Уже только когда Ратибор вытаскивал Всеслава из люка в полу, кудесник догнал их.

Обычное настроение, похоже, вернулось к чародею, и он только буркнул:

– Мог бы двигаться и побыстрее.

Ратибор собрался возмутиться. Но потом глянул в горящие чистой радостью глаза, и понял, что это – шутка. Да – Вадак пошутил! Ого! Дело будет…

Еды, и всего, что могло понадобиться для восстановления сил, и спокойного отдыха, в избе оказалось предостаточно. Хватило бы на добрый отряд на неделю.

Пока Всеслав отсыпался на теплой печке после сытной трапезы, они смогли успокоиться, и, наконец, поговорить.

За неимением других лежаков, Ратибор растянулся прямо на огромной скамейке, стоящей у обеденного стола, а кудесник, само-собой, занял ложе колдуна.

– … на самом деле, очень старый магрибский колдун. Не знаю, что он такое освоил недавно, но усиление его… м-м… скажем так – ауры – стало ощущаться даже за две тысячи вёрст.

– А почему мы сожгли его голову?

– Вот поэтому и сожгли. Чтобы окончательно избавиться от ауры. Конечно, она происходит в-основном от мозга. И у обычного человека со смертью мозга же и умирает… – Ратибор боялся поверить в это чудо: Вадак впервые спокойно и обстоятельно отвечал на его вопросы. А не помалкивал себе, пряча ироничную усмешку в седые усы, – Но маги – не обычные люди… Часть силы колдуна сохраняется даже в черепе! Хоть там, вроде, только кости.

Объяснить более доступно для тебя – не могу. А кое-чего я и сам не понимаю…

– Ладно, я переживу и без объяснений. Главное – мы его убили?!

– Да. Убили. Тут никаких сомнений быть не может.

Ратибор словно почуял – сейчас последует главный вопрос. И точно: кудесник даже повернулся к нему:

– Ратибор… Прости, что спрашиваю. Но – я должен знать.

Вот раньше… Ты считал, что убивать: детей, (даже если они – злые колдуны, или, там, вурдалаки…) старух, (ну, о том, что это ведьмы, я и не говорю) и стариков – гнусно и бесчестно. Я отлично помню – ты так и сказал тогда, ну, когда я… Утопил колдунью из Болота.

Почему же ты сейчас… Сам отрубил ногу «беспомощного», спящего старика?!

У Ратибора в душе творилось страшное.

Да, он понимал, разумеется, что если толковать его поступок с точки зрения обычного человека, людской и Господней морали – он ни в какие ворота не лезет! Подло, гнусно, бесчеловечно!.. Все равно что в бою – удар в спину!

Но! Как можно говорить о… Человечности, применительно к тем… Да, тварям, нечисти, чёрным магам, воплощённому Злу, которое противостоит сейчас всем им – Людям?!

А больше всего его напрягало осознание, что применяя к такому противнику его же методы, он и сам… Становится как бы на одну доску с ними.

Мерзким и бессердечным. Коварным. Хладнокровным убийцей.

– Я отвечу. – сдержав рвущийся наружу комок ярости и ненависти, Ратибор продолжил тем не менее, абсолютно ровным тоном, – После того, что сделал Прол, я многое передумал…

Я… Понял, что ведя войну не на жизнь, а на смерть с не-людью, нельзя победить, воюя «по-честному»! Моя… «честность» уже стоила жизни двум ни в чём не повинным детям!

И вот что я решил: пусть меня считают негодяем, мразью и сволочью, но…

Если я увижу шанс, пусть даже и не вяжущийся с людским кодексом честности и чести, но – позволяющий убить очередного мерзкого Колдуна, или какую-то поганую нечисть – я воспользуюсь! Чтобы убить!..

И пусть потом – ну, уже после того, как тварь будут мертва! – меня ткнут мордой в то, что я сделал это «не по правилам Чести и Совести» – мне наплевать на такое мнение! Главное – чтобы колдуны, их прихвостни, и их твари – были мертвы! А уж со своей… Совестью я как-нибудь… Сам разберусь!

Долгое молчание прервал вздох, и слова вновь повернувшегося на спину Вадака:

– Слова не мальчика – но мужа… Ты прав в том, что нельзя бороться со Злом, и не запачкаться… по самые уши. Но!

