– Да ты кого защищаешь-то? А ты знаешь, что его мать с сестрой даже не пустили меня к Борьке проститься? Меня! Единственного человека, которого он любил всю жизнь… – Марина, быстро взглянула на меня, и уже, смягчаясь, добавила:
– Я знаю, что Боря нравился тебе…Наверное, даже больше, чем я думала… Согласна, он был прекрасным, талантливым человеком и отличным другом, но вместе с этим, он был слабым и безвольным, а это губительно для мужчины, понимаешь…
Я медленно повернула голову и долго смотрела на неё. Внутри стало холодно и пусто. Мне показалось, что я уже ничего не чувствую, совсем ничего… Кроме страха… Я съежилась и оцепенела, будто в ожидании удара. Она же, не замечая моего состояния, продолжала:
– …Знаешь, что его мамаша ответила медсестре, спросившей у меня кто я, когда я пришла в больницу? «Никто!» Можешь себе представить? При всех, громко так. Это я-то никто! Или она думала, что я не пойму, раз она говорит на иврите? – Марина налила стакан холодной воды и залпом выпила, – А потом ещё и добавила по-русски, глядя прямо на меня: «Чужая, посторонняя женщина!» Поставив чайник, Марина с усмешкой добавила:
– А его сестрица, эта вечно полусонная слониха Римма ещё и распускала обо мне грязные сплетни, что якобы я уговорила Борю переписать его квартиру в России на меня, хотя это было целиком и полностью его решение, – она достала чашки и на секунду задумавшись, помахала одной из них в воздухе, – Он же крестный моих сыновей, и только хотел как-то помочь и мне и им. Вот и все, – Марина пожала плечами, и устало вздохнула, как человек, который очередной раз пытается растолковать очевидные факты непроходимым тупицам. Я, молча, смотрела на идеально прямую спину Марины и тонкую руку, с изящным браслетом, разливающую благоухающий чай в фарфоровые сине-золотые чашки.
– Они же и Давиду без конца что-то нашептывали обо мне, что, в конце концов, и привело нас к разводу. Марина повернулась, поставила чашки с чаем на стол, и уже без всякого намека на волнение, глядя на меня добрыми глазами радушной хозяйки, спокойно и рассудительно проговорила:
– Хотя, это даже к лучшему, – она махнула неопределенно рукой, – Мой бывший муж – это пустой и ограниченный человек, с какими-то домостроевскими представлениями о женщине и семейной жизни…
Я смотрела на неё и молчала. Страх, который я ощущала раньше, постепенно модифицировался в неприятное, липкое чувство, что-то среднее между неприязнью, тревогой и безмерной апатией. Больше всего мне хотелось, молча встать и уйти, чтобы никогда сюда не возвращаться. Я тогда, конечно, не могла знать, что это моё горячее и искреннее желание с такой неукоснительной точностью исполнится. А в тот момент я отчетливо поняла, что физически не в состоянии больше видеть Марину. В идеале, опять же, никогда. Но передо мной дымилась чашка сложным образом заваренного (специально в честь нашей встречи) экзотического напитка, и уйти прямо сейчас было невозможно. По крайней мере, для меня. Я снова в который раз остро почувствовала силу и превосходство Марины и свою абсолютную невозможность хоть как-то воспрепятствовать этому. С нарастающей тоскливой озлобленностью я сделала несколько глотков, испытывая при этом лютую ненависть к себе. А затем кое-что случилось. Не знаю, что именно произошло, но в какой-то момент я отодвинула чашку и поднялась из-за стола. Это было тем более странно, что Марина ещё не закончила рассказывать о каком-то анекдотичном случае из своей иерусалимской жизни. По-моему, я даже что-то сказала. Скорее всего, что-то несуразное и маловразумительное. А потом взяла и ушла. И, кажется, даже не попрощалась.
Больше я Марину не видела. Через три месяца со дня нашей последней встречи я узнала, что Славика, когда он возвращался с увольнительной, насмерть сбил, влетевший на тротуар, пьяный водитель. А за две недели до этой трагедии из училища отчислили Владика. В скором времени Марина уехала с сыном из города. И никто не знал куда. Даже Светка.
Недавно на одной ярмарке я купила баночку зелёного мёда. Кроме меня никто в моей семье его не стал даже пробовать. Да и мне его вкус кажется довольно странным. Каким-то ненастоящим и фальшиво преувеличенным. Хвойно-терпким, густым и пронзительным. С горьковатым и смолянистым послевкусием. Как будто нечто изо всех сил пытается себя выдать за то, чем на самом деле не является.
