А затем боль исчезла. Исчез Свартальфхейм, длинноволосый Тор, Джейн Фостер, темные эльфы. Тор оказался в каком-то странном помещении, стены и пол которого были сделаны из металла. Звездолет. Да, по всей видимости, Громовержец очутился в одном из отсеков космического корабля. На «Бенатар» тоже были подобные помещения, вот только в разы меньше. Здесь же места было достаточно для того, чтобы разместить человек двадцать, не меньше. Тор осмотрелся в поисках двери, а, обнаружив искомое, просто прошел сквозь, как сделал это в темнице Асгарда. Перед ним в обе стороны простирался огромный, почти что Асгардских масштабов коридор. Одинсон мысленно прикинул, какого же размера должен был быть звездолет, и нахмурился. По всей видимости, габариты выходили колоссальные. Кому и зачем нужно столько места в открытом космосе? Тор прислушался к своим ощущениям, до этого упрямо гнавшим его вперед, затем, сделав выбор, отправился по намеченному маршруту. По обе стороны коридора тянулись шеренги таких же закрытых помещений, в одном из которых изначально очутился Тор. В какой-то момент Громовержец подумал, было, зайти в одно из них, посмотреть, что же там может перевозиться. Однако, подойдя к первой попавшейся металлической двери и прислушавшись, Громовержец тут же отступил назад. То, что находилось по ту сторону, даже через дверь заставило подняться дыбом волоски на его могучих руках. Смотреть на это, у Одинсона желание решительно пропало. Он успел побывать уже в трех кошмарах своего брата, и каждый раз уходил от опасности остаться в них навсегда лишь в последнее мгновение. Нельзя больше так рисковать. Он должен найти Локи. А ведь Громовержец даже не знал, в каком состоянии пребывает разум его брата. Что, если события, произошедшие с ним, подорвали психику Бога Обмана окончательно? Что, если Тор найдет брата обезумевшим от пережитых страданий и переживаемых видений настолько, что тот не сможет не то, чтобы противостоять Одину, но даже просто узнать его, Тора? Что тогда? Тор покачал головой. Нет, что бы ни случилось, он должен добраться до цели, должен найти Локи, в каком бы состояние тот ни был. А там, будь, что будет. Слишком часто он оставлял брата в одиночестве тогда, когда тот нуждался в нем. Даже если ничего не выйдет и Тор обречен будет остаться в этом мире навсегда, больше он так не поступит. Оторвавшись от созерцания двери, Одинсон решительно направился прямо по коридору. Он, то поднимался, то спускался по ступеням, ведомый каким-то шестым чувством, пока, наконец, не оказался в гигантском куполообразном помещении, свод которого практически невозможно было рассмотреть из-за его высоты и тусклого освещения.

Ужасающий крик, от которого холодеет в сердце, мечется по огромному помещению, эхо бьется о металлические стены, усиливая и без того громкий звук в десятки раз.

Тор лихорадочно осмотрелся, в поисках источника звука. Тем более, что голос был ему до боли знаком.

Локи скорчившись лежит на полу, дыхание его тяжелое и рваное. На лбу страшные ожоги. Плоть обуглилась, почернела и еще слегка дымилась. Навивший над ним Танос с некоторой долей любопытства наблюдает за жертвой.

- Надо же. Все еще в сознании.

Он несильно бьет носком сапога неподвижное тело. Слабый стон усиливается акустикой помещения.

- Ему давно пора сдаться.

- Ему давно пора умереть.

Тор с трудом сглотнув ком в горле, обернулся на голоса.

Гамора и Небула стоят в стороне и наблюдают за происходящим. Выглядят обе женщины так, словно зрелище пыток для них – обычное дело.

- Если он умрет, - недовольно бросает Гамора, - кто займет его место? Ты? Я? Нет, пусть выживет. И сделает то, что хочет отец.

- Если он не умрет, - Небула скрестив руки, слегка постукивает бионическими пальцами по предплечью, - то свихнется, но не сдастся. И все равно будет бесполезен.

Гамора косится на сестру.

- Да уж, покрепче тебя будет. – И, уже без издевки в голосе: - Не жалей. Нас никто не пожалеет.

Танос еще раз внимательно смотрит на скорчившуюся фигуру у его ног, а затем заносит над ней руку, одетую в золотую перчатку.

