А ведь дома было хорошо. Да, в те дни погода не особо радовала, перед Новым годом мороз разбушевался, но все-таки было хорошо. Конечно, до тошноты мерзко порой, но лучше, чем сейчас. Все, признаю: ты победил. Кто бы ты ни был, ты победил, заперев меня сюда и мучая тишиной, давая понять, что находишься где-то поблизости (убрал же мусор для этого), но при это не общаясь, прячась где-нибудь на чердаке и наблюдая, как мне плохо. Ты даже создал этот кошмарный дом и дал мне ноутбук, чтобы я записывал все, что чувствую, что потом можно было тебе все это изучить, посмотреть все стадии моего отчаяния и ухмыльнуться собственной находчивости и таланту. Так вот: если ты прочтешь это, то знай – победа твоя. Все, я сдаюсь. Оставлю ноутбук открытым, а сам отвернусь. Надеюсь, ты придешь. Все-таки цель достигнута, других целей я просто не вижу. Пока.

Я помню всё, что было. Практически обычный день, каких примерно пара сотен за жизнь: парад ретро-автомобилей по центральной улице города, светило солнце, местами почти слепило. Большинство проходивших мимо шли с такими лицами, что хотелось рассмеяться. Много детей, в основном мальчиков, показывавших пальцами на проезжающие машины, пережившие прошлый век, облизанные временем, но отполированные хозяевами до блеска. За этой безупречной красотой, без сомнений, скрывается болезненный отпечаток прошлого, будь то ржавый болтик или гайка, какая-нибудь совершенно незаметная маленькая деталь, видевшая всё на этом свете: рождение, жизнь, смерть; теперь это часть чего-то нового, выдающего себя за старое, немой свидетель и старожил. Говорят, что вода впитывает и хранит информацию. А может делать то же самое другие материалы? Подобные странные мысли обуревали в этот праздничный день, хотя какой именно праздник я уже и не помнил толком, что-то связанное с государством. Хотя было ясно даже самому ненаблюдательному, что это День Независимости. Несмотря на некоторую мрачность рассудка, настроение медленно карабкалось вверх, напевая кое-какую песню Led Zeppelin. Приятно дул легкий ветерок, шелестели листья, перешептываясь между собой о том, какие внизу ходят глупые и несчастные люди. Повсюду голоса. Наверняка при взгляде на какую-нибудь счастливую семью у меня появлялась маленькая улыбка – то ли знак солидарности, то ли признак эмпатии, то ли стадный инстинкт. Вдруг на секунду показалось, что вся светлая красота дня исчезнет, смениться на диаметрально противоположное, сотрется в порошок, и я вместе со всеми пропаду. Но еще через мгновение тревога сменилась на спокойствие. Почему-то именно май приходит на ум, когда просят назвать идеальный месяц: еще не жарко, но уже не холодно, близка пора отпусков, но они еще не начались, можно сладостно планировать лето, которое кажется бесконечным, как вселенная…

-Привет! – за спиной раздался приятный женский голос, показавшийся знакомым. Все-таки я не Блок, чтобы общаться с незнакомками, и уж тем более у них нет ко мне притяжения. «Может, это не мне?» – подумал тогда. Люди слишком часто принимают на свой счет то, что к ним не относится. Простояв пару секунд, обернулся. Никого. Логика говорила, что там никого нет, но сердце противоречило. «Там любовь всей жизни, обернись!», – кричало оно. Но почему-то зачастую логика права.

Какое-то чувство полноты жизни. Вроде и не случилось ничего хорошего, но все равно все вдруг стало хорошо. Куда вы делись, проблемы? Хотя, конечно, я не успел по ним соскучиться. Честно говоря, парад автомобилей не интересовал совершенно, это была прогулка ради самого процесса. Самое время было возвращаться назад.

У меня была подруга по переписке, на которую я сразу вылил все приятные чувства, посетившие меня в этот день. В моих сообщениях сквозила лирика. Она порадовалась за меня. Надеюсь, искренно. Весь день впереди, делать совершенно нечего. Как говорят, спасение утопающего дело рук самого утопающего. Начался ставший уже традиционным процесс обзванивания знакомых; отказы сменились один другим. Но один друг пригласил прогуляться со своими знакомыми, был бы грех не согласиться. Помню, насколько сильной была застенчивость в подростковом возрасте. Оставшаяся частично позади.