КРИСТИНА
Она проснулась около девяти утра с очень конкретным ощущением, что сегодня непременно произойдет что-то значительное. А может даже прекрасное. Кристина совершенно бы не удивилась. Она уверена, что давно готова. И более того, она не только не боится этого, а с нетерпением ждет. Если бы её кто-то спросил, а чего, собственно, этого, она бы даже не сразу нашлась, что ответить. Чего-то такого интересного, волнующего и необычного. Чего ещё в двадцатипятилетней Кристининой жизни никогда не происходило. Чтобы эмоции через край и дух захватывало! Чтобы было потом, что вспоминать и о чём рассказывать. Не удивилась она также и самому этому ощущению. Она ему была рада, как дорогому и очень приятному гостю. Тем более что такое происходит с ней уже не в первый раз. И совершенно не важно, что предчувствия эти не всегда оправдываются, главное, что они хотя бы изредка приходят. И в такие дни Кристине хочется открыто и смело войти в новый день, распахнув доверчиво в преддверии счастья глаза и сердце. Она тогда чувствует себя не только способной обнять целый мир и озарить его своей любовью, но даже немного летать. Такое ожидание счастья и состояние переполнявшей радости очень часто случалось с ней в детстве. Потом надолго исчезло и вот теперь стало появляться снова. И это притом, что Кристина никак не считала, да и чисто объективно не могла считаться какой-нибудь неудачницей или, тем более, женщиной несчастной судьбы. Как раз наоборот, она молода, хороша собой, живет в прекрасном загородном коттедже с любящим и, разумеется, любимым красавцем-мужем, к тому же преуспевающим бизнесменом. Да и сама она не пустышка какая-нибудь, вовсе нет. Кристина закончила факультет журналистики МГУ с красным дипломом, между прочим, и даже успела поработать в редакции одного, довольно известного «толстого» журнала, правда до тех пор, пока её умный, красивый муж, усмехнувшись, однажды не поинтересовался, зачем ей это нужно. Константин после своего физико-технического института работал IT-менеджером в фирме «Телекомсервис», а после окончания академии государственной службы, отец Кристины устроил его к себе, в компанию «СтройИнвест», генеральным директором которого Костин тесть являлся последние три года. Компания её отца, а теперь и мужа занималась оптовой и розничной продажей стройматериалов, а также гидроизоляцией. Сейчас муж, конечно, уже на работе. Он ужасно много работает последнее время. Они почти не видятся. Кристина повернулась, обхватила его подушку обеими руками и зарылась в неё лицом. Наволочка пахла немного Костей, его любимым парфюмом,а также чем-то ещё неуловимым, но, вне всякого сомнения, чрезвычайно приятным. Надышавшись вволю, Кристина откинулась на спину и с мечтательной улыбкой посмотрела в окно. И хотя с этого положения ей были видны лишь несколько дымчато-матовых лап голубой ели, перламутрово-дрожащие веточки березы да кусочек бледно-голубого, словно выстиранного июньского неба, она сразу поняла, что день будет прекрасным.
Кристина села в кровати и с удовольствием потянулась. Самочувствие было прекрасное, настроение лучше некуда, энергии хоть отбавляй, а жизнелюбия легко хватило бы на пятерых. Она буквально слышала, как душа поёт и с удовольствием расправляет занемевшие крылья. Кристина прислушалась: музыка звучала вполне реально, хотя и довольно приглушенно.
– Костин телефон! – вдруг осенило её, и она бросилась вниз по лестнице. В этом доме они с мужем жили всего полгода, и она все ещё не до конца освоилась с его планировкой и размерами. – Ах, Костя, Костя! – лихорадочно искала она телефон, ориентируясь на тихую, едва доносившуюся мелодию. И как она её вообще расслышала в спальне на втором этаже? – Вот что значит работать без выходных, – крутилось у неё в голове, – Никогда ещё за четыре года их семейной жизни не было такого, чтобы он, уезжая на работу, забыл бы что-нибудь. Вчера он опять вернулся поздно, очень уставший, хотя и довольный, что важный для их организации контрактс французами всё-таки состоялся. Теперь Костя летит в Марсель для оформления завершающего этапа сделки по поставке гидроизоляционных материалов.
