Медаль
Стоял конец февраля 2002-ого года. Был выходной день. Я решил совершить прогулку в лес, не подозревая, каким эмоциональным для меня окажется этот день.
Я шел не спеша и думал о жизни. Я жил в небольшом уютном городе с живописными окрестностями. В то время мне было 48 лет. Два года назад я развелся со своей женой. С ней мы прожили 20 лет. Я всегда был убежден, что семья – это святое дело. Пока у меня была семья, я делал все возможное, чтобы она не распалась. Я всегда уступал жене. Когда мы ссорились с ней, я первым просил у нее прощения. Я довольно грубо отталкивал женщин, которые пытались меня соблазнить. Но все мои старания оказались напрасными. У жены были подруги, которые быстро развелись со своими мужьями. Они страдали в одиночестве и, конечно, завидовали прочности нашей семьи. Женщины коварны, и, чтобы подвергнуть свою подругу таким же страданиям, они всячески подстрекали мою жену к разводу. Они говорили ей, что так долго, как она, в семьях уже никто не живет, что я катаюсь как сыр в масле, что в мире есть мужчины лучше меня. Жена поддалась на эти провокации, и наша когда-то дружная семья распалась. Забрав с собой двух наших сыновей, жена уехала к себе на родину. Я очень любил этих милых мальчиков и не представлял без них своей жизни. Первые дни после их отъезда я очень сильно переживал. В то время я не мог лежать, сидеть и стоять – мне надо было постоянно ходить, чтобы стряхнуть с себя эти немыслимые переживания. И я все время ходил – день и ночь, без отдыха и сна, понимая, что долго я так не выдержу – но и остановиться я не мог. В те дни я понимал тех людей, которые совершали самоубийства – жизнь для меня была невыносимой пыткой. Но однажды, придя домой, я упал на диван, и у меня уже не было больше сил, чтобы подняться и опять ходить. Я прислушался к окружавшей меня тишине: дети не шумели, жена не ходила из комнаты в комнату. Я подумал: «А ведь это все прекрасно – тишина, покой. Зачем я переживаю?» И мои мучения закончились. К тому времени моя бывшая жена жила уже с другим мужчиной. В письмах к своим подругам она писала о нем: «Страшненький, но зато на руках носит».
Думая таким образом, я вышел из города. На лугу снег почти совсем растаял. Вода в реке заметно поднялась, было видно сильное течение, но местами стояли небольшие льдины. На середине моста я остановился и посмотрел вниз. Огромные массы воды неслись на опоры моста и с шумом разбивались о них. Казалось, что мост не устоит от такого напора. Я подумал о том, как было бы ужасно оказаться в этой ледяной воде.
В лесу было еще много снега, но он интенсивно таял. На поверхность проступали предметы: брошенные, а то и просто потерянные. Я подобрал лыжную палку, которой суждено было сыграть важную роль в последующих событиях.
Как всегда после прогулки по лесу, домой я возвращался с хорошим настроением. Выйдя на мост, я заметил, что какой-то мальчик лет двенадцати подбегал к прохожим и о чем-то просил их. Прохожие быстро отворачивались и спешили уйти от него. Наконец он подбежал ко мне и взволнованно проговорил:
– Помогите! Ромка утонул, его уже не видно, но Илюшу можно еще спасти!
Эта фраза вернула меня на два десятилетия назад в то время, когда я служил в Советской Армии. Я отслужил в ней 8 лет: 2 года срочной службы и 6 лет сверхсрочной. Для меня эта фраза означала, что я должен куда-то очень быстро бежать и, подвергая свою жизнь смертельной опасности, что-то делать на благо людей и страны. Интересная профессия у солдата. Все нормальные люди на работе работают, а солдат на своей работе должен умирать. Первый раз в армии, когда я понял, что через 10 минут стану трупом, я испытал глубокие душевные переживания. Внутренний голос тогда упорно твердил мне: «Ты еще так молод! Зачем тебе умирать? И ради кого и чего тебе умирать? Ради соседки, которая ворует у тебя помидоры с огорода?» И тогда я принял позорное решение – спрятаться за спинами своих товарищей, таких же солдат, как и я. Но со временем в армии я привык играть в азартные игры со смертью и уже больше не прятался за спинами товарищей, а наоборот первым бросался туда, где моей жизни угрожала смертельная опасность. Существует легенда, что в армии за геройство награждают. Нет, в то время за геройство не награждали. Награждали только коммунистов, но не за геройство, а за регулярное присутствие на их собраниях.
