На траве лежали новенькие мечи эльфийской работы. Асмодей смотрел на хомяка и пытался поверить собственным глазам. Все его войны уже опробовали новые мечи. И были очень довольны.
— Слышишь, а у тебя катапульты за щекой не завалялось? — усмехнулся демон. Да, он недооценил хомяка. И его магию.
— Увы… Но… — вздохнул Витириэль. — Она сломана! Я бы дал, но она сломалась!
Асмодей и Дарина поперхнулись. А Ольга вспомнила свою дамскую сумочку. И тоже вздохнула. Однажды она нашла там долото. И кусачки. Случайно. Когда искала помаду. Ольга забыла о том, как год назад носила на работу, чтобы что-то там починить.
— А что у тебя еще есть? — задушевно спросил Асмодей. Он твердо решил дружить с хомяком.
— Много чего, — гордо ответил Витириэль. — Но это — государственная тайна!
— Ладно, пошли! — шепнул Асмодей, направляясь к дворцу. Пока все бежали вдоль окон, Ольга едва ли не споткнулась.
— Он что? Все окна позакрывал? — цедил Асмодей.
— У… у… меня открыто… в кабинете… Просто прикрыто, но не закрыто, — вздохнула Ольга. Ей хотелось спать настолько, что она готова была отдаться любой кровати! — Туда! Левее!
Окна Ольги размещались на втором этаже. Но к ним вел балкон, которым к слову уже давно не пользовались.
— Эп! — влезла на балкон Дарина.
— Тэкс! — подбросили Дарине хомяка.
— Опля! — ловко вскарабкался Асмодей. А следом за ним другие демоны. Пятеро остались внизу. Они пытались подсадить Ольгу.
— Ой-е-е-ей! — цеплялась она за балюстраду. Ее втащили и повели вдоль узкого, никому не нужного балкончика. Когда-то архитектор решил украсить дворец. И справа ему показалось «лысенько». Так появился этот балкон без дверей.
— Тише! — шептал Асмодей, осторожно приоткрывая окно. Окно действительно было не заперто! — Все, можете входить!
И группа мстителей вошла к кабинет психолога. Ольга обрадовалась, глядя на свой блокнот. Но больше всего она обрадовалась дивану. Ей хотелось обнять его и никуда не пойти.
— Смотрите, — напомнил план Асмодей. Двое его отвлекают. К ним присоединяются остальные. Делайте что хотите, но он эльф должен не оборачиваться минут сорок…
— Сколько? — обалдели все, глядя на демона. — Сорок минут?
— Это что такое мы должны делать эльфу все по-очереди, чтобы он не оборачивался сорок минут? — послышались возмущенные голоса.
— Шучу, план меняется, — рассмеялся Асмодей. — Нам нужно запереть его. В комнате. А для этого необходимо провести ритуал. Так, чтобы эльф этого не заметил.
— Тогда на кой мы сюда перлись всей толпой? — спросила Дарина, разочаровавшись в Асмодее, как в полководце.
— Что значит «на кой»? — удивился демон. — Если одного вырубит, то следующий продолжает ритуал!
Глава двадцать девятая. В которой мы узнаем, что демоны еще те купидоны.
Глава двадцать девятая. В которой мы узнаем, что демоны еще те купидоны.
— А тебя не смущает, что мы с мечами на него идем? — спросила Дарина, потирая ногу.
— Ты прекрасно видела, как он отбивает магию, — отозвался Асмодей. — Чем больше магии ты к нему применяешь, тем больше его удар. Мы уже пытались. Неоднократно. Я не знаю, какой должна быть магия, чтобы это ушастое “воздмездие” хотя бы поцарапать!
— Значит, мечом его можно прикончить, — заметила Дарина, поглаживая острие.
Ольга вздохнула. И посмотрела жалобным взглядом Ослика Иа.
— Не надо его убивать! У него просто синдром недолюбленного ребенка! В детстве его недолюбили, понимаете? Он вырос без родительское ласки и любви. Поэтому пытается компенсировать это путем жестокости. Это — внутренняя агрессия направлена на мир, который не дал ему любви, — начала Ольга. Но ее никто не слушал.
— Ничего, сейчас как дружно отловим, как вылюбим! — распорядился Асмодей.