Есть всё же грань – где кончается борьба со Злом, и начинается… само Зло.

Помни об этом!

– Я… Запомню, Вадак!

На третий день Всеслав почувствовал себя окрепшим настолько, что даже смог сходить к соседям и купить вполне здоровую лошадь. Деньги взяли из запасов самого «учителя» – Вадак с помощью лозы нашёл, где тот хранил свои «оборотные средства».

Во избежание всяческих пересудов и проблем, кудесник снова закрыл глаза стражников городской стены на трёх выезжавших из массивных крепостных ворот всадников.

И вот уже город с опустевшей избой, где Всеслав провёл худшие полтора года своей юной жизни, скрылся в пыли за гребнем очередного холма. Всеслав даже не оглянулся.

– Вадак. – он старался держаться с другого бока, и тоже чуть сзади коня кудесника, – Я долго думал над твоими словами. Но у меня и правда – никого нет! Мне не к кому поехать! А как недоучка я могу быть очень… опасен. И себе… И окружающим. Поэтому…

Может быть, ты… Согласишься взять меня в ученики? Пока я как следует не окрепну, и не… закончу хотя бы начальный цикл?

Вадак покачал, словно бы в возмущении, седой головой. Вздохнул. Коротко зыркнул иcподлобья на Ратибора:

– Понял теперь, напарник, как надо действовать, чтоб отказаться было… Хм. Трудно? – и, повернувшись уже к настороженно глядевшему Всеславу, проворчал, – Хорошо. – и, после паузы, – Все бы были такие «неокрепшие» и «недоученные»…

Но – не больше чем на год.

И кормёжка – за свой счёт!

– Согласен! – в тоне Всеслава звучало явное облегчение. Он похлопал себя по плотно набитой котомке за спиной: всё немаленькое достояние чародея Вадак с Ратибором честно отдали ему – как главному потерпевшему. И – единственному наследнику!

– И ещё одно условие. Расскажешь, как тебе удалось создать твою… Тенну!

Всеслав счастливо пошкреб пушистое брюшко крепко вцепившейся в его плечи огненной малышки. Та, как всегда, довольно сощурила глазки.

– Согласен! Если, конечно, поможешь вспомнить – где и что я напутал с заклинанием!..

Вадак только возмущённо фыркнул. Ратибор… Заржал во весь голос.

Вскоре к нему присоединились и спутники.

– Прошу меня простить, Ваше Величество, но всё это звучит… странно.

Убелённый сединами старец на троне поджал губы. Затем вернул их в первоначальное положение, на чело вновь опустилось выражение горделивого превосходства:

– Я понимаю, Конан, что во всё, что я тебе рассказал, поверить трудно. Особенно тому, кто не жил в наших землях, не встречался сам с демонами воздуха. И не выплачивал им дани. Ну а мы – привыкли. И «россказни» о бестелесных существах нам не кажутся досужими домыслами старого маразматика, как наверняка сейчас думаешь ты!

Конан смутился. Не думал он, что его недоверие и скепсис так заметны. Да и определение, которое подобрал для себя старый король было лишь чуть-чуть мягче, чем дал ему (Про себя, разумеется!) сам варвар.

Значит, придётся лучше следить за мимикой: брови не хмурить, и рот в пренебрежительно-ироничной усмешке не кривить!

– Прошу прощения, Ваше Величество, если своим видом дал понять, что не… э-э… Скажем лучше так: верю не всему, что вы мне рассказали. Как вы без сомнения знаете, я – киммериец. То есть – варвар. А мы, варвары, люди простые. Так уж устроены, что пока сами не увидим, не пощупаем руками, не понюхаем, не откусим и не прожуём – не поверим.

И ещё кое что: обычно мои наниматели платят мне вполне конкретные деньги за вполне конкретные дела! А тут складывается, как бы это выразиться, по-меньшей мере странная ситуация: я должен пойти туда, не знаю куда, подняться на невидимые взору простого смертного пространства невесомого и неощутимого царства, и отрубить голову… Которую тоже не видно!

Как же я смогу сделать это? А потом и доказать вам, что работа выполнена? Более того: как я сам узнаю, что отрубил именно то, что надо?! И именно у того, у кого надо?