– Глупости, – у Ольги досадливо дернулся уголок рта. Она нажала кнопку круиз-контроля, ткнула пальцем в высветившийся в дисплее значок аэропорта, отодвинула руль и повернулась к Карине. – Раз ты мои отчеты ценишь, то цени и личное мнение: без тебя не вышло бы никакой Сураграшской республики. Развалилась бы местность на пару десятков мелких даже не государств, а беззаконных территорий. Пришел бы в свой черед новый Дракон, и вся история с маякой началась бы сначала. У тебя превосходно получается. Ты не просто символ. Ты – цемент, объединяющий страну.

– Не знаю, – Карина пожала плечами. – Может, и объединяю немного. Только… Онка, я меняюсь. Меняюсь в самую худшую сторону. Я недавно осознала, что потихоньку становлюсь холодной злобной стервой, обожающей подчинять себе людей. Недавно на одном рабочем совещании я буквально в пыль растерла одного паренька – наверное, ты о нем знаешь, Тахх Тамурат, администратор из Комитета здравоохранения. Молодой, но очень способный. В прошлом году закончил у вас в Княжествах университет по специальности «Деловое управление и контроль». Он предложил поправки по системе аттестации местных врачей – у них вечно с Гэкаем трения на почве того, что раньше развивать, муниципальную или центральную медицину. А я то ли не с той ноги встала, то ли еще что, но мне они жутко не понравились. Ну, я и сорвалась…

– Со всеми случается, – философски пожала плечами Ольга. – Я тоже иногда на своих ругаюсь, как алкоголик в уличной пивнушке.

– Не «случается». Я испытывала удовольствие, когда его проект разносила. Я как-то даже упивалась своим умом и сообразительностью, своим всезнанием. А потом, вечером, я снова о совещании вспомнила, ну и… Так паршиво мне уже очень давно не становилось. Хоть иди вешайся.

– Что, дельные поправки оказались?

– Серединка на половинку. Здравое зерно имелось кое-где, в системе бонусов, например, за профилактические обследования, кое-что и в самом деле чушь. Неважно. Я не должна, не имею права так срываться на людях. И ведь не в первый раз. Помнишь, я говорила, что Демиурги не могут забывать? Я просмотрела свои воспоминания за последний год, вытесненные в первый круг. Двадцать четыре раза. Целых двадцать четыре раза, оказывается, я срывалась таким образом. По разу в период, а иногда и чаще. Срывалась – и сама не замечала. И в последнее время я начала испытывать отвращение от лечебных сеансов. Бесконечные лица, жалобы, стоны… Для меня пациенты из людей в мясо превратились, от которого избавиться нужно поскорее. Дзи предупреждал, что рано или поздно такое случится, что и власть портит, и всеобщим благодетелем выступать быстро надоест, но я как-то не видела, что меняюсь в плохую сторону. Теперь заметила. Не хочу.

– Вот значит как… – Ольга бросила мимолетный взгляд в боковое окно, дотянулась до руля, прижала пальцем триггер ручного контроля и лихо подрезала идущий в соседней полосе автомобиль, перестроившись в средний ряд. На приборной панели возмущенно пискнул сигнал опасности столкновения, но она не обратила на него никакого внимания. Идущий сзади как приклеенный джип охраны горласто затрубил, еще дальше отгоняя незадачливого водителя, и перестроился следом. Ольга усмехнулась и снова отпустила руль. – Кара, если ты твердо решила, не мне тебя отговаривать. Хотя я считаю, что ты глупость делаешь.

