Громов вздохнул.

– Поэтому группа была брошена, и наши представительства уже готовились открещиваться от нее всеми неправдами, но заявлений с американской стороны, к нашему удивлению, не последовало. Они умолчали о нападении на их караваны с оружием, хотя вполне могли склепать репортаж об обстреле грузовиков с медикаментами.

– И чем все закончилось? – спросил Журавлев.

– Большая часть группы Лапшина уничтожена при отступлении. Остальные, включая самого Артема, пропали без вести.

– Что, так просто? – пожал плечами Ройгас. – У вас пропал супернеистребимый боец, и никто не знал, куда он делся?

– Были данные, что их взяли в плен американцы, и около двух месяцев Артем с оставшимися членами группы провел в Ираке, – со вздохом произнес Громов. – Но ты же не позвонишь им и не спросишь: «Привет, парни! А не у вас, случайно, наш боец? Ну тот, которого нельзя ни подстрелить, ни порезать?»

Ройгас развел руками.

– Вы просто забыли про него?

– Мы ни про кого не забывали, Валерий Сергеевич, – вмешался генерал Горелик. – Агентура докладывала о его перемещениях на Ближнем Востоке, поэтому мы точно знали, когда он объявился в Москве в начале прошлого года. И были удивлены, установив, что он вернулся на Родину для совершения убийств.

– Чьих? – спросил Мережко.

– Проектом Артема руководили, по сути, три человека, – доложил Эдуард Евгеньевич. – Волжанский был фактическим лидером. Я отвечал за боевую подготовку, Владимир Данилович, – указал на Малахова, – осуществлял консультативное и психологическое сопровождение.

– В каком плане «консультативное»? – спросил Ройгас, глядя на профессора.

– Артем – особый человек. К нему требовался особый подход, – ответил Владимир Данилович.

– Вы простите, мы с вами не знакомы, – продолжил Ройгас. – И мне не совсем понятно, почему именно вы могли найти к нему нужный подход?

– Я забыл вас представить. – Шеф Второй службы сделал неопределенный жест рукой. – Знакомьтесь, товарищи. Это Владимир Данилович Малахов. Профессор Академии ФСБ, автор книги «Психокинетика» и наш консультант в этом деле. Он занимается обоснованием экстрасенсорных способностей с научной точки зрения. В рамках проекта «Вечный» Владимир Данилович отвечал за морально-психологическую подготовку Лапшина и раскрытие им своего уникального потенциала.

Ройгас склонил голову набок.

– Не могу знать, как обстояли дела с научной стороны, – вздохнул он. – Но, очевидно, что с функциями замполита вы, Владимир Данилович, не справились.

Малахов молча смотрел на Ройгаса. Спокойные голубые глаза профессора не выражали абсолютно никаких эмоций.

– Очевидно было другое, – холодным тоном продолжил Эдуард Евгеньевич. – Вернувшись в Москву год назад, Лапшин задумал расквитаться с теми, кто, по его мнению, виновен в гибели группы. На момент проведения той операции в Сирии находился лишь один из нас – полковник Волжанский. Он изначально полетел туда вместе с Лапшиным и провел в республике почти год. Консультировал руководство спецоперациями во всем, что касалось нашего человека, и присутствовал в оперативном штабе всякий раз, когда Артем уходил на задание.

Громов бегло посмотрел на каждого из присутствующих.

– Вполне закономерно, что в гибели своего отряда он винит Волжанского, Владимира Даниловича и меня, считая, что именно мы по единогласному решению бросили его на границе с Ираком.

– А где Волжанский сейчас? – спросил Журавлев.

Громов напрягся, очевидно, сдерживая себя в крепких выражениях. На вопрос ответил генерал Горелик:

– Артур Валентинович был уволен из ФСБ сразу после исчезновения Лапшина в Сирии. Как и некоторые руководители оперативного штаба. – Он посмотрел на Громова. – Верно, Эдуард?

Громов молча кивнул. Горелик продолжил:

– Сейчас он занимается частными консультациями в области безопасности. Мотается по миру, читая лекции и проводя различные семинары. – Вновь кивнул Громову. – Хорошо бы, кстати, предупредить и его.

