Со всей горечью осознав, что мне никуда не деться, я пошла за компаньонкой. Выискивала взглядом хозяина дома. Мысленно молилась, чтобы он вдруг передумал ставить надо мной эксперименты.

Мужчина дожидался нас возле кареты. Попеременно то одной, то другой рукой сжимал перчатки, разглядывая убегающую вдаль оживлённую улицу. Казалось, он нервничал.

Миг, и наши взгляды скрестились. Холод синевы обжёг, проник в самую душу, отчего следующий шаг дался мне с огромным трудом.

Мисс Пампли тут же скрылась в экипаже. Граф прищурился, стоило с ним поравняться, подал мне руку – ту самую. Я отшатнулась, чем вызвала еле заметную насмешку. Проверял? Издевался?!

Я не боюсь тебя, надменный ублюдок!

Я приняла помощь, посильнее сжав ладонь. Его лицо исказила гримаса боли. Я мило улыбнулась, будто ничего не заметила, и по узким ступенькам забралась в карету. Глянула на свою руку, которую немедленно захотелось помыть, но тут же спрятала её за другой и с наигранным радушием проследила за Агфаром, севшим напротив меня.

Видимо, он специально выбирал в одежде тёмные цвета. От этого белый воротничок и кружевные манжеты выглядели яркими пятнами, подчёркивающими смуглость кожи. Они явно скрывали от посторонних людей нечто важное. Запретное и осуждаемое? Что же вы прячете, граф?

Весь путь мы смотрели друг другу в глаза. Наверное, он ждал, когда сдамся. Однако я вступила в борьбу, хоть изначально не собиралась сражаться.

– Подождите нас в карете, – приказал граф моей компаньонке, едва экипаж остановился, и выбрался на улицу.

Я переглянулась с ней. Пожала плечами и последовала за Агфаром. На этот раз мужчина не предложил мне руку, а сразу двинулся к ветхому каменному зданию. Над дверью уже осыпа́лась крошка. Стоявшая лавочка у входа вот-вот готова была развалиться. Я посмотрела по сторонам. Безлюдно.

– Скорее, мышка.

– Не терпится причинить мне вред?

– Пока что из нас двоих вредишь ты одна, – раздражённо произнёс граф.

Я открыла рот от возмущения. Эгоист, самодур, подонок! Это каким нужно быть человеком, чтобы не видеть дальше собственного носа?

– Успокойся, – схватил он меня за локоть, стоило потянуться к накренившейся двери.

– Не прикасайтесь ко мне, милорд!

– Больно нужно. Но эмоции подавить придётся. Сейчас же.

– И не подумаю.

Агфар сильнее впился в мою руку пальцами. Я поморщилась, ожидая боли. Но тут в ладонь ткнулось что-то мягкое, знакомое. Пёс?! С искрящейся на свету шерстью и сияющими красным глазами. Сейчас он ластился, отвлекал на себя внимание. Успокаивал.

Я не сдержалась. Погладила по голове, дотронулась до уха, не переставая поражаться необычному творению. Овчарка же потёрлась боком о мою ногу и вскоре распалась на мириады чёрных крупиц.

– А теперь идём.

Я закусила губу. Как же просто, оказывается, можно мною управлять. Отвлеклась на ненастоящее животное, и злость развеялась дымкой по ветру. Разве это честно?

– Милорд, – обречённо выдохнула, ощутив себя неуютно после своего недавнего поступка, – надеюсь, вам было не очень больно, когда я сжала вашу ладонь?

Рука доставляла ему кучу неудобств. И мне не нравилось, что с графом я поддавалась не самым светлым своим порывам. Правильнее смолчать, стерпеть, не обратить внимания, пройти мимо. Равнодушие – великолепное оружие! И с мачехой оно работало безотказно. А вот с Агфаром, увы, подводило.

Мужчина поражённо выгнул брови, но тут же мотнул головой.

– Это не имеет значения. Идём.

Он приоткрыл передо мной скрипучую дверь. Посыпалась труха. Правда, на волосы ничего не попало, так как всё упало на сотворённое графом подобие зонта.

Я тоже так хочу! Делать правдоподобных животных, в долю секунды создавать твёрдые предметы хорошей прочности, не прилагая особых усилий, воздействовать на тело и полностью контролировать свой дар. В моём окружении никто не владел эши настолько умело. Игрис всегда обесцвечивала крупицы. А в моей семье я единственная была особенной.

