***

Мэтт все еще внутри меня, когда я прихожу в себя от оргазмического транса и осматриваюсь. Под коленями ворсистый ковер, вся рука и живот покрыты спермой, Мэтт тяжело дышит надо мной. Мое собственное дыхание тяжелое и прерывистое. Вывод: я набросился на Мэтта, едва тот переступил порог квартиры.

Изначальный план по встрече моего парня был несколько иным, но так тоже не плохо.

— Отличный способ приветствия, — выдыхает Мэтт и выскальзывает из меня.

А вот и его мнение.

Мы оба бок о бок валимся на пол. Колени жжет от трения с ковром, задница побаливает от недостаточной подготовки, но меня это все абсолютно не волнует. Нам слишком не терпелось.

— Не знаю, как выживу, когда ты будешь на выездных играх, — говорю я.

— Только половина игр будет на выезде. Совсем не так плохо, как тренировочные сборы. Тебе повезло, что я не в хоккей играю. У них график вообще чокнутый.

Мы так и лежим на полу прихожей, тяжело дыша в уютной тишине.

Первым в себя приходит Мэтт.

— Ух ты! — Он садится и оглядывается вокруг. — Ты, типа, обставил и декорировал тут все. У нас даже есть занавески.

Я смеюсь.

— Как мило, что ты думаешь, будто я могу провернуть что-то подобное.

— А кто тогда?

Я прикусываю губу.

— Арон.

— А?

— Ну, в общем, когда мы встретились, я отвел его в сторону, чтобы извиниться, но не успел и слова сказать, как Арон меня поблагодарил.

— Поблагодарил? Тебя? За то, что был засранцем?

— У меня есть волшебные способности сводничества задниц. Помнишь Уайета? Ну, тот невысокий сердитый блондинчик?

— Нет.

Я пожимаю плечами.

— Короче, они переспали, вроде как утешительный секс и все такое. А потом поняли, что им хорошо вместе. Типа того. Не знаю. Они встречаются, и, кажется, это серьезно. Арон и Уайет помогли мне переехать и подготовить квартиру к твоему приезду.

— Только ты мог заморочить кому-то голову, и при этом быть настолько милым, чтобы этот самый человек решил тебе помочь.

— Вот такой я потрясающий, — ухмыляюсь я.

Мэтт наклоняется и целует мой взмокший лоб.

— Совершенно потрясающий.

— Я проигнорирую твой сарказм. Так как прошла остальная часть сборов?

— Хорошо. После того «батла» Картер оставил меня в покое, и даже теперь здоровается при встрече. Первые несколько игр были тяжелыми, но предсезонка в турнирных таблицах не отражается, и у нашей команды хорошие показатели. Мы даже почти все сдружились под конец.

— Тебя не забрасывали дерьмом?

— Немного, но все не так плохо, как я думал. Я не знал, чего ожидать, но готовился к худшему. В основном издевки и подколки. Думаю, для них это нечто вроде отдушины. Они не в состоянии ничего мне сделать, но вполне могут попробовать выбесить. Хорошо то, что я могу сделать то же самое в ответ. Например, сказать, что лучше бы они надеялись, что мне не понравится, если они на меня навалятся.

Я смеюсь.

— Блестяще.

— Ага, но это не особо им помешало играть жестко. Отличная бы получилась стратегия нападения: пасуй мяч игроку-гею, потому что никому не захочется до него дотрагиваться. Но оказывается, власть футбола гораздо сильнее гомофобии. Кто бы мог подумать?

— Так это же хорошо.

— Настоящее испытание начнется, когда на следующей неделе стартует новый сезон. Особенно учитывая, что первая игра будет против «Бульдогов».

Я вздрагиваю.

— Это выездная игра или домашняя? Хотя, я в любом случае там буду.

— Игра будет на нашем поле.

— Я буду ходить на все твои домашние матчи.

— Тебе вообще хоть нравится футбол?

— Хм-м, я мог бы научиться его любить. Даже если не буду понимать, что происходит на поле, смогу поглазеть на кучу мужчин в лосинах. Со мной все будет в порядке.

Мэтт начинает хохотать.

— Блядь, я тебя люблю.

— Конечно, любишь. Меня невозможно не любить. Просто тебе потребовалась целая вечность, чтобы это понять.

Мэтт долго и крепко меня целует и отстраняется, только когда мы оба начинаем задыхаться.