Эдуард Евгеньевич никак не отреагировал на это высказывание.

– Но вы взяли Лапшина по возвращении в Москву? – не унимался Ройгас.

– Да, мы какое-то время наблюдали за ним, – сказал Громов. – И, когда его планы стали очевидны, провели захват.

– Он был осужден?

– Нет. Лапшина поместили в специальный карцер на территории «Объекта-17». Того самого комплекса, где проходила его переподготовка.

– Вы решили не предавать его существование огласке?

– Разумеется. Сначала с ним работали парни из контрразведки. Они считали, что раз уж он попал в плен к американцам, то был завербован.

– А это так?

– Точно неизвестно. Со временем ДКРО оставил эту мысль.

– Со временем? Как долго он находится под заключением?

– Год, – ответил Громов.

– И мы называем это изоляцией, – добавил Горелик. – Поймите, ситуация с Лапшиным – уникальная. Он – человек с особым даром. Что автоматически исключает возможность его содержания в обыкновенной тюрьме. Помимо научно-исследовательской работы с Лапшиным мы преследуем и другие цели. К Артему был приставлен психолог, посещавший его дважды в неделю. Мы пытались восстановить картину произошедшего в Сирии и убедить парня в том, что никакого предательства с нашей стороны не было.

Ройгас хмыкнул:

– Потому что никому не хочется, чтобы из обоймы выпадал неуязвимый диверсант.

– Потому что произошла ошибка, в результате которой люди погибли, – холодно сказал Громов.

Ройгас начал утомлять генерала.

– Есть результат в работе с ним? – спросил полковник с тонкой шеей.

– Все бы у нас было, – вздохнул Горелик, откидываясь на спинку кресла, – если бы две недели назад карты не спутал какой-то летающий хрен… короче. Вы все видели запись на ютубе. Настоящая она или нет – еще устанавливается, но Администрация Президента негласно инициировала создание комиссии по проверке этого случая. Ей даже название дали… – Он прищурился, вспоминая. – Специальная комиссия по расследованию «прецедента Анжелики». Как именно они будут работать, я понятия не имею, да только кто-то там вспомнил про Артема. И трезво рассудил, что летающий паренек и паренек, которого невозможно убить, – это практически один и тот же паренек. И решил допросить Артема лично. В итоге пришлось везти Лапшина в эту комиссию на поклон. – Михаил Викторович развел руками. – Им же лень доехать до Тульской области. На нашу беду объект сбежал сегодня утром во время конвоирования. – Он хлопнул ладонью по столу. – Как и почему это произошло – только предстоит установить, но дело уже пахнет увесистыми звездюлинами. По имеющейся на данный момент информации, от своей задумки порешить «великолепную тройку» Волжанский – Громов – Малахов он не отказался. Так что под угрозой находится жизнь и здоровье не только бывших и действующих сотрудников, но и членов их семей.

Он сделал паузу, оглядывая присутствующих.

– Гриф секретности у дела – выше Царства Господнего, а потому даже своим заместителям предоставляйте минимальный объем информации. Все, что им нужно знать: разыскивается особо опасный преступник, имеющий навыки проведения разведывательно-диверсионных мероприятий. Руководство операцией по поиску и поимке объекта возложено на генерала Громова, от него и будете получать текущие указания.

Когда слово перешло к Громову, Эдуард Евгеньевич поделился своими соображениями и еще около получаса раздавал первые распоряжения. После этого трое руководителей оперативных подразделений покинули помещение. В генеральском кабинете остались Эдуард Евгеньевич и Владимир Данилович.

Генерал-лейтенант Горелик устало помассировал лицо ладонями, потянулся в кресле.

– Ох, и что ж это всегда так не вовремя, – вздохнул Михаил Викторович.

– Был у директора? – участливо поинтересовался Громов.

Горелик кивнул.

– Мой перевод в команду Президента теперь под вопросом. Из-за дебилов из спецкомиссии!

Он откинулся на спинку кресла, кивнул заму.