– Нравится? – с плохо скрываемой насмешкой поинтересовался Агфар.

«Очень!»

– Нет, – сморщила я нос и шагнула вперёд.

Внутри всё выглядело не лучше. Земляной пол, отсутствие света в полностью пустой комнате, дырявые стены, частично завешенные длинными пыльными лоскутами. Правда, запах не подходил представшей перед нами картине. Из проёма, скрывающего следующее помещение нитями звенящих бордовых бусин, тянуло пряностями.

Я повела носом и вопросительно посмотрела на Агфара.

– Не отходи от меня ни на шаг, – предупредил граф.

Он взял меня за локоть и двинулся вперёд. А я с трудом сдержалась, чтобы не сбросить с себя его руку. Ту самую! Воспоминание о чёрных венах ещё будоражило сознание, от чего было неприятно и чуточку омерзительно. Вдруг его недуг заразен?

Помещение, в которое мы попали, поразило. Оно резко контрастировало с предыдущим. Всё светлое, с летящими тканями, которые служили занавесками и отделяли одну часть комнаты от другой. В самом центре стоял чан с зеркальной гладью воды. В ней угадывался потолок с подвешенными сухими травами. Но в следующий миг жидкость стала чёрной, перестала отражать свет, будто впитывала его, пожирала. Секунда – и я увидела рваный балахон, летящий прямо на меня, и вытянутые в моём направлении руки Безгласого.

– Не бойся, мышка, – нагнулся к моему уху Агфар. – Спрячь негативные эмоции.

В комнате вдруг разгулялся ветер. Покачнулись ткани, громче зазвенели бусины за нашей спиной. Хлопнула дверь, скрытая от наших глаз, и перед нами застыла коренастая женщина. Волосы свисали паклей. Нос широкий, сплюснутый, будто по нему не так давно ударили плоским камнем. Высокий лоб. А в довершение большие круглые серьги с перьями внизу, подтверждающие мою первоначальную догадку. Тресанка!

– Аг, – гортанно произнесла женщина, недобро смерив взглядом графа.

Агфар достал мешочек золота, протянул ей. Она проигнорировала и глянула на меня. А в груди будто родилась пустота, всасывающая в себя внутренности, эмоции, чувства, переживания, душу.

Мужчина завёл меня себе за спину, и всё прекратилось. От внезапного головокружения я чуть не упёрлась лбом в его сюртук. Часто заморгала.

– Аза наги тана! – возмущённо воскликнула женщина низким голосом и отошла к столу, скрытому свисающей с потолка тканью. Начала со злостью отрывать от принесённых цветов лепестки и складывать их в корзину. Что-то громко бурчала под нос на непонятном языке. Резко обернулась.

– Аг, – покачала она головой и снова занялась делом.

Пришлось стоять и молчаливо ждать, пока хозяйка дома обратит на нас внимание. Я начала волноваться, но быстро подавила в себе эмоции. Рядом с тресанкой лучше не делать глупостей. Этот народ славился своим агрессивным характером, твердолобостью и умением как-то противостоять эши. Мало ли на что ещё они способны?

– Ая ши нара, – спустя долгие минуты молчания выдал Агфар и отступил, перестав прятать меня за спиной. – Аг ши.

Женщина повернулась. Впилась в меня пронзительным взглядом. Я на расстоянии почувствовала прикосновение к уху, груди, а затем к запястью. Неведомая сила скользнула вверх, к тому месту, где ко мне восемь месяцев назад прикасался Безгласый.

В глазах тресанки блеснула чернота. Губы искривились, раздалось грудное шипение. Она двинулась ко мне, но граф оттеснил меня рукой назад, частично закрыв собой.

– Ши нара! – Твёрдость его голоса подавила только зародившийся во мне страх.

– Шайаханара… – закричала женщина и устремилась к нам. Сорвала на ходу зелёную ткань и выставила её вперёд, будто собираясь задушить меня ею. Не успела я вскрикнуть, как хозяйку дома откинуло назад сгустком эши. Граф зарычал и потянул меня за собой к выходу.

– Шайаханара! – понеслось нам в спину. – Шайаханара…

Свежий уличный воздух опалил лёгкие. Лучи дневной звезды обожгли кожу. Я ещё порывалась бежать дальше, но Агфар потянул меня за локоть, не позволив.

– Она не последует за нами.