- Жизель, – вдруг вспомнила Бруха.

- И ты права, – кивнул Хоакин. – Жизель Уокер была моим родным Птенцом, но, увы, ее постигла Окончательная смерть. Хм, а угадаешь ли ты еще одного? – на этот раз он посмотрел на Иолу с интересом и любопытством.

- Фирузе, – ответ был назван уверенно, без колебаний.

- И снова ты права, – было ясно видно, что Сородич доволен всеми ответами. – Ее настоящий родитель отправил ее ко мне, и я тем самым отработал свой долг. Видишь ли, Иола, этот мир состоит не только из приятных сюрпризов.

Иола усмехнулась. Про неприятности она точно знала не меньше Мурьетты, а в некоторых случаях даже больше. В мире Сородичей предательства, интриги и роль разменной монеты – обыденность, с которой сталкиваются и неонаты и старейшины.

- Хоакин… – нерешительно начала она. – То есть…

- Ты вполне можешь называть меня по имени и на «ты», – мужчина хоть говорил спокойно, а девушка все равно тревожилась, что собеседник имеет в виду совсем не то, о чем говорит. – Как я сказал, я давно хотел познакомиться с тобой лично. И мне кажется, что сейчас вполне подходящий момент. Он, – рука Мурьетты указала на Крэйвена, – нам ничего не сделает, а его драгоценные охранники давно отправились на тот свет.

Ну что ж, можно и поговорить. Лишь бы не направил свой гнев в ее сторону.

- Почему именно со мной?

- Я наслышан о тебе, – Мурьетта слегка откинулся назад и прикрыл глаза, вид избитого Сенешаля давно наскучил. – Как ты думаешь, как же я тебя нашел?

- Сама в шоке, – призналась Иола. – Никто же ничего не знал.

- Никто, кроме меня, – подмигнул Тореадор. – Часть вашей компании отправилась в табор, а вот малышка Фирузе отделилась и при первой же возможности позвонила мне. Да, она никогда не рассказывала, кто ее обучал?

- Если бы рассказала, то я бы поняла, на кого еще можно надеяться в этом бедламе, – положив пистолет на столик, Павлиди обреченно вздохнула. Слишком много всего произошло, чтобы париться на счет того, кто кем и кому приходится. Не до догадок вообще.

- Знала бы ты значение ее имени, – улыбался Хоакин. – Фирузе означает «лучезарная», «камень счастья». А Бегум – титул, который в Персии давали знатным женщинам. Цыганский барон таким образом обозначил ее принадлежность к своему роду.

- Так и знала, что имя не настоящее! – оживилась Бруха.

- Ты серьезно думала, что ее так звали от рождения? – на этот раз он позволил себе засмеяться. – Да ну тебя.

Иола в ответ посмотрела на него, приподняв одну бровь. Сам начал рассказывать, а потом издеваться. И какого ответа ждет?

- Не смотри на меня так, я мысли читать не умею.

- Те люди, о которых я говорил, преимущественно из Европы, – пояснил Хоакин. По мнению Иолы, речь шла именно о цыганах, и она не ошиблась в догадках. – Многие из них носят славянские имена. Петро или Петр, Роман, Катя, Богдан, Эльвира, Елена, Миша… Ну, ты поняла.

- Эльвира не славянское имя. Значит, она оттуда же?

- Верно, – утвердительный кивок. – Но ты понимаешь, что она не любит вспоминать эти времена. Все-таки ее предали. Так что, если вздумаешь назвать ее как-то иначе, или будешь допрашивать на эту тему, то она порвет тебя в клочья. С некоторых пор хочет забыть свое старое имя.

- Под стать Тореадору придумали новое, – задумалась девушка насчет значения нового имени.

- Девочка оказалась с характером. Поначалу я сомневался, но потом убедился, что был неправ. Впервые радовался, что настолько ошибся, – судя по всему, Мурьетта действительно был рад такому повороту. – На протяжении всех лет я ни разу не пожалел, что взял ее. Бегум-хан... – он словно смаковал это имя. – Знаешь, ее Сир всегда тяготел ко всему… ммм, как же сказать… ко всему помпезному, хоть и на свой собственный лад. Он всегда любит обставить все так, чтобы окружающие знали, с кем имеют дело, вот и приставил к ней слово «хан». Тем не менее, Фирузе Бегум, она же мисс Вуд, славянская красавица с восточным именем, всегда была боевой девочкой. Пришлось ее повоспитывать, но результат ты видела сама. Идеальная боевая машина. Жаль, что она не увидит того, что сейчас произойдет.

