Когда же Гайворонский занял пост мэра – Пургин, разумеется, занял пост его зама. Оставив своем коллегам курировать, социалистическую часть экономики, в виде городского хозяйства, жилищно-коммунального комплекса, транспорта и образования, которая требовала регулярной оперативной работы, и к которой душа у него, как и у мэра, не лежала, Пургин оставил за собой новую, так сказать капиталистическую часть – приватизацию, инвестиции, в том числе и в основном западные, создание совместных предприятий, извлечение из земли природных ресурсов, которыми была не очень богата питерская земля, но все же могла обеспечить определённые бенефиции, а также новое строительство. При этом Пургин не стремился к видимой власти, предпочитая роль серого кардинала. Он старался, в отличие от своего шефа, как можно реже появляться перед камерами и не любил публичные выступления, хотя и не был обделен ораторскими талантами.

Пургин полностью полагался на Альбину и отдал ей внешнеэкономические связи, поставив ее во главе комитета, когда предшественник, которого она сместила на этом посту, перешел в команду московского мэра. Во главе других комитетов, подконтрольных Пургину, также стояли верные люди. Это была надежная сеть, позволяющая эффективно управлять государственной собственностью. Так что Альбине нечего было бояться кадровых бурь, поскольку увольнять ее никто не собирался, а повышаться было некуда – место вице-мэра пока было занято ее зятем.

Уже в четверть одиннадцатого все приглашенные на совещание расселись по своим местам за большим столом в кабинете у мэра. Он вошел в комнату ровно в половину одиннадцатого. Как обычно, речь его была последовательна и убедительна. Он говорил о значимости момента для истории России, о демократических ценностях и необходимости их отстаивать, о том, что есть еще темные силы, которые хотят пустить время вспять, и что в одну реку нельзя войти дважды. Он говорил о том, что он, как юрист, может квалифицировать действия Президента как нарушение действующей конституции, но нарушение необходимое, неизбежное во имя спасения России и ее народа от бессмысленной гражданской войны. «Да, президент, по определению, должен быть гарантом конституционности. Да, он нарушил конституцию, распустив парламент, но что есть конституционность? – задал он вопрос риторический вопрос аудитории и многозначительно замолчал, – следование дурной букве дурного закона или фундаментальным принципам конституционализма? Действующая конституция – это сложный конгломерат остатков брежневского «основного закона» и многочисленных поправок, внесенных в последнее время. На этом «конституционном поле», а вернее – поле произвола, стали невозможны последовательные преобразования. Президенту надо было разорвать этот порочный круг – и он его разорвал! -Дорогие мои коллеги, – продолжил мэр, – я обращаюсь к вам как к соратникам, верным принципам демократизма и призываю поддержать президента в его справедливой борьбе!» – торжественно произнес мэр. Желающих выглядеть недемократично не нашлось. Все единогласно приняли призыв мэра.

После совещания Альбина подошла к Пургину.

– 

Дима, у меня к тебе просьба личная есть, – обратилась она к своему зятю.

– 

Да, Альбиночка, слушаю тебя внимательно, – ответил участливо Пургин.

– 

Не мог бы ты мне помочь устроить судьбу одного молодого человека?

– 

Ну отчего же не помочь хорошему человеку, – с улыбкой ответил Пургин

. Правда было непонятно кого именно он имел ввиду под «хорошим человеком» – саму Альбину или же ее протеже. – Кто он?

– 

Это мой бывший ученик, вполне способный мальчик. Недавно встретила его случайно. Если бы можно было его к нам устроить, – с вопросительной интонацией проговорила Альбина.

– 

А что к себе не возьмешь? – поинтересовался Пургин – тебе самой, что, толковые не нужны?

– 

Нужны, но ты же знаешь, что у меня нет штатной единицы, да и языками он никакими не владеет, а у меня в комитете без этого никуда.

– 

Да. Это правда, – согласился задумчиво Пургин. –

Ну и куда ты его прочишь?

– 

Может в комитет по науке? Там вроде было место помощника. Он бы мог подключиться к работе по линии Флеровского университета. Я понимаю, что ему надо будет время, чтобы пообтереться – но он справится.