– Возможно. Но мне надоело спасать человечество. Я каждый день оглядываюсь назад, пытаюсь вспомнить, чем занималась. И ничего в памяти не откладывается. Ага, я могу поднять поминутный журнал, только в нем – тут бумажки перекладывала из стопки в стопку, там скучала на совещании о каких-то мелочах, здесь встречалась с важными людьми, от которых только зевать и хочется… Вари – физик Овари из Крестоцинского университета – полгода назад звал меня на торжественную презентацию своего нового монстра – гравискальпеля, совмещенного с гравизором, фактически мой старый эффектор в миниатюре. Я даже на три дня вырваться не смогла, а ведь он мне там отдельную благодарность озвучил за помощь в работе. Хорошо, Тома помогла, от моего имени выступила. Все чем-то полезным заняты – Мати и Дурран муштруют армию, Дор и Мух – уголовную полицию, Цу в своем университете гравитацию изучает – уже девятый год обещает, что вот-вот, максимум чрез полгода, обязательно к нам переберется. Яни и Каси развивают систему начального образования. Лика увлеченно строит дороги и мосты, а теперь еще и носится со своим новым проектом горной ГЭС. Суэлла с ним не менее увлеченно дерется за финансирование на свой разлюбезный Синхайский ГОК, на сущие гроши уже умудрилась фундаменты трех цехов поднять. Рабочие на стройке в нее поголовно влюблены, готовы вкалывать даже бесплатно. Би страну связью обеспечивает, кабели через горы тянет, а параллельно в Катонии и Княжествах на премии нарывается за наработки в области искусственного интеллекта. За собственные разработки, оригинальные, не у Старших слизанные. У всех интересные и продуктивные занятия, все после себя оставляют что-то нужное и полезное людям, и только я… чиновница и символ перемен, будь они неладны. У меня даже Комздравом заниматься времени не хватает, а на что оно уходит? Да ни на что. На бумажки и скуку на заседаниях.

Карина устало потерла щеки.

– Не хочу. Вот не хочу, и все тут. В конце концов, я врач. Я лечить должна, а не бумажки перекладывать. Да и как от врача от меня толку мало – с гравискальпелями и гравизорами любой хирург то же самое умеет, что и я, а квалификация у меня уже почти вся потеряна. Триш вот совсем плох, поседел весь. Ему шестьдесят четыре, у него серьезные проблемы с ногами из-за старых ран, и Тома не знает, как ему помочь, не выходя за рамки достоверного. Боюсь, он и года не протянет. Блин! Как же я ненавижу это слово – «достоверно»!

– Не переживай раньше времени, – посоветовала Ольга. – Орки – они живучие. Вон, Максе Миссуре уже семьдесят стукнуло, с тросточкой ковыляет, а его все еще молодежь с поста директора по развитию «Копей» выжить не может…

Какое-то время они ехали в молчании. За окнами замелькали окраины, и мини-кортеж вырвался на шоссе к аэропорту.

– И когда ты собираешься уходить? – наконец спросила Ольга.

– Не знаю. Еще не решила. Как только представится подходящий случай.

– Не боишься, что без тебя все развалится?

– Нет. Остальные пока что при деле. А мертвый герой в качестве значка на знамени куда как полезнее, чем живой.

– Мертвый? Кара, ты ведь не собираешься…

– Трагическая гибель – оптимальный способ уйти. Лишний центр влияния ликвидируется одним махом, потенциальный источник напряжения убирается, и вообще. Недаром у тарсачек старая королева умирала с приходом новой. Поставят мне памятник, насочиняют массу глупых историй для детишек младшего школьного возраста, и появится у Республики Сураграш своя легенда. Пусть их, мне не жалко. А я зато из фокуса внимания уйду. Ты не волнуйся, я не собираюсь на полном серьезе умирать, у меня в Катонии запасной аэродром есть. Отдышусь там несколько лет, разберусь с жизнью и вернусь в Сураграш врачом-добровольцем.

– Мы еще увидимся, Кара?

– Да, конечно, – кивнула Карина, еще сама не зная, лжет ли она или говорит правду. – Обязательно. Онка, я только тебя хотела попросить – ты поосторожнее, ладно? Теперь, когда господин Сторас Медведь и старый Верховный Князь мертвы, у тебя политической поддержки стало куда меньше. А когда я уйду, еще хуже получится. Тебя теперь подсиживать начнут, а ты в подобные игры так и не научилась играть. Наши тебе помогут, но в мое отсутствие… Аккуратнее, ладно?

– Я не одна, Кара. У меня есть друзья. Один Гром чего стоит! Родной брат Повелителя – та еще величина.

– Вот если бы ты с самим Сайратом дружила! А так… Гром в политике как младенец, даром что какой-то там в очереди наследник престола. Физик он хороший, а вот интриган – такой же, как я: способен очевидного не замечать, пока всей физиономией не влипнет. Онка, я себя последней сволочью чувствую, что тебя одну бросаю. Ты не обижайся, ладно?