Настроение – странная вещь: сейчас прекрасное, оно сразу сменилось на очень унылое. А ведь я всего лишь пересек порог дома. Чувство, что ты в ловушке, не покидало ни на секунду. Но как я оказался в ловушке? Не сам ли пожелал? Помню каждую деталь квартиры, всего жилого дома, подъезда, словом, всего, что окружало. Но как-то все слишком серо, безлико, обыденно до тошноты. До встречи оставалось еще достаточно много времени, чтобы успеть заскучать и уныть. Это всегда запросто. Но стоило мне выйти на улицу – все менялось. Чувство сдавленности исчезло, я начинал дышать полной грудью. Поэтому вышел на час раньше нужного времени, чтобы пройтись пешком по майскому дню, вдыхая углекислый газ.

Местом сбора и, по совместительству, главным ориентиром был торговый цент. Я встал возле автобусной остановки и осматривал выходивших и входивших в транспорт людей, а также всматривался вдаль, наблюдал за входом в торговый центр, и все это ради одной цели – поймать взглядом друзей. Хорошо, что мы не условились встретиться возле вокзала, иначе почувствовал бы себя знаменитой собакой. Некоторые прохожие с некоторым недоумением смотрели прямо в глаза; казалось, что человек, пропускающий все маршрутки и просто ходящий туда-сюда по остановке для них – загадка, которую жизненно необходимо разгадать. Причем выражения лиц у многих отталкивало – настолько они были угрюмы. Постепенно становилось все скучнее и скучнее, время шло надоедливо медленно. Помнится почти каждый уголок этого прямоугольника «Торговый центр», прямоугольника остановки, прямоугольных машин. Только это самые бесполезные воспоминания, угловатые, мрачные, как прохожие. Порой даже противно вспоминать.

-Привет! Ты меня разыгрываешь? – тот же женский голос, очень приятный, но вместе с тем чертовски напугавший. Эти слова были точно адресованы мне, ведь еще и чья-то рука похлопала сзади по плечу, причем на удивление легко. Я замер, не зная, что делать, а потом резко повернул голову. Никого. – Ты очень странный, с тобой все в порядке? – спросил голос, как будто цитируя шаблонный фильм ужасов или какой-нибудь триллер про шизофреника. Рядом не было никого. Стало по-настоящему страшно. Я резко впрыгнул в подъехавшую маршрутку, даже не посмотрев, куда она направлялась. Растеряно заплатив, я стал пристально смотреть на остановку, но так там никого и не увидел. Куда мы ехали – было не важно, главное, подальше от этого места.

Набрал того самого друга, немного успокоившимся голосом сказал, что появились невероятно срочные и абсолютно неотложные дела, даже еще более важные, чем невыключенная газовая плита или открытая квартира. Он немного грустным голосом принял отказ. Через пару остановок я вышел из маршрутки и быстрыми шагами пошел, очень серьезно обходя ту остановку, прямо домой. Зазвонил телефон. Мама. Сказал, что все просто прекрасно, что обедал и ужинал и даже порой по два раза, что обязательно скоро приеду и что непременно не забуду помыть посуду перед отъездом. Жутко.

Если бы в квартире кто-нибудь сзади сказал «привет», я бы умер в ту же секунду. Немного тряслись руки. Тревожно. Для разнообразия снова стал переписываться с подругой, та была какой-то грустной. Оказывается, ей кое-кто нравится, но она не знает, как подступиться или привлечь внимание. Всегда казалось, что это чисто мужская проблема, но нет. Странно. Стало как-то полегче от чужого горя. Решил сделать приятное, позвонить ей, разнообразить наше электронное общение. Пару раз так уже делал, но это было так давно…

-Привет! – искаженный голос в трубке, похожий на тот самый, страшный, но все-таки чем-то иной.

-Привет! Я тут просто решил позвонить.

-Это так неожиданно, – она спародировала мой обычный тон.