– 

Не сомневаюсь. Ты ведь тоже когда-то начинала помощником, а теперь вон какими делами ворочаешь! Скоро всеми нами командовать будешь! Он что закончил?

– 

Ничего еще. Учится на пятом курсе, в педагогическом на экономике.

– 

Где? – удивленно посмотрел Пургин. – В педагогическом? А что так? Ты же сказала, что он способный.

– 

Способный, а в педагогический пошел по призванию – такое еще случается с некоторыми, – соврала Альбина и сразу покраснела, но Пургин, слава богу, не заметил.

– 

Ну ты хочешь, чтобы я с Фирсовым поговорил на счет твоего протеже? – спросил Пургин.

– 

Если тебе не трудно, то буду тебе очень признательна.

– 

Ну хорошо, поговорю. Это все?

– 

Не совсем, а нельзя ли его в Финэк на заочный перевести? Ты вроде с ректором хорошо знаком.

– 

Ну ты даешь! Такое участие в бывшем ученике! Добрейшей ты души человек! Ну хорошо, Альбиночка. Только вот В Финэке нет заочного. Можно в Инжэкон его определить – всяко лучше, чем Пед. Я с тамошним ректором тоже знаком – позвоню ему

.

Дам тебе контактное лицо, с кем надо будет все формальности уладить. Пришли мне данные своего протеже. Лет то ему сколько?

– 

Двадцать два скоро. Спасибо тебе огромное, Дима. Очень выручил.

– 

Да не за что пока. А с Фирсовым насчет его трудоустройства завтра переговорю. А как дела у нас с СП с Кока-Колой?

– 

Да все по графику. Американцы инвестиционный договор согласовали. Мы им участок под Пулково выделяем. Все проектные и строительные работы делает наша доверенная компания. Сумма на строительство заложена достаточная чтобы сработать с прибылью не меньше чем пять миллионов долларов. Это чистыми, – добавила она.

– 

Неплохо, – радостно сказал Пургин. – Вот бы все так могли договариваться. А как ты их уломала, чтобы работы по строительству нам отдали?

– 

Да очень просто – сказала, что Пепси интересуется участком для строительства завода, что предлагает дополнительную инвестиционную программу по развитию в обмен на приоритет перед Кокой на строительство завода, но что завода Пепси в Питере может и не быть, если Кока будет посговорчивее. Аргумент подействовал.

– 

Убедительно. Ну и правильно -

мы ведь должны отстаивать интересы государства, а не частных иностранных компаний, – как на митинге сказал Пургин. – Поэтому через годик можно вернуться к

разговору и о заводе Пепси где-нибудь в области.

– 

А что с поставками джинсов? Контракт подписан? – переключился на другую тему Пургин.

– 

Да, в общей сложности на двести тысяч пар. Закупочная цена – 5 долларов за пару. Продавать оптовикам будем по 25 баксов – вот еще четыре миллиона. Поставки пойдут через порт. С таможней вопрос решен. Пароход приходит на следующей неделе, можно подписывать контракты с оптовиками на отгрузку. Если все пройдет гладко – операцию можно будет повторить.

– 

А что с алюминием? – поинтересовался Пургин.

– 

Состав с алюминием ожидается в начале ноября. На станции я договорилась – его отгонят на дальние пути, но с возможностью подъезда грузовиков. Перегрузим в камазы и в порт. Таможенная очистка пройдет гладко, в порту грузим на голландский сухогруз. Пятьдесят процентов оплаты поступят после погрузки на корабль, но до его выхода в море. Оставшаяся половина – по прибытии груза в порт назначения.

– 

Ты умница, Альбина. Еще раз убедился, что с тобой приятно работать. Если бы все так умели! – сказал Пургин. Может вечером зайдешь к нам? Посидели бы по-родственному? – спросил Пургин. Альбина частенько к ним заезжала по вечерам с дочкой. Пургины своих детей не имели и Альбинина двоюродная сестра обожала нянчиться со Светочкой.