Наконец она обнаружила телефон в прихожей, который, оказывается, соскользнул в отверстие между подушкой коридорного диванчика и его подлокотником. – Так вот почему Костя забыл его, – догадалась Кристина, – Он его просто не увидел. Видимо, пока муж обувался, положив телефон рядом с собой, он сюда и юркнул. Пока она его искала, а потом доставала, звонки, разумеется, уже прекратились. Кристина стояла в растерянности и смотрела на дисплей умолкнувшего аппарата. Увидела два пропущенных, от некоего абонента, обозначенного в Костином телефоне под литерой «Е». Кристина не знала, что следует делать в таких случаях. У неё не было такого опыта. Мужу своему она доверяла полностью и безусловно. Точнее, ей даже и в голову бы не пришло, что может быть как-то иначе. Ведь если нет доверия, зачем тогда жить вместе?! Тем более что Костя за всё время, что они женаты ни разу не дал ей повода не то, чтобы для ревности, но даже для лёгкого сомнения.
– А вдруг это Костя?! – всполошилась она, – Ну да, – чуть ли не с облегчением выдохнула Кристина, – Обнаружил, что телефона нет, и сейчас звонит ей с чужого, чтобы удостовериться, что он его не потерял. Кристина нашла в его телефонных контактах «Е», нажала кнопку вызова и прошла в холл. Ей ответили с такой скоростью, будто только и ждали, когда же она позвонит. Кристина не успела сказать ни единого слова, и даже не до конца сформулировала про себя обращение к неизвестному, она только знала, что оно должно было быть коротким, понятным и лаконичным, чтобы не отвлекать коллегу мужа отвлеченными и пространными разговорами о забытых дома телефонах. То, что звонок был с Костиной работы, у неё сомнений не вызывало. А кто же ещё мог звонить в 9.13. и 9.27. утра, если не сам Костя, разыскивающий свой телефон или сотрудник их компании, чей номер был в списке контактов мужа? Так вот, едва только Кристина, приоткрыла рот, чтобы назвать себя, как совершенно неожиданно телефон нежным, женским голосом запел ей прямо в ухо:
– Котик, – именно так почему-то обратилась к ней незнакомка, – Привет… Хотела сказать, что сегодня вряд ли получится, – видимо говорившая находилась в дороге, до Кристины доносился шум улицы, гул двигателя и резкий звук клаксона, из-за которого несколько слов она не разобрала, – … сколько же кретинов на дороге и тупых овец! – с негодованием в голосе комментировала дорожную ситуацию неведомая женщина, – Котик, – снова ласково пропела трубка, – У меня сегодня вечерний эфир, да и потом нужно будет задержаться у Карапетяна по поводу того интервью с Гариком…
– Кристина стояла посреди своего большого, роскошного холла, оформление которого она, как и всю прочую обстановку в доме разрабатывала лично, хотя и в тесном соавторстве с модным дизайнером, и совершенно не знала, что говорить и самое главное, что делать, – Ну не сердись, любимый, иначе не видать мне Франции, ты же знаешь, босс ни за что не отпустит, пока я не подчищу хвосты… А мы же с тобой не хотим этого, правда? Уверена, мы с тобой хотим одного и того же, например устроить нечто ещё более грандиозное, чем та сентябрьская Барселона, я права, Котик? – женщина медленно, протяжно выдохнула и продолжала, – Хотя вчера, ты не был моим Котиком, – в этом месте повисла настолько значительная, наполненная определенным смыслом пауза, что Кристина вдруг подумала, что если бы её можно было попробовать, то на вкус, она напоминала бы шоколадный ликер.
–Ты был настоящим тигром…– Кристина могла поклясться, что услышала, как эта особа сладострастно застонала. В ужасе, Кристина отключила телефон и с омерзением швырнула его в кресло, до которого так и не дошла.
– Вот интересно, а что же теперь делать?– задала она себе дурацкий, к тому же, совершенно бессмысленный вопрос. Почему-то ей казалось, что необходимо срочно начать действовать, ну или хотя бы что-то предпринять. Но вместо этого она села на самый краешек чудного, обтянутого белой итальянской кожей дивана, (предмет её не слишком тайной гордости), и слегка раскачиваясь, попыталась собраться с мыслями. – Итак, что мы имеем? – изо всех сил пытаясь не терять самообладания, размышляла она, – У мужа есть любовница, – Боже мой, как же это пошло и мерзко! – вслух перебила она себя, и, обхватив руками живот, закачалась сильнее. – Так вот, – с усилием взяв себя в руки, продолжила она через некоторое время, -И длятся эти отношения не меньше года, в Испанию, по делам фирмы, он действительно летал прошлой осенью.