— Может, дождемся, когда эльф уснет? — предложила Дарина. — И тогда уже…
— Только хотел сказать об этом! — поджал губы Асмодей. — Мы ждем, когда эльф уснет. И тогда осторожно прокрадываемся в комнату. Одного удара по голове будет вполне достаточно… Потом проводим ритуал и…
— Может, просто поговорить с ним, и он все осознает? — с надеждой спросила Ольга. Но ее снова никто не послушал.
— Нужно проверить, спит он или нет? — вздохнул Асмодей. — Кто пойдет? Нам нужен кто-нибудь маленький, желательно знакомый с Литаниэлем. И пушистый…
— Что? — обалдел хомяк. — А пушистость тут причем?
— Чтобы в случае чего отскочить от стенки, — мрачно бросил демон похоти. Он злился на себя за то, что упустил момент, когда Литаниэля расколдовали. А еще он представлял, как рассказывает Бельфегору про то, как какой-то эльф вышвырнул всех из дворца.
— Откуда у него столько этой… магии? — спросила Дарина, пока Витириэль собирался с духом.
— Его прапрабабушка могла взглядом секвою повалить. А его прапрадедушка одним дерганьем глаза мог целое войско уложить. Его бабушка движением уха половину леса могла проредить. А дедушка …
— Я понял, одним чихом разбирал крепости… — вздохнул Асмодей. — А после горохового супа, лес переезжал на сотню метров. Можешь не продолжать,
— В его роду были самые могущественные колдуны и колдуньи! — гордо заметил Витириэль.
— Все, иди проверяй оружие массового уничтожения! А мы пока отдохнем, — заметил Асмодей, присаживаясь на диван. — Часовые! На посты! А то вдруг нашему ушастому тирану в туалет посреди ночи приспичит.
Все молчали, стараясь соблюдать тишину. Дарине показалось, что Асмодей что-то задумал. Но при этом делиться не собирается. Уж больно гадко улыбался демон, развалившись на половине дивана.
— Ну как? — шепотом спросили вернувшегося Витириэля. — Спит?
— Нет, в зеркало любуется, — махнул лапкой хомяк.
Через минут пятнадцать хомяк снова отправился на разведку.
— Ну? — нетерпеливо зашипели на него.
— Волосы расчесывает, — вздохнул хомяк.
Через десять минут его снова отправили на разведку.
— И??? — встретили Витириэля дружным шипением.
— Прыщик давит, — мотнул головой хомяк. И уже сам обреченно поплелся в сторону двери.
А сейчас?
— Брови расчесывает, — грустно вздохнул хомяк. — Это надолго. Так что я посижу.
— Все это — типичное проявление нарциссизма. Психическое расстройство, — заметила Ольга. — У него завышенная самооценка. Он требует внимания. Ему внимания не хватает. Это из-за деспотичных родителей. Они, видимо, давили на него, сравнивали со сверстниками, ставили кого-то в пример, требовали успехов и достижений. Он безмерно любит себя и воспринимает мир, как фон. Отсюда тяга у уединению, нежелание ни с кем дружить, нежелание никого любить…
Ольга поджала губы и вздохнула.
— Это лечится? — спросила Дарина. Ей по-женски было жаль Ольгу. Как сказал Форест Гамп: “Мужик — это конфета. Никогда не знаешь, какого вытащишь!”. Может, он и не про мужиков. А про что-то другое. Но Дарина уже не помнила.
— Нужно, чтобы он осознал, что он — не уникальный. Что он такой же как и все. А дальше работа над собой, — перечисляла Ольга. — Составляется план лечения, пробуются методики…
— Внеси в план лечения удар мечом по голове, — мстительно заметила Дарина, вспоминая, как ее отбросило заклинанием. — И вообще, странная ты для психолога?
— А что? Психологи, по твоему, не люди? Или это какие-то высшие создания из тонких материй? Идеальные до тошноты и безобразия? — обиделась Ольга.
— Девочки, не ссорьтесь, — миролюбиво заметил Асмодей. — Нас должно объединять общее ушастое горе. И не важно кто ты, “писхолог”… ой, опять! Да что такое!
Ольга действительно обиделась. Вот так всегда. Все считают психологов сверхлюдьми, абсолютно правильными и идеальными. Почему-то все наивно полагают, что у психологов нет детских комплексов, всегда здоровые отношения и так далее.
— Я считаю, что Литаниэля просто нужно один раз поставить на место. Чтобы ушастое бедствие понял. Он — не исключительный. А обычный! — произнесла Дарина.
