А второй, закончив довольно посредственный коммерческий институт и получив ненужный диплом, будет несколько лет мыкаться по разным сферам деятельности, охреневая от того, что нигде не может задержаться надолго. Ему придётся биться головой о непробиваемую стену, воздвигаемую рыночными отношениями и диктуемыми ими правилами поведения. Что нигде и никем он не будет понят, потому что костюмам из бутиков предпочитает джинсы и не лезет за бумажником по случаю дня рождения младшего помощника старшего заместителя первого топ-менеджера компании, в которой он безуспешно будет пытаться построить карьеру. И что в какой-то момент ему в голову придёт мысль, от которой сначала станет не по себе, но которая всё больше будет занимать. А позже, продав всё, что сможет продать, пойдёт по купленному за пятьсот «баксов» адресу.

Они встретятся в дворике уютного трёхэтажного дома, в спальном районе, на окраине города. И каждому станет ясно, что пришли они по одному адресу и по одному вопросу. Дорога была одна. В их, недавно погибший, родной город. И нет нужды искать судьбу где-то вдалеке. А потом будут долго идти плечом к плечу, вытаскивая друг друга и убирая с дороги любого, кто попытается им помешать.

Но всё это будет впереди, а пока – они летели домой, и впереди была целая жизнь.

Ветки в костре потрескивали, отдавая жар. На тлеющих углях грелись открытые банки с кашей и тушёнкой. Большой уже второй раз протирал масляной ветошью детали «Печенега». Оператор спал, завернувшись с головой в спальник. Рядом похрапывали «климовские» отмычки. Сам Клим ушёл к выходу автостанции, прихватив с собой Седого. Скопа уже с час торчала за уложенными мешками на крыше, наблюдая за округой и обсуждая с Лебедем достоинства и недостатки различных «снайперок».

Мы с Настей сидели у костра. Я следил, чтобы было чему гореть, ожидая момента, когда можно будет запихнуть в огонь большую валежину, которую Большой отломал от того самого поваленного дерева на повороте. А Настя брала у меня интервью, записывая его на диктофон. Пользоваться камерой я не разрешил. Слишком уж хотелось хотя бы немного побыть без намордника от маски.

То, что я мог сейчас говорить, объяснялось просто. Клим со своей группой, услышав выстрелы, не стал разбираться, кто устроил войну в ста метрах от его ночлега. Сталкеры сразу бросились к нам. И как нельзя вовремя.

Ту прыгучую ящерицу на лету сбил Лебедь, ходивший с Климом в качестве снайпера. С остальными управились мы сами. Когда я развернулся в сторону отлетевшего рептилоида, первое, что увидел, была Скопа. Перепрыгнувшая через поваленный ствол и палящая с обеих рук. Воплощение скандинавских валькирий, фурия, вооружённая двумя громадными «Стечкинами». А появление Большого и его пулемёта быстро принесло нам окончательную победу.

Теперь я «торчал» Лебедю изрядную долю хабара. Такое не забываешь. Выстрел был мастерский. C ходу, не прицелившись, как следует, практически просто вскинув «драгуновку», он свалил пресмыкающееся попаданием в голову.

Час спустя мы сидели в уцелевшем здании межрайонной технической станции, готовили ужин и обсуждали с корреспонденткой происшедшее. Настя, кстати, перенесла первое серьёзное столкновение с Районом на удивление спокойно. Выпив разбавленного спирта, она совсем успокоилась и вспомнила о своих профессиональных обязанностях. Так что теперь мне пришлось выполнять данное обещание и отвечать на вопросы.

– Скажи, Пикассо, вот те… э-э-э … существа, которые напали на нас в лесопосадке, не кажется ли тебе, что они действовали настолько организованно, что можно говорить об их достаточно высоком интеллекте?

– Скажем так, Настя, не усматриваю я в них никакого высокого уровня интеллекта. Охота стаей свойственна большому количеству животных. Я не стал бы думать о том, что в Районе появились новые разумные создания.

– Ясно. Ну, хорошо. Если не сложно, то расскажи, пожалуйста, о том, как он изменился за последние несколько лет. То, что видел ты сам, либо то, что знаешь от тех людей, которые не стали бы врать.