- С тобой интересно, асгардец. Давно не попадались такие упрямые. А чем упрямее жертва, тем интереснее ее ломать.

Титан рукой в перчатке хватает пленника за плечо, вздергивает на ноги. Сжимает пальцы.

Тор знал, насколько это мучительно, в недавнем прошлом он сам ощутил все «прелести» пытки Перчаткой Бесконечности. И, когда измученный Локи зашелся диким криком, Громовержец непроизвольно схватился за плечо, физически ощущая боль брата.

- Ну так что? Кто твой повелитель, а, асгардец?

Локи беспомощно корчится от боли и хрипит, сил сопротивляться у него нет совершенно.

- Просто, дай ему, что он хочет, - Гамора качает головой. – Все равно рано или поздно сломаешься.

Небула молчит. Черные глаза киборга похожи на две бездны.

- Мой…повелитель… - Локи сипит, слова даются ему с трудом.

Танос улыбается почти что ласково.

- Уже лучше. Продолжай. – И опускает жертву на пол. Локи грузно оседает, не в силах удержаться в сидячем положении. Несколько секунд он просто лежит, восстанавливая дыхание, а потом с трудом поднимается, опираясь на непострадавшую руку.

- Мой повелитель, - шепчет он сорванным голосом, - Один, царь Асгарда…

Гамора прикрывает глаза.

Сердце Тора пропустило удар.

Лицо Таноса превращается в чудовищную маску, на которой буквально сияет улыбка. Он отступает в сторону, не переставая улыбаться и смотреть на пленника.

Осознание того, что сейчас произойдет, перекрывает воздух, лишает возможности двигаться, заставляет сердце бешено биться о грудную клетку. Тор с ужасом вгляделся в темноту за спиной безумного титана. Парализованный разворачивающейся перед ним сценой, он больше он ничего сделать не в состояние.

Из темноты опираясь на свое привычное копье Гунгнир выходит царь Асгарда Один. Его единственный глаз взирает на лежащего на полу измученного пленника почти что с участием.

- Здравствуй, Локи.

Мутные зеленые глаза взирают на Всеотца с недоверием и надеждой.

- Отец…ты… - Зубы Локи стучат, все тело сотрясает крупная дрожь, - ты пришел…нашел меня…

- Да, Локи, я нашел тебя, - Один говорит мягко. – Давно нашел. Это было несложно.

Измученный Бог Обмана с трудом понимает, что сейчас происходит. Возможно, он даже не вслушивается в слова царя Асгарда. В его зеленых глазах теплится надежда на спасение.

- Давно?..

- Да, почти сразу, - по-отечески улыбается Один. – Это было нетрудно.

Он делает шаг к пленнику, склоняется к изможденному, изуродованному ожогами, покрытому пятнами крови лицу приемного сына и все с той же теплой улыбкой продолжает:

- Ты разочаровал меня, Локи. Ведь я воспитывал тебя, как сына. И что же? Ты испортил коронацию Тору, попытался его убить, впустил йотунов в Асгард, захватил трон…

- Как будто, тебя это волнует… - прошептал Тор.

Локи медленно, но все-таки осознает, происходящее. До измученного болью разума доходит, почему титан и верховный асгардец находятся в одном помещение и не пытаются друг друга убить. И все же надежда на спасение не оставляет несчастного пленника.

- Я…я прошу прощения… - отчаянно шепчет он непослушными искусанными губами. – Пожалуйста, умоляю, прости меня… Отец, я не хотел убивать Тора… Прошу тебя…

- Все, чего ты хотел или не хотел, не имеет никакого значения. – Один выпрямился и теперь с видом справедливого судьи возвышался над несчастным. – Имеют значения лишь деяния. Ты сделал много зла, Локи. Я пришел не для того, чтобы вернуть тебя в Асгард. Ты больше там не нужен. Наша семья отрекается от тебя. Отныне, у тебя нет дома.

В наступившей тишине звучит чудовищный смех Таноса.

Понимание причиняет боль в разы сильнее любой физической пытки. Локи вкидывает на Одина неверящий полный отчаяния взгляд.

- Ты не оставишь меня здесь… Нет, нет, нет!.. Прошу, отец, не бросай меня…

Из последних сил Бог Обмана пытается броситься к Одину и тут же получает удар копьем наотмашь. Вскрикнув от боли, пленник валится к ногам верховного асгардца.