– Мне вовсе не нужны твои подачки, – грубо ответила я, стараясь не смотреть на кружку с водой.

– Я вовсе…

– Если ты думаешь, что таким путем чего–то добьешься от меня, то у тебя ничего не выйдет! – прервала я ее. Она выпучила свои большие серые глаза от удивления. Уж пусть она лучше ненавидит меня, чем будет испытывать ко мне жалость. Она встала и уже хотела уйти, но задержалась.

– На данный момент мне наплевать, кто ты такая, – призналась она и уселась рядом со мной, как недавно со мной сидел Вова и что–то мне рассказывал. – Мне нравится твое упрямство, твоя любовь к сестре. Не будь у тебя этих качеств, я бы не подошла к тебе. Ты, наверное, думаешь, что это странно. Я ведь совсем тебя не знаю, и ты тут всего второй день. Я не знаю, как думают другие, но в тебе непременно есть то, что вверяет доверие.

– Вика! – это был Дима. Она тут же подскочила, спрятав за своей спиной кружку воды. – Какого черта ты сидишь с ней?

– Я подумала, что мне удастся ее расспросить, – говорила спокойно она, шагая к ведру у костра. Она незаметно вылила туда воду из кружки и снова повернулась к главарю группы. – Видимо, ты так ее запугал, что она наотрез отказывается с кем–то разговаривать. Сколько дней еще ты будешь держать ее привязанной к дереву?

– Это не мне решать. Когда придет Игорь, он сам решит, что с ней делать. А пока она должна сидеть здесь.

– По–моему, до его прихода она уже сумеет сдохнуть от голода и жажды. Тебе так не кажется? – она подошла поближе к Диме. Он становился мягче с каждым ее шагом, направленным к нему. Он даже на мгновение улыбнулся. Она осторожно поцеловала его в щеку. Было ясно, что между ними что–то было.

– Хочешь помочь ей? – тихо спросил он. Она мягко кивнула головой. – Ладно. Дай ей кружку воды, – он снова сделался суровым, когда посмотрел на меня. Он пошел куда–то. – Я к реке, – он лукаво улыбнулся Вике. – Присоединишься?

– Не сегодня, – мягко рассмеялась она. – Я на дежурстве.

Вожак Дима скрылся за елками, его шаги стали все менее слышны. Вика снова подошла ко мне с кружкой воды. Но давать мне ее не спешила. Немного погодя, она развязала меня, но бежать я не могла, так как я была слишком слабой. Она протянула мне снова кружку воды и села рядом, облокотившись спиной к дереву так, будто немного устала. Она посмотрела на меня добрыми глазами и улыбнулась.

– Было бы здорово, если бы ты сделала хотя бы один глоток, – она перевела свой взгляд с меня на кружку. – Я не заставляю тебя доверять мне, просто ты, правда, умрешь, если не станешь хотя бы пить, – я тяжело вздохнула и выпила всю воду из кружки за один глоток. Я поперхнулась, и она хотела похлопать меня по спине, но я отклонилась от нее. У меня были, оказывается, еще силы, но от этой девушки мне почему–то не хотелось бежать. – Ты, должно быть, хочешь есть?

– Нет, – отрезала я. – Я всего лишь хочу знать, где Варя, – я посмотрела на Вику, которая думала о чем–то. – Если с ней все в порядке, то я не буду никуда убегать.

– Ты поверишь мне на слово? – удивленно произнесла она. Я кивнула головой. – Только обещай мне, что не выдашь меня. Иначе, мне сделают выговор, – я снова кивнула ей. – С ней все хорошо. Каждый день мы даем ей попить и поесть. Она как и ты переживает за тебя. Она не оказывает такого сопротивления как ты, и поэтому Дима не применяет к ней никаких мер. Правда, без тебя она тоже ничего не говорит.

– Но она не здесь? – отважилась спросить я. Вика кивнула головой. – Она не сидит так же привязанная к дереву?

– Нет.

– Хорошо. Спасибо, – я натянуто ей улыбнулась. Она поднялась, взяла кружку и пошла варить обед.

