Поговорим о проблеме доверия.

Мэтт бросает взгляд на парней, потом на меня.

— Давай уже с этим покончим.

Он берет меня за руку и тащит через гараж. Хватка просто адски жесткая и совсем не похожа на влюблено-романтическую. Видимо, мы слишком стараемся.

— Полегче, а? — я стараюсь говорить тише, чтобы репортеры меня не услышали. — Сожмешь чуть сильнее, и они решат, что ты меня похищаешь или принуждаешь.

Мэтт разжимает пальцы, но ненамного. Пытаясь спасти ситуацию, отцепляю его лапу и небрежно обнимаю за плечи, но Мэтт так напряжен, что я тут же его отпускаю. Такие объятия будут выглядеть даже более неуклюже, чем мертвая хватка Мэтта. Импровизируя, делаю вид, что пытаюсь заслонить его от камер, пока мы бежим к машине.

— Дай мне ключи и садись на пассажирское, — бросаю я.

— Никто, кроме меня, не сядет за руль моего «Ламбо».

Отлично, еще и повернут на своей тачке.

— Ладно, ты поведешь. Открывай багажник.

С нечеловеческой скоростью я закидываю свой чемодан и его сумку в багажник и забираюсь на пассажирское сиденье.

Фотографы суют камеры прямо в лицо, и, если они хороши в своем деле, моя личность будет установлена до того, как мы доберемся до пирса. Шумиха в интернете поднимется еще до отхода корабля, а, значит, мой сотовый будет доступен, когда новости дойдут до отца. Уверен, его люди поставили на мое имя оповещение в Google.

Я надеялся быть на полпути к Бермудам, прежде чем отец узнает. Последствия будут гораздо масштабнее, если он не сможет связаться со мной в течение недели.

Мэтт нерешительно нажимает на педаль газа.

— Просто прокати их на капоте, — предлагаю я.

— Точно. Это сразу очистит мой имидж. Я прямо вижу заголовки газет: «Наезд Мэтта Джексона на представителей прессы».

Черт. У меня внутри что-то сжимается. Похоже на сочувствие, но такое просто невозможно. Наверное, нелегко быть Мэттом Джексоном, но Ноа Хантингтону обычно пофигу на жизнь других людей.

Может, сопереживание? Как сын известного сенатора, у которого на лбу написано «будущий кандидат в президенты», я получил свою долю внимания от средств массовой информации, так что прекрасно представляю, через что Мэтт сейчас проходит. Когда я был подростком, в газетах любили печатать раздутые истории о том, как сына мэра поймали за незаконным разжиганием костров в Хэмптонсе. Были и другие, довольно безобидные статьи, которые никто, кроме отца, не назвал бы безрассудными и порочащими его имидж. Но это? Настоящая кровавая баня.

Мэтта заклеймили как футболиста-плохиша в гейской версии. Беспорядочный секс в ночных клубах, пьяные выходки и возможные проблемы с наркотиками. По словам Дэймона, история с наркотиками — выдумка, но СМИ наплевать на факты.

— Ты хоть знаешь, куда ехать? — спрашиваю я, когда мы, наконец, выезжаем из подземного гаража.

— Без понятия.

— Есть причина, по которой ОТS забронировали тебе номер именно здесь. Круизный терминал находится в нескольких кварталах отсюда. — Я указываю в нужном направлении.

В ответ получаю лишь кивок. Почему у меня такое чувство, что придется мириться с этим в обозримом будущем?

Я достаю телефон, к большому неудовольствию Мэтта.

— Ты и пары минут без этой штуки прожить не можешь? — спрашивает он. Что ж, в эту игру могут играть двое.

— Не-а.

НОА: С ТЕБЯ ПРИЧИТАЕТСЯ. МНЕ КАЗАЛОСЬ, Я ФЕЙКОВЫЙ БОЙФРЕНД, А НЕ ФЕЙКОВЫЙ МУЖ.

ДЭЙМОН: МУЖ?

НОА: МЫ УЖЕ ВЕДЕМ СЕБЯ КАК СУПРУЖЕСКАЯ ПАРА. ОН ВСЕГДА ТАКОЙ УГРЮМЫЙ?

ДЭЙМОН: ОХ… НУ, МЭДДОКС ГОВОРИТ, ЧТО НЕТ, НО ПО МНЕ — ОЧЕНЬ ДАЖЕ ДА.

НОА: О ЧЕМ ТЫ ТАК УДАЧНО ЗАБЫЛ УПОМЯНУТЬ, КОГДА ВТЯГИВАЛ МЕНЯ В ЭТУ АВАНТЮРУ.

