– Ой, прости, прости, прости, – затараторила она, – я опять обо всем забыла!

– Ничего страшного, – выдавила из себя, с трудом переведя дух.

Она еще раз чмокнула меня в щеку и отправилась на кухню, командуя парнями, покорно несущими пакеты с провизией.

Мы остались вдвоем с Власовой. Я смогла рассмотреть вблизи ее наряд. Красная, слегка мерцающая ткань обтягивала длинные ноги, плоский живот, а красиво-драпированное декольте подчеркивало грудь. Эх, вот если бы в таком виде вернулась, они все бы дар речи потеряли.

Мы друг другу улыбнулись, с наигранным радушием поинтересовались как дела, обсудили погоду. На этом наш диалог завял. Ну, не о чем нам с ней было говорить, ни общих интересов, ни точек пересечения.

С кухни донесся грохот падающих кастрюль, и я, возблагодарив небеса, за повод покинуть ее компанию, бросилась к остальным.

Ну, как бросилась… медленно развернулась и поковыляла, кряхтя, прихрамывая и держась за левый бок, который нещадно ныл после пламенных таськиных объятий.

Через полчаса наша дружная компания расположилась в гостиной.

Я, как хозяйка, сидела в большом удобном кресле. Второе кресло отвоевали себе Таисия с Вадимом, а на диване устроились все остальные.

На журнальном столике, расположенном аккурат между креслами и диваном были выставлены блюда. Плов, салаты, огромная пицца, ледяной лимонад и пиво для желающих.

Выглядело и пахло все это настолько аппетитно, что даже я, утратившая после операции всякий интерес к еде, не смогла устоять и понемногу попробовала все.

Руслан рассказывал какую-то забавную историю, и мы все дружно смеялись. Как ни странно, несмотря на внутреннюю скованность из-за неприглядного внешнего вида, в этой компании я чувствовала себя комфортно. Таисия – лучшая подруга. Сэм как ее брат относился ко мне тепло. Вадима мой дивный образ не испугал – у него самого отец такой корсет носил, так что он отнесся с пониманием, а Вадим сам по себе был добрым, открытым парнем, которому даже в голову не придет глумиться над убогими. Вот кто меня непрестанно напрягал, так это Марика. Сидит, вся такая из себя, нога на ногу, ногти в цвет комбинезона. Каждую свою фразу роняет с таким видом, будто алмазами нас одарила.

– В общем, после того случая, я весь следующий день ползал на коленях и отмывал кабинет, – закончил Руслан под всеобщий смех.

– Зачем надо было это делать самому? – лениво, с кошачьими интонациями поинтересовалась Власова.

– Интересно, кто бы согласился это сделать за меня? – хмыкнул парень, отправляя в рот кусок пиццы.

– Например, тот, чье согласие и не требуется.

Руслан аж подавился, услыхав ее слова:

– Ты намекаешь на рабов?

– Почему намекаю? Прямо говорю. Зачем делать самому неприятную работу, когда есть те, кто могут сделать ее вместо тебя.

– Потому что это был мой косяк, и исправлять последствия должен был я, а не кто-то другой.

– По-моему, глупости, – промурлыкала она, а потом, мило улыбаясь, поинтересовалась, – а ты Вась, что думаешь по этому поводу? У твоего отца, насколько я знаю, есть рабы.

Я замерла с ложкой поднесенной ко рту. Вот гадина! Это была больная, запретная тема для меня. Мать развелась с отцом и увезла меня с Ви-Эйры именно из-за этого. Она не хотела, чтобы ее дочь продолжала жить в такой обстановке. Мне кажется, она не хотела, чтобы со временем я превратилась в такую же стерву как Марика, относящуюся к рабству как к чему-то само-собой разумеющемуся.

Именно здесь, в Северном Округе Ви-Эйры, единственном месте во всей галактике, рабство было официально разрешено, и его никто не собирался отменять, несмотря на все усилия борцов за права человека. Нет, здесь этим тоже не злоупотребляли. Подавляющее большинство жителей обходились без рабов, но все-таки существовали и те, кому такой устой приходился по душе. Например, семья Марики. Насколько мне известно, у них больше десятка рабов. Они делают всю работу по дому, а злые языки поговаривают, что ее папочка специально выбирает молодых и красивых рабынь, для определенных целей. Или мой отец, использующий рабскую силу на своей ферме. А что? Дешево и сердито, один раз потратился на приобретение двуногого скота и дальше никаких вложений, кормить только не забывай, чтоб от голода не подохли, да прививки вовремя делай, чтоб зараза не подкосила.

