НЕ ЗНАЛА, что сказать, а скорее потому, что НЕ ХОТЕЛА сболтнуть лишнего.
– Та я якось в чужие дела не привыкла вникать, – наконец обронила она, явно пытаясь увильнуть от прямолинейного ответа. – То его дела, и ему виднее, где и почему им лучше.
«Понятно, эта бабулька так просто не сдастся, – промелькнуло в голове у Натальи, и тут же ее осенила спасительная идея: – Точно! Надо попробовать разговорить мальчишку, он то, гляди, не станет скрытничать. Правда для этого надобно уличить момент, и остаться с ним наедине, без посторонних свидетелей».
– Окей… то есть, ладно, баб-Вер, спасибо вам за угощение, но мне, наверное, пора уже и честь знать, – решила откланяться Наташа, скорее для приличия, чем по действительной надобности.
– Йой, та якэ там угощение?! – всплеснула руками милая старушка. – Попила киселю – и думаешь этим насытытыся?! Хоть бы хлебушка к нему взяла, а то ж цуд чистый – одним киселем кормыться! Так и занемочь недолго.
– Да я не кормлюсь одним киселем, я многое чего ем, только… диетическое, да у вас такого точно не сыщется, – поведала свою позицию Наталья немного смущенно, остерегаясь, что пожилая женщина упрекнет ее в излишней разборчивости, а то и капризности.