С этими словами Мурьетта встал, подошел и присел рядом с Крэйвеном. Лицо моментально превратилось из миловидного и дружелюбного в злобное и искаженное ненавистью. Поверженный враг видел перед собой не воспитанного Сородича, а переполненного злостью монстра, того, от кого следовало убегать сразу же, как только он появлялся в поле зрения. Несмотря на то, что перед ней был союзник, пусть и временный, Иола поежилась. Такой убьет, не моргнув глазом.

Игнорируя молящий взгляд Крэйвена, вампир положил руку на его плечо, куда ранее нанес сильный удар ножом и сжал настолько сильно, насколько мог. Судя по всему, это доставляло серьезный дискомфорт, потому что Сенешаль распахнул рот в немом крике и изогнулся в непонятную фигуру. Мурьетта как следует «поработал», чтобы полностью подчинить его себе, не используя ничего вроде Доминирования. Павлиди взирала на все с неприкрытой завистью – подобному ее не учили.

- Итак, насчет квей-джин мы поняли. Но вот лично ты ответишь за то, что погубил одно мое Дитя и поднял руку на другое.

- Я ничего не делал, – сипел Крэйвен от сильной боли. – Это все Кассандра! Ты должен мстить ей, а не мне!

- Но ко всему этому ты имеешь самое прямое отношение, – обманчиво сладко произнес Хоакин, возвращая фирменную улыбку. – За Фирузе, за мое второе Дитя, я заставлю ответить прямо сейчас.

- Да она тебе даже не родная! – на этот раз плененный вампир смог закричать.

- Вот тут ты не прав...

Иола внимательно наблюдала за каждым шагом Мурьетты и кое-что сумела понять для себя. Хотя бы то, что он действительно был готов оторвать голову любому, кто посмеет покуситься на ту, кого Тореадор воспитывал.

– Можешь считать, что я взял ее по своему желанию, – продолжил Хоакин, скалясь в ухмылке. – По крайней мере, ты Окончательно умрешь именно с такой мыслью... – Послышался неприятный хруст в области шеи Крэйвена. Еще одно сдавливание, и еще один болевой стон. – Одно Дитя я потерял, но второе… Нет, – покачал головой Мурьетта, – этого я никому не позволю. Она моя.

С этими словами Сородич свободной рукой дотянулся до огромного кинжала, который до того мгновения лежал на столике и замахнулся. Во взгляде этого Тореадора можно было увидеть все оттенки ненависти напополам с удовольствием от содеянного. Он мстил за убитого Птенца и нападение на другого. Шантаж, попытка превратить в киллера, угрозы… Нет, прощать этого никто не собирался. Такое невозможно простить.

Брезгливо смахнув с рукавов аккуратного пиджака остатки пепла, Хоакин с притворной жалостью вздохнул и сообщил, что поразвлекался бы с такой дичью еще немного, если бы время не поджимало. Иола должна вернуться в спальню и переодеться во что-то более подходящее ее статусу, а затем оба вампира отправятся туда, где им положено быть – в цыганский табор.

- Фирузе так и попросила? – тут же спросила Павлиди

- Именно так и попросила, – повторил Мурьетта, возвращаясь к тому состоянию, в котором девушка увидела его в самом начале. – Можешь не верить, но я по-своему к ней привязался. Жаль, мне будет ее не хватать.

- Почему ты решил, что она не захочет общаться? – Бруха уже стояла в дверях.

Однако ответа на вопрос она не получила. Решив оставить на попозже, девушка рванула к гардеробной на полной скорости и стала торопливо перебирать вешалки. Хоакин прав, не стоит рассиживаться, пока все в опасности. Схватив первое подходящее, что попалось под руку, Иола торопливо переоделась, не забыв отбросить в сторону ненавистное платье. А учитывая, что его выбирал именно Крэйвен, дополнительного повода для отправки в утиль не понадобилось.

- Ладно, оставь как есть, – все равно она не нашла ничего более подходящего, кроме брюк из плотной ткани и шелковой рубашки с довольно откровенным декольте. – Поехали.

Пока Мурьетта вел машину, Иола лихорадочно кусала губы, пытаясь привести мысли в порядок. Правильно ли они поступили, оставив валяться столько трупов на территории особняка. Должны ли были кому-то позвонить и сообщить, что произошло? Или, быть может, стоит заехать в Голливуд, который совсем рядом, заскочить прямиком к Айзеку и выйти на связь уже из его магазина?