Подняв листок над головой, мальчик посмотрел на работу. Готово. Он аккуратно слез с высокого стула, бережно взял рисунок и с улыбкой на лице посеменил к двери, из ниоткуда появившейся перед ним. Джонни не понимал, что происходит, но, тихо ступая, последовал за мальчиком.
Они оказались в гостиной. В полумраке, перед старым камином, укутавшись в плед, сидела в кресле женщина и, ловко перебирая спицами, вязала красный шарф.
— Мама, мама, смотри, что я нарисовал, — восторженно пролепетал мальчик и показал листок матери.
— И что же тут нарисовано? — с каким-то холодом ответила она, взглянув на рисунок.
— Вот это, — мальчик указал пухленьким пальчиком на чёрную угловую линию, — высокая гора; это — небо и солнышко, а это — папа, ты и я, — объяснил он, указывая на прямоугольники.
Женщина отложила вязание и приблизилась к лицу мальчика. Её тонкие брови сползли к переносице, на маленьком лбе появилась глубокая морщина, а бледные губы сжались в тонкую нить.
— Сколько мне раз тебе повторять, что нет никакого улыбающегося солнца, висящих в воздухе гор и уж тем более твоего глупого отца? Нет, и никогда не будет. Почему ты меня не слушаешь и продолжаешь рисовать эти глупости? — зло прошипела она, вырвала из рук мальчика листок и разорвала его на мелкие клочья.
Мальчик захныкал то ли от уничтоженного рисунка, то ли из-за разозлившейся матери, а Джонни стоял в углу комнаты и оторопело наблюдал за происходящим. Он понял, что это за место. Его детство.
Женщина обхватила лицо мальчика, приподняла его голову и посмотрела в заплаканные карие глазки-пуговки.
— Джонни, запомни раз и навсегда: твой отец — самый глупый человек в мире. Он не верил, что невозможно взобраться на вершины гор. А я ему это говорила, и не один раз. Но он не послушал меня и поплатился за это жизнью. Так что учись на его ошибке, запомни, что…
— …не всем дано покорять горные вершины, — прошептал одновременно с ней Джонни Ринго, на которого по-прежнему никто не обращал внимания.
— Особенно тебе, — продолжала она. — Потому что ты — наш сын. Я и папа пытались взобраться выше, чем положено; только я вовремя остановилась, а он нет… Джонни, мальчик мой, не лезь туда, куда не сможешь, иначе — я перестану с тобой разговаривать. Обещаешь, что больше никогда не расстроишь свою любимую маму?
Маленький Джонни так ничего и не ответил, только, кивнув каштановой головкой, прильнул к груди матери и разрыдался.
Раздались щелчок и тихий скрип за спиной. Джонни Ринго обернулся и заметил, как зашёл Джонни, только уже подросток. Он как можно тише прикрыл входную дверь и на мысках прошёл через гостиную с камином, где совсем недавно сидели мальчик и его мама. Джонни Ринго последовал за парнем, удивлённо оглядываясь по сторонам. Буквально секунду назад эта комната была тёплой и уютной, а сейчас всё изменилось. На потухшем камине не стояли больше семейные фотографии в рамках, опустели стены, пропали мягкий ковёр и диванный столик — секретное место с коробкой игровых карточек.
Они поднялись в комнату Джонни — бывшую детскую, тоже изрядно опустевшую. Парень устало плюхнулся на кровать и, отрешённо рассматривая плакаты на стене, неподвижно пролежал так, пока не раздался крик матери. Звала ужинать. Джонни тяжело вздохнул и, погипнотизировав посеревшие шнурки поношенных кроссовок, вытащил из рюкзака помятую бумажку. Он спрятал её в глубоком кармане толстовки и вышел из комнаты.
— Мне нужно с тобой поговорить, — наконец решившись, сказал Джонни. Он посмотрел на холодное лицо матери, обрамлённое парой седых локонов волос. Она, не отводя взгляда от страниц глянцевого журнала, только отпила из кружки кофе.
— И о чём же, — безучастно ответила она.
Джонни поковырял вилкой в ужине, кусая губы, сжал листок, что в кармане, и выпалил на одном дыхании:
— Я хочу продолжить учиться после школы. Я уверен, что смогу сдать все тесты, единственное, что мне необходимо — твоё согласие. Я не хочу, чтобы наши отношения из-за этого стали хуже.
Он многозначительно взглянул на мать, но та, не отрывая взгляда от журнала, холодно произнесла:
— Ты не получишь моего согласия. Сам прекрасно знаешь почему.