Через полчаса подошли все остальные, чтобы поесть. Дима поворчал немного из–за того, что меня развязали. Но Вика без труда успокоила его, улыбнувшись ему мягко и нежно. Потом кто–то пошел мыть чашки, а остальные остались в лагере отдыхать. Кто–то уже спал, лежа на траве под солнцем. Я начала тоже клевать носом. Подстелив вебе под голову папину куртку, я уснула. А когда проснулась, небо уже было розовато–оранжевым. Вика снова сидела возле костра и готовила ужин. Остальные позволяли себе иногда не быть слишком серьезными, и потому играли в какие–то забавные игры. Они сидели кругом и смеялись. Они все спрашивали Вику, когда она уже приготовит ужин. И при этом у меня начинал сильно урчал живот. При всех Вика не смотрела даже в мою сторону, но я чувствовала, что она думала обо мне. Она никак не выдавала того, что давала мне попить и разговаривала со мной. Я чувствовала себя овощем. Вика тем временем уже всех созвала есть. Она кинула не меня невольно свой взгляд и снова поджала губы. Потом кто–то из толпы окликнул ее, и она повернулась к своим собеседникам. Я наблюдала за тем, как они ели. А у меня во рту второй день не лежало ни крошки. Хорошо, что мне дали кружку воды. Я не вслушивалась в то, что говорили люди из этого лагеря, но они снова говорили о каком–то Игоре и еще каких–то ребятах. Они оставались для меня загадкой, которую я хотела разгадать в течении всего вечера. На небе начали появляться звезды, начало холодать. Я завернулась в куртку и смотрела на потухающий костер, когда все уже разошлись по палаткам. Я не хотела спать, я хотела просто увидеть Варю. Но почему–то я все–таки верила этой Вике, верила, что с моей сестрой все хорошо. Я стала чуть спокойнее. Становилось так холодно, что я видела, как выдыхала пар. Я скрестила руки на груди и закрыла глаза, но какие–то шорохи не давали мне заснуть.

– Эй, – это была Вика. Я открыла глаза и увидела ее совсем лицо совсем рядом. – Пошли к костру?

– Я не уверена…

– Дима спит, – пояснила она. – Пошли.

Я поднялась и тут же пошатнулась от слабости, которая у меня была. И все–таки я упала. Из груди моей тут же раздался тихий стон. Мне, конечно, не в первые испытывать такие ощущения, но даже уже привыкшая ко всему этому я чувствовала себя просто ужасно. У меня ужасно тряслись руки, а в животе все время урчало. Я лежала лицом в траву, у меня совсем не было сил встать. Я все же перевернулась на спину и посмотрела на небо. Оно было удивительно красивым, в нем было что–то такое загадочное. Вика тяжело вздохнула и попыталась помочь мне подняться, но я просила ее оставить меня в покое. Я слышала, как ее шаги стали отдаляться от меня. Мои глаза начали закрываться. Я не хотела просыпаться и снова терпеть все это. Но мы с Варей должны уйти отсюда. Мне нужны были силы.

10

Третий день в этом лагере. Люди здесь пытались узнать, кто я такая, а я хотела узнать, кто они. Но никто из нас ничего не мог добиться друг от друга. Я лежала целое утро на земле и не могла сдвинуться с места. Потом кто–то облил меня водой, и я тут же встала с земли. Я особо не обращала внимания на головокружение. Вода была холодной, и меня волновало только это. Я тут же вся продрогла. Потом обернувшись на того, кто вылил на меня воду, обнаружила, что это сделал Дима. Были бы у меня хоть какие–нибудь силы, я бы двинула ему по его нахальной роже. Он тут же взял меня за предплечье и потащил куда–то в лес. Я кинула быстрый взгляд на Вику. Она была ошарашена не меньше меня. Я снова повернулась к спине этого придурка, когда он сжал мою руку так сильно, что мне стало больно. Когда мы спрятались за деревьями и нас не было видно, он отпустил меня, но я упала на землю. Мне хватило сил, чтобы просто сесть. Он был серьезным и даже суровым.

– Либо ты сейчас говоришь, кто ты такая и откуда, либо я перережу тебе глотку, – сказал он в каком–то порыве гнева. – Ты думаешь, что ничего не будешь говорить, и мы постепенно привыкнем к тебе и будем давать попить и поесть? Если действительно так, то ты очень глубоко ошибаешься!

Вдруг что–то зашуршало в лесу, и этот Дима достал свой нож. Я не стала терять времени, быстро встала и хотела убежать. Но меня снова поглотила тьма.

Я еще не открыла глаза, но уже чувствовала как болела моя голова. Ощутив теплую струйку крови на лице, я поняла, что меня снова ударили чем–то тяжелым. Я открыла глаза и увидела, что меня тащили за ногу по земле. Я приподняла голову. Кроме этого Димы впереди еще шло четверо людей. Я снова опустила голову и закрыла глаза, стараясь не потерять сознание. Потом меня ослепил еще утренний свет, и я невольно зажмурилась. Потом меня отпустили. Стали раздаваться какие–то новые голоса, которых здесь я еще не слышала.