— И теперь, когда у нас все есть, каков дальнейший план? — спрашиваю я.

— Кольцо Суперкубка. Новый контракт. Запуск твоего проекта… — Мэтт берет мою левую руку и поглаживает безымянный палец. — И в итоге, может быть, еще одно колечко.

— В итоге? Ну, нет, мы сделаем это как можно скорее. — Окей, не так надо было делать предложение, но это не значит, что я этого не хочу.

Мэтт отстраняется.

— Серьезно?

— Я знаю, что ты для меня тот самый. Ты столкнулся лицом к лицу с моим отцом и после этого все еще хочешь быть со мной. Никогда тебя не отпущу.

— Я ничего так не хочу, как жениться на тебе. Но сейчас это был бы настоящий пиар-кошмар.

— Кто сказал, что мы должны кому-то рассказывать? Можно смотаться в Вегас.

Я практически вижу, как в глазах Мэтта вспыхивает лампочка.

— На девятой неделе нам дадут одну свободную.

Приняв решение, я встаю и поднимаю Мэтта с пола. Обхожу разбросанную одежду, опрокинутый на бок чемодан, прихожую, которая выглядит как место преступления, и веду Мэтта к огромному окну с видом на Чикаго.

— Надо сделать это правильно. — Я опускаюсь на одно колено и поднимаю глаза на свое будущее. — Мэтт Не-Мэтью Джэксон. Ты станешь моим мужем?

— Только если мы будем говорить людям, что были в одежде, когда ты делал предложение.

Я смеюсь.

— Согласен. — Я встаю и целую своего жениха в первый раз.

И он определенно не будет последним.

Глава 30

МЭТТ

Пять месяцев спустя

Проиграли. Мы нахрен проиграли. Не знаю, то ли упасть на колени и зарыдать, то ли просто рухнуть на землю и больше не вставать.

— Джексон! — рявкает Тэлон с поля. — Фокус на игре! Мы еще не закончили!

На таймере остается меньше минуты, а мы на двадцатиярдовой линии. В принципе вытянуть матч не невозможно, но у нас пропал весь запал.

Один тачдаун. Это все, что нам нужно. Так близко, но все еще так, блядь, далеко.

Остается чуть-чуть — вот совсем чуть-чуть — до победы во всем сраном шоу, но мы уже держимся на честном слове.

Яркие огни прожекторов больше не освещают нас как богов, а слепят глаза и высвечивают каждую ошибку. Каждую потерю мяча. Каждый пропущенный пас. Победа была у нас в кармане. Почти.

А потом удача отвернулась.

Они не только догнали наш отрыв в двадцать одно очко, но и уничтожили нас, и с того момента не давали ни секунды продыху. Затем мы сравняли счет, но не знаю, достаточно ли этого, чтобы вырвать победу.

Не хочется сдаваться, но именно сейчас, в шаге от всего, чего я когда-либо хотел в жизни, голова переключается в пессимистичный режим.

Трава пахнет уже не свежим дерном, а по́том и неудачей.

Мы боролись изо всех сил, но у Денвера сил оказалось больше.

Орущая толпа больше не подбадривает, а гудит насмешками, требуя, чтобы мы вытащили головы из задниц.

— Забираем мяч и пасуем Картеру, — рычит Тэлон. — Сделаем это, и чемпионские кольца наши.

Я хочу заорать, что именно это мы и пытаемся сделать в течение целых двух таймов, и это нахрен не работает, но молчу. Kиваю своему квотербеку в знак того, что услышал его, кричу вместе со всеми «Вперед!» и занимаю позицию на линии нападения. Мои колени протестуют, спина каменеет, но я стараюсь не думать о боли.

Предпоследняя подача. Всего одна минута до конца матча. Я кричу себе, что мы все еще можем сделать их, но тяжесть, сковывающая затылок, внушает, что нашу атаку снова зарубят. И как только появляется такой настрой, считай, игра окончена.

Тэлон рычит: «Готовьсь!», и я делаю то, что умею. На данный момент это все, что я могу. Я врезаюсь в полузащитника Денвера, игнорируя толчок в бок при столкновении.

Сегодня меня сбивали и толкали не чаще, чем обычно, но каждая вспышка боли, каждая ноющая мышца напоминают, что именно поставлено на карту, и это во сто крат увеличивает остроту ощущений.