В ответ он посылает мне смайлик с нимбом. Засранец.

— Теперь куда? — спрашивает Мэтт.

Следуя моим указаниям, он подъезжает к терминалу, и мы оставляем машину на долгосрочной стоянке. Мэтт усмехается, глядя на мой чемодан от «Гуччи» за шесть тысяч долларов, и вытаскивает из багажника свою спортивную сумку неизвестного происхождения.

— Ну и что не так с моим багажом? — спрашиваю я.

Мэтт качает головой, как будто ответ очевиден, и уходит.

Дэймон со мной вовек не расплатится.

Мы следуем указателям, как и остальные гости круиза, которых загоняют на корабль, но, заметив журналистов у входа, я замираю. Нас предупреждали, что будет пресса, но, видимо, в мире ничего интереснее нас не происходит, потому что здесь творится настоящее безумие. Я насчитал, по меньшей мере, пятнадцать человек с огромными камерами.

Мэтт останавливается как вкопанный.

— Я… я не могу… я не могу этого сделать, — шепчет он.

Люди натыкаются на нас и обходят, бросая гневные взгляды из-за того, что мы их задерживаем.

Я видел статьи о Мэтте, но, только столкнувшись с объективами многочисленных камер, направленных на нас, понимаю, что журналистам нужны не просто фотографии. Им нужна история. Чем пикантнее, тем лучше. А сейчас нет более грандиозного события, чем Мэтт.

Я делаю вид, что спокоен, но, по правде говоря, быть непосредственным участником этого скандала — архисложная задача.

— Все просто. Мы проходим сквозь толпу, каждые пять секунд говорим «без комментариев» и игнорируем все остальное.

Мэтт прирастает к земле, бледнеет и такое чувство, что его вот-вот стошнит.

— Я…

— Мэтт, — бормочу я. — Надо идти. Мы стоим посреди прохода, нельзя тормозить прямо сейчас.

Журналисты замечают нас и начинают подбираться ближе.

— Детка, я кое-что забыл в машине, — говорю я так громко, чтобы они услышали.

Я поворачиваюсь и иду назад к парковке, протискиваясь сквозь толпу людей, направляющихся к терминалу. Приходится практически тащить за собой Мэтта, который полностью потерял связь с реальностью.

Я подзываю рукой сотрудника, стоящего у шлагбаума.

— Вы можете как-нибудь разобраться с теми фотографами?

Парень переводит взгляд с Мэтта на меня и обратно.

— Эм-м… я… простите, вы Мэтт Джексон?

— Да, это он. Значит, вы понимаете, почему мы хотим избежать этих стервятников.

— Точно. Н-но на корабль можно попасть только одним путем, так что вам в любом случае придется пройти мимо них.

— Спасибо, вы очень помогли, — бормочу я и тащу Мэтта к машине.

Быстро оглянувшись, я замечаю крайне инициативную парочку придурков с камерами, спешащих в нашу сторону.

Я прижимаю Мэтта к машине, наклоняюсь и тихо шепчу:

— Окей, давай, выбирайся уже из своего приступа паники, потому что мы в тридцати секундах от очередного снимка, а ты как будто вот-вот обосрешься кирпичами.

Mэтт кивает, но сомневаюсь, что ему снова не снесет крышу, когда лицо осветят вспышки камер.

Фотографы зорко следят за нами, и я делаю единственное, что приходит в голову, чтобы вывести Мэтта из транса. Обхватываю его лицо ладонями и прижимаюсь губами к губам, надеясь, что у него глаза на лоб не полезут. Вот был бы кадр.

Мэтт замирает, не отвечая на поцелуй. Такое ощущение, что я целуюсь со статуей. Щетина, уже прошедшая стадию неряшливости, мягко щекочет мою гладкую кожу.

— Среагируй хоть как-нибудь, а? — шепчу я ему в губы, чтобы папарацци не услышали.

— Если бы не фотографы, Хантингтон, я бы надрал тебе задницу прямо сейчас.

— Бросай эту игру с фамилиями, Джексон. Я тут пытаюсь тебе помочь.

— А похоже, что хочешь поймать свой звездный час.

Я чуть отстраняюсь.

— Давай поговорим об этом в другом месте. Готов с ними встретиться?

— Нет.

— Может, снова тебя поцеловать?

Он хмурится.

— Ладно, пошли.

Ха. Он предпочитает иметь дело с прессой, чем целоваться со мной. Кто-нибудь, найдите дефибриллятор, моему эго срочно нужна реанимация.