Да уж, расскажи ей. Спать уже пора укладываться. Тем более что мне с Большим выпала «собачья», с трёх до шести утра, вахта. Ну да ладно, спать мне всё равно пока не очень хотелось, устал я за день не так уж и сильно. Расскажу, что смогу, мне ведь правды для каких-то далёких зрителей не жалко.

– Район, район… Я не буду говорить про то, что тебе и так наверняка известно. Про Волну, которой я не видел. Про первые контакты и про войну группировок и кланов. Это ведь все давно знают. Те рейдеры уже настолько обросли легендами, что даже никто из старожилов не разберётся, где там правда, а где полная и откровенная хрень. Но кроме них, Рыжего, Бешеного, Сварога и прочих, были и есть Изменённые. Про них тоже рассказывают сказки и снимают сериалы. Те же самые Егерь, Крюк, Танат и прочие… Самые первые, оставшиеся там, в городе и ставшие теми, с кем нельзя не считаться.

Говорят, что Егерь так и не ушёл из Района. Даже после гипер-Всплеска, который похоронил Ключи, старые базы «Арийцев», остатки «Анархии» и забравший его новую семью. Говорят, что он где-то здесь, ходит и помогает тем, кто попал в беду. Может, и правда, сам не видел. Танат, который вместо того, чтобы убивать – спасает. Если, конечно он и вправду есть. Я знаком с Крюком, вот это чистая правда.

Что было после этого? А что было… да как обычно. Сначала обыкновенные бардак и неразбериха, военные утюжили Район всем, чем могли. Их тогда прижало так, что просто держись. Изменённые добегали чуть ли не до Черкасс в одну сторону и доходили до Кротовки – в другую. Мы со Сдобным приехали сюда как раз тогда, когда периметр всё-таки ужался. Было жарко. Первый опыт мы получали на зачистках Района от остатков местных тварей. Тогда же начали находить первые артефакты.

Устаканилось всё в течение месяцев двух. Рейдеров-ветеранов было так мало, что какое-то время казалось – никто больше в Район не полезет. Только таких, как мы со Сдобным, оказалось куда как больше. А ведь многие погибали в первую-вторую ходку…

– Как вы смогли выжить, если сами почти ничего не знали про новый Радостный, – Настя наконец-то прервала мой монолог вопросом, которого следовало ожидать, – как смогли стать теми, кто вы есть сейчас?

– На чужих ошибках учились, – Большой отвлёкся от протирания затвора, – на них, и на опыте тех «стариков», что всё-таки остались. Когда я с ними, с Пикассо и Сдобным, встретился, они уже были почти профессионалами. Мне-то повезло чуть больше. Я начинал как раз в то время, когда Район ещё не расползся так далеко. И Егеря я видел, кстати.

– Надо же, вот этого я не знал.

– А я и не рассказывал. Что толку то, видел и видел. Да и то пару раз всего. Знаком лично не был.

– Да и ладно. Вот видишь Настя, сколько всего интересного можно узнать. Рассказываю дальше.

В самом Районе три года назад оставались только «Новые пуритане» и Местные, та их часть, которая осталась в живых. Уровень биологически опасного вещества Всплесков приходил в «норму» в течение полугода. Столько же приходили в себя окрестные жители, вольные рейдеры и военные. Периметр был значительно усилен. Командование войсками сил сдерживания ввело дополнительный контингент, создали три тактических группировки в зоне ответственности Казахстана. Смешно? И мне тоже, но политика штука такая…. В Черкассах была размещена усиленная дивизия внутренних войск. Спешным порядком по периметру возводились новые фортификации, устанавливались автоматизированные защитные системы, защищённые от воздействия выбросов.

Рейдерская братия начала приходить в себя намного раньше. Именно тогда предприимчивый Грек, оставивший дела бывший «конторщик», воплотил в жизнь свою давнюю мечту и создал Лабораторию. Именно там, основываясь на данных и материалах группы учёных, ранее работавших на Минобороны, и используя накопленный ими опыт – были созданы костюмы нового типа, в которых можно работать в условиях повышенной радиации и высокого фона биологически-активного вещества Всплесков.