Я побежал спасать того мальчика. Местами на лугу уже была вода и приходилось ее преодолевать. Я был заядлым рыбаком и много раз в азарте рыбалки бросался в ледяную воду. Поэтому для меня не было серьезной проблемой в одежде перейти через какой-нибудь глубокий ручей. К месту трагедии я добрался довольно быстро. Там я увидел страшную картину: на льдине стоял мальчик лет девяти, маленький, совершенно раздетый (без шапки, в одной рубашке) и абсолютно мокрый. Он отчаянно дрожал и жалобно лепетал:
– Я за-ме-рз…
Жуткие интонации в его голосе говорили о том, что ребенок погибает, и от этого становилось не по себе.
Как я узнал позже, произошло следующее. В тот день три подростка Ромка, Илюша и Костя играли в районе реки. Ромка с Илюшей перепрыгнули на льдину на поверхности воды. Вода в реке резко поднялась и сильным течением льдину отрезало от берега. Ромка провалился в воду. Илюша снял куртку и с ее помощью пытался вытащить товарища из воды, но, в результате, потерял куртку и сам промок. Сильное течение понесло Ромку, и он погиб. Находившийся на берегу Костя выбежал на мост и стал обращаться к прохожим за помощью. Все отказывались по понятным соображениям: не хотелось куда-то бежать, прыгать в ледяную воду, подвергать свою жизнь смертельной опасности и т.д. Но я, уже в армии зараженный азартом игры со смертью, конечно же согласился.
Между берегом и льдиной, на которой стоял Илюша, был большой промежуток воды – глубина огромная, течение страшное. Зайдя в воду, насколько позволяла глубина и сила течения, я вытянул руку с лыжной палкой. Ее конец едва коснулся льдины. Илюше надо было ухватиться за этот конец. Но он стоял далеко от края льдины, и этот край был очень тонким – не выдержит даже веса ребенка. Конечно был риск того, что мальчик погибнет, попытавшись подойти к краю льдины. Но иного выхода не было – надо было рисковать: точно так же, как в армии. Я крикнул мальчику:
– Разбегайся и беги в направлении палки.
В ответ я услышал:
– Я не могу, я замерз…
– Беги! – крикнул я, и мальчик начал медленно двигаться. Приблизившись к краю льдины, он ускорил свое движение, льдина обломилась под его ногами, но мальчик, продолжая двигаться по инерции, успел ухватиться за конец палки. Через несколько мгновений я вытащил его на берег.
Сначала меня охватило чувство радости, хотелось обнимать мальчика, хлопать его по плечу. Но это чувство сразу прошло, так как мальчик был переохлажден. Он срочно нуждался в тепле, но ближайшие городские дома были так далеко. Я посмотрел в направлении моста – там двигался поток машин. Схватив мальчика под мышку, я по воде и грязи понес его к мосту в надежде остановить там машину, в которой этот мальчик мог найти желанное тепло. В своих руках я чувствовал маленькое, но уже мускулистое тело. Промелькнула мысль: «Вырастет крепкий мужчина». Малыш лепетал:
– Спасибо дядя… Ромка утонул… Теперь буду сидеть дома.
Но вот, наконец, и мост. Держа мальчика в руках, я попытался остановить первую машину, но ее водитель сделал вид, что не замечает нас – машина проехала мимо. Я пытался остановить вторую, третью, четвертую машины – безрезультатно. Водители прекрасно видели раздетого, мокрого, замерзающего ребенка, но "родные" русские лица мужские и женские, старые и молодые, как по команде отворачивались: машины проезжали мимо погибающего ребенка… Я был потрясен и беспомощно смотрел на проезжавшие машины. Я чувствовал себя идиотом и посмешищем – только я один бросился в ледяную воду, чтобы спасти погибающего мальчика; а все эти умные и серьезные люди не могли оказать замерзающему ребенку ничтожную помощь – посадить его в свою машину.