– Я считаю, что Руслан прав, – ответила достаточно грубо, смерив ее презрительным взглядом. К сожалению, благодаря толстым линзам в очках, картина получилась смазанной, и Власова совершенно не прониклась. Она лишь одарила меня улыбочкой из разряда "ну кто бы сомневался", а потом продолжила:

– Ерунда. Рабы существуют, для того, чтобы облегчать жизнь хозяевам. Кстати, почему ты на время реабилитации, не попросишь у отца парочку в личное пользование, да хотя бы одного.

– Зачем? – изо всех сил стараюсь держаться спокойно и не выпустить ядовитые клыки.

– Как зачем? Представляешь, насколько проще стало бы твое существование! – она интонацией выделила последнее слово, – за тебя бы готовили, убирались, все делали. Тебе бы оставалось только отдыхать и отдавать приказы.

Ситуацию спасла Таська, почувствовавшая, что я сейчас выскажу наглой гостье все, что о ней думаю:

– Марика! Что ты пристала со своими рабами? Не всем они нужны. У нашей семьи, например, их никогда не было и не будет. Всегда можно нанять рабочих, которые сделают все что нужно, качественно и квалифицированно.

– Рабов тоже можно научить, – не сдавала своих позиций белобрысая, одаривая мою подругу снисходительной улыбкой, – уверяю, они даже трепетнее относятся к своим обязанностям, чем вольнонаемные.

– Конечно! – всплеснула руками Таська, – потому что знают, что за неповиновение, непослушание, да вообще за любой огрех их ждет наказание! Порка, голодный паек, или еще что-нибудь похуже! Слышала, что новые браслеты больше десятка способов болевого воздействия дают.

– Это старые браслеты, – ухмыльнулась Власова, – у новых двадцать пять функций. Можно вызвать слепоту, рвоту, имитировать порку с помощью различных приспособлений.

– Это ужасно!

– Что такого? Если они тупы и ленивы, то их надо наказывать. А объяснять по сто раз очевидные вещи, утомляет. Проще выпороть и дело с концом, сразу и тупость и лень проходят. Они все равно по-другому не понимают.

Чувствую, как сердце сбилось со своего привычного ритма, затрепыхалось, заметалось в груди. Ой-ой-ой, пора с этой темой завязывать, пока мне совсем плохо не стало. Накинув на себя маску спокойствия, я вклинилась в их разговор:

– До каждого человека можно достучаться, можно объяснить любую вещь, можно найти общий язык и неважно, свободный это человек или урожденный раб. Для этого просто надо иметь чуточку терпения, такта. Уметь разговаривать и чувствовать собеседника.

– О, у нас тут дипломированные психологи? – красивая, подкрашенная бровь вопросительно изогнулась.

– Нет, отнюдь. Я просто уверена, что достучаться можно до каждого, а если это не получается, значит, проблему надо искать в себе.

– Правда? И какие же проблемы надо искать в себе?

– Наверное, стоит начать с глупости, жестокости и извращенного желания самоутвердиться за счет других. Потом покопаться в поисках скрытых комплексов, банальной лени и распущенности, – все это я проговорила с дежурной улыбкой на губах, отстраненно. Будто рассуждаю об этой проблеме в общем, а не перечисляю недостатки одной конкретной белобрысой особы, сидящей напротив.

Парни, в это время обсуждавшие между собой историю Руслана, засмеялись над какой-то шуткой, Таська сделала вид, что не поняла скрытого смысла в моих словах, а Марика с трудом удержала приветливую маску на своем лице. Хотя, даю руку на отсечение, в глубине серых, ярко накрашенных глаз полыхнула ярость.

Я потянулась к пицце, всем своим видом показывая, что занята выбором вкусного кусочка, кожей чувствуя на себе ее злой взгляд. Эх, чувствую, ненадолго хватит моей выдержки и ее напускного дружелюбия. Сцепимся мы с ней когда-нибудь по-настоящему!