— Ты не имеешь права лишать меня моей мечты и моего будущего! — закричал Джонни, вскочив на ноги и ударив кулаками по столу.
Только сейчас мать посмотрела на него, холодно и презренно.
— Джонни, я не отнимаю у тебя будущего, а делаю так, чтобы ты не разочаровался в нём, как это произошло со мной. Столько лет я учу тебя одному и тому же, но ты всё никак не поймёшь. Ты можешь много трудиться, чтобы получить высокий балл за тест или занять призовое место на соревнованиях — да что угодно, — но всегда найдётся тот, кто будет умнее и сильнее тебя. Всегда. Тогда какой смысл карабкаться вверх, тратить силы на то, в чём ты никогда не будешь лучшим? И я поняла, что никакого. Иначе будет только разочарование, а иногда даже и… Впрочем, ты и сам прекрасно знаешь, что может произойти: яркий пример этому — твой отец. Но не будем повторять об одном и том же снова. Просто запомни, наконец, что не всем дано покорять горные вершины.
— Опять ты со своими горными вершинами и нелетающими птицами… — зло прошипел Джонни. — Достало!
Он опрокинул стул и выбежал из дома, громко хлопнув дверью. Джонни Ринго прошёл мимо матери, невозмутимо продолжавший пить кофе и рассматривать страницы журнала, и поднял с пола лист, который выпал у парня из кармана. Тест по математике, и всё ответы верны.
Джонни Ринго захотел догнать его, вернуть лист, но столовая стала сужаться, вытягиваться, будто её засасывал мощный пылесос, и через мгновение тонкой лентой, словно торнадо, завилась вокруг него. В этом водовороте Джонни замечал и другие моменты своей жизни. Побег из дома, знакомство с Аланом, свидание с Энни, подработка в магазине, первый секс…
У Джонни начинала кружиться голова, а паника тошнотворным комом подходила к горлу.
— Что происходит?
— Это твоё время, твоя жизнь пролетает перед глазами, — раздалось у него за спиной. Джонни обернулся и увидел парня, стоявшего вместе с ним внутри водоворота жизни.
— Кто ты?
— Сейчас это не так важно, Джонни. Ты знаешь, где оказался и почему?
— Н-нет… я без понятия, что происходит. Ты случаем не знаешь, как можно выбраться отсюда?
— Выбраться отсюда… — тихо повторил парень и, в задумчивости поджав губы, посмотрел на свои лакированные туфли. — Тебе хочется жить, верно? Вернуться туда, где всегда был. Понимаю, мне самому от этого местечка не по себе. — Джонни открыл рот, чтобы что-то сказать, но парень опередил его: — Но боюсь, что это почти невозможно.
— Почему? — только и смог выдавить Джонни.
Таинственный парень исподлобья оглядел его и, слабо покачав головой, сказал:
— Кажется, ты и правда не помнишь, что произошло… Тогда я покажу тебе. — Парень подошел к Джонни и, глядя в сторону, сказал: — Смотри.
Джонни повернул голову туда же, куда незнакомец, и увидел, как торнадо затихло, испарилось, и по белому пространству побежали линии. Появилась узкая улочка среди старых зашарпанных домов, кругом валялся выпотрошенный из чёрных пакетов мусор, и всё обильно смачивала морось. Темно и мокро. Пошатываясь, по улочке брёл мужчина, одной рукой он опирался о стену дома, а в другой держал телефон.
Джонни сразу понял, что это — он. В памяти всплыла недавняя ссора с Энни. В тот вечер она подошла к нему и села рядом, положив свои тонкие руки поверх его. Кажется, она похудела, да и лицо было бледное и уставшее. Дорогой, как у тебя дела с поисками работы? — робко спросила она. Нам скоро нечем будет оплачивать счета и не на что купить продуктов. Пожалуйста, поскорей найди работу, тихо добавила и поджала губы. От этих слов в его душе запылал огонь злости: она словно насмехается над ним, окунает его лицом в грязь, повторяя эти слова день ото дня.
Он вскочил на ноги и высказал ей всё — всё до единого — что думает, и не важно, что уже ночь, что Ребекка может проснуться и снова заплакать. Но первой заплакала Энни. Утирая слёзы, она дрожащим голосом рассказала, как ей стало тяжело, — и это не из-за того, что не хватает денег и все силы идут на уход за ребёнком, а из-за того, что она больше не чувствует крепкого плеча мужа: его попросту нет, как, впрочем, и самого мужа.