– Какой молодец, – подумала Кристина, – Да, этого у него не отнять, умеет Котик совмещать полезное и приятное. Рационализаторскую составляющую его личности отмечала даже мать Кристины ещё до их свадьбы.
– Ну вот, собственно, и всё! – подвела она невесёлый итог своего короткого персонального совещания, – Эта «Е» телеведущая или редактор программы, одним словом, какая-то фифа из ящика. Лицо, скорее всего, медийное, и, наверняка, очень привлекательное. На другое бы Костя и не взглянул. Кристина тяжело поднялась и направилась к лестнице. Взбиралась она медленно, как старуха, грузно наваливаясь на перила. На предпоследней ступеньке Кристина остановилась и добавила про себя:
– Ах да! Чуть не забыла, у нашего Котика с этой «Е», судя по её весьма недвусмысленным замечаниям, отличный секс! В спальне Кристина остановилась напротив большого и вычурного зеркала, довольно искусной подделке, выполненной в стиле ампир. Кристина с неудовольствием смотрела на отражающуюся в нем бледную молодую женщину, в розовой шелковой пижаме и длинными спутанными волосами. Сзади неё была видна неприбранная двуспальная кровать, а прямо за её левым плечом выглядывала подушка Кости. Схватив её с каким-то гортанным звуком, Кристина, что есть силы, метнула несчастную с лестницы. За спиной она услышала оглушительный звон разбитого стекла, но, не оборачиваясь, удовлетворенно кивнула и вернулась в комнату. Проходя мимо зеркала в ванную, Кристина намеренно отвернулась, чтобы даже мельком не видеть своего отражения. С самого детства ею твердо была усвоена одна из незыблемых аксиом, встроенная намертво, благодаря матери, непосредственно в подкорку: любые затруднения разрешаются гораздо эффективнее не столько на свежую голову, сколько на чистую. Одеваясь после душа, она услышала, как подъехал к дому Костя. Беспорядочно заметавшись по комнате, в лихорадочном намерении спрятаться, и получить столь необходимую зачем-то ей сейчас отсрочку, Кристина безмолвно и неистово взывала неизвестно к кому о помощи и защите. Она понимала, что не может видеть своего мужа, и уж тем более, разговаривать с ним. По крайней мере, сейчас, когда всё это навалилось на неё так внезапно, болезненно и остро. Она услышала, как Костя поднимается по лестнице, и не придумав ничего лучше, с каким-то остервенением и ненавистью принялась снимать постельное бельё. Костя остановился в дверях со своей подушкой в одной руке, а телефоном в другой, и пару секунд внимательно смотрел на жену, яростно сражающуюся с пододеяльником и старательно избегающей его взгляда.
– Ты решила заняться уборкой? – с улыбкой спросил Костя, протягивая ей подушку, – Вот это я подобрал внизу, она лежала на черепках греческой вазы, которую мы привезли с тобой из свадебного путешествия.
– Да… – Кристина тяжело дышала и заставила себя взглянуть на мужа. Костя, стройный и высокий, в чудесном синем костюме-тройке, безукоризненно уложенными волосами и чуть тронутым нездешним загаром красивым лицом, смотрел на неё с легким, доброжелательным высокомерием положительного киногероя.
– Да…– снова повторила она, почему-то не допуская даже мысли о том, чтобы выяснить отношения прямо сейчас. Позже она много размышляла об этом, но разумного объяснения так и не находила. По какой причине, недоумевала Кристина, она не сообщила мужу, что ей все известно в то же утро, когда он вернулся за своим телефоном? Почему молчала, как дура, как маленькая, испуганная девочка? Что помешало ей устроить грандиозный, образцово-показательный скандал в классике жанра, с подробным и шумным выяснением всех обстоятельств подлейшей этой истории, как поступила бы на её месте любая другая нормальная женщина? Ничего этого Кристина не сделала, и самое главное, даже не знала почему. Возможно, испугалась того, что за этим может последовать. И что надо будет принимать какое-то решение, а она не чувствовала себя готовой к этому. А может в глубине души надеялась убедить себя, что это неправда, что не было этого проклятого звонка, разрушившего своим треньканьем её семейную жизнь. Или просто Кристина была настолько ошарашена этой ситуацией, что впала в эмоциональный ступор. И подсознательно выбрала самую безопасную в данном случае выжидательную позицию, для того, чтобы собраться с мыслями и силами для принятия оптимального решения. У неё не было ответа. Вместо этого, она с усилием, как будто каждое слово причиняет ей нестерпимую боль, проговорила:
