Красный кардиган, серые джинсы с утеплением, черные брендовые кеды (единственное на что стоит тратится по мнению Тимии так это обувь) и самое любимое черное пальто. Она провела рукой по пальто и стала припоминать сколько лет оно уже служит ей верой и правдой. Вроде семь…хотя… нет, восемь лет оно с ней. Оверсайз, но легкое, теплое, но можно снять подкладки и носить холодной осенью или запоздалой весной. А карманы! Сколько тут разномастных карманов которые она практически не использует, но которые греют душу своим возможным использованием.

В замочной скважине появился ключ, два поворота и Тимия была в опрятном коридоре пятого этажа. С лестничной площадки слышался чьи-то разговоры, но скорее бубнеж. И вроде как маленького ребенка. Тимии разонравилась своя идея выйти погулять, но осторожно, стараясь не издавать звуков, она сделала шаг с лестницы. Потом еще и еще один. На третем шаге уже стали отчетливо слышны хныки. На втором этаже стали различимы потуги матери успокоить мальца. А на первом она уже встретила Марию.

“Этого еще не хватало, – подумала Тимия”.

Но Мария не повела и глазом, она сидела на корточках и старалась успокоить своего сына. Видимо он сломал свою игрушку потому-что вокруг только и валялись белоснежные осколки. Мария как-то говорила что Джон любит всяческие керамические фигурки и игрушки. И видимо любит их очень сильно потому-что до сих пор плачет.

Но Тимию мало это волновало. Успокоить она его – не успокоит, а помочь не сможет. Вот, чего-чего, а из керамики у нее дома только две кружки. Она спустилась к двери и как только приложила электронный ключ к домофону, услышала обращение к своей персоне. Лицо сразу начало кривиться.

– Тим! – Обращалась Мария, но сидела все так же у своего дитя. – Тим, привет, поможешь?

Тимия неохотно обернулась. Если вглядываться в лица Джона и Марии то сразу становятся видны их родственные связи. Тот-же нос, тот-же вырез глаз. И то-же недовольное, заунывное лицо. Тимия постралась улыбнутся так как малец как-то странно, вроде бы с испугом, смотрел прямо на нее.

– Приве-е-ет Мари…что-то…– но в домике Тимии, в ее в голове, напрочь отсутствовала эмпатия. Хотя, нет, не напрочь. Тимия умела заводить знакомых в университете, умела им…сопереживать, или хотя бы делать вид сопереживания. Просто… сложно сопереживать проблемам которые очень и очень далеко от твоей системы нравственных координат. Она могла слушать людей, иногда кивать в ответ, а те уже если хотели становились ее друзьями и знакомыми. Но в данный момент она не хотела ни кивать, ни поддакивать. Ей попросту хотелось поскорей сбежать отсюда и купить чертову кофемашину. – Что стряслось? – сказала она назло всем своим принципам.

В глазах Марии виделась паника и страх.

– Да вот, Джон разбил Мумбу и…

– Пумбу! Это Пумба! – взорвался малец притоптывая ногами.

Тимия смогла улыбнуться по настоящему ведь и ее любимчиком в школьные годы был этот хряк из “Короля льва”. Она осмотрела осколки вокруг и, да, по огромному куску глаза можно было представить что то был он.

– Помочь? – нерешительно, и сама не веря, сказала она.

– Да с чем же… – ответила Мария, – если только с уборкой.

– Можно же купить нового, – сказала Тимия, но по лицу мальца сразу поняла что, нет, нельзя. – Или склеить его. – И кто только ее за язык дернул? Малыш сразу же преобразился и заулыбался самой из детско-ярких улыбок. А следующий вопрос Марии стал более чем предсказуемым.

– Поможешь? – да, и Мария тоже преобразилась. – Я закажу поесть, выпьем, ты как раз у меня не разу не была. Да как и я у тебя… Если ты конечно никуда не собираешься. Не подумай… – Мария опустила голову вниз.

На этот день кофемашина отменяется.

– Хорошо, – ответила Тимия и убрала ключ с замка. Зря одевалась. – Надо сначала все собрать, вы же не ходили тут и стояли смирно?

– Смирно? – переспросил Джон.

Помогать людям иногда бывает приятно. Точнее приятно видеть их реакцию. А если то ребенок – он свои эмоции скрывать не будет. Весь спектр человеческих чувств испытал Джон за те три часа обратной сборки хряка из мультика. То спрашивал у Тимии как это она так научилась, то приносил новые детальки, то показывал других своих мультяшных героев из фарфора. Очень и очень дорогого фарфора надо сказать! Такие игрушки производят не для детей, а скорее для взрослых. Но возрастного ценза на них нет, а дите буквально влюбился в этих керамических зверюшек. Почему? Мария ответить не смогла. Но заботился о них со всей своей ответственностью. Ни на одной не было ни сколы, ни грязи, ни пылинки. А что касается Пумбы… то была виновата мама. Мария конечно старалась это отрицать, но после очередного стаканчика легкого пива (и дорогого к слову), извинилась перед сыном. А он… он сразу ее просил. Дети не умеют держать обиды. Особенно когда подружка мамы показывает что было внутри его игрушки. И кропотливо собирает на каком-то мягком синем коврике с разметкой который она принесла из своей квартиры.

Тимия отставала от своей “подруги” на стакан, но это было ей простительно. Сколько лет она провела за, почти-что такими же, мелкими деталями, но это был новый уровень.

Хоть одной, маленькой детальки и не хватило, но малец был очень рад тому что его игрушка наконец стояла на полке с его друзьями. Побитая и искалеченная она показывала историю которую он запомнит на года вперед. Будет смотреть на полочку и задерживаться взглядом на Пумбе чуть дольше чем на остальных.

А мама Джона была рада тому что разбила только одну игрушку.

– Как ты так смогла? – сказала она поудобней устроившись в кухонном уголке. – Это же просто невероятно, Тим! Сколько их было? Сто? Тысяча? Две? – Она рассмеялась. Хмель таки ударил в голову.

– Пустяки.

– Да ну, брось! Я бы не смогла. Ты хоть знаешь сколько он стоит, этот Мумба?

– Пумба, – поправила Тимия.

– Да, он. Муж меня бы убил за такое.

– А как ты умудрилась его разбить?

Мария закатила глаза и тяжело вздохнула.

– Хотела сфоткать. В инстаграм выложить там, похвастаться, – она еще раз вздохнула. – О чем я только думала?

– Да. О чем же, – Тимия посмотрела на телефоне время. Оно еще есть, всего-то шесть часов тридцать минут. – Мария, мне тут по делам надо.

– Ооо! На свидание небось?

– Что? Нет. Другие дела.

– Да ну, а что тот мужчина?

– Какой?

– Который тебе помогал с ключом. Забыла уже что ли?

– Он мой начальник.

– Так даже лучше! – Мария подняла бокал к потолку и мелкие капли в круговороте жидкости выплеснулись в сияющих каплях.

– Бывший начальник, – сказала Тимия чутка отстранившись от подруги.

– Еще лучше!

Тимия промолчала и еще раз посмотрела время.

– Ладно-ладно, не буду тебя напрягать. Если есть дела то делай их, – сказала Мария и досуха допила свой стакан, – я вот закончила все свои на сегодня. Ты заходи если… Точно! – Мария что-то неожиданно вскочила. – Мы же с тобой номерами не обменялись.

– Да вроде обменивались.

– Не, у меня телефон слетел, все контакты потер. Диктуй номер.

Зимний день, в местных широтах, являет собой часов пять солнечного света. Люди создали хронометры чтобы отсчитывать свое время в этом мире, и только они помогают понять проснулся ты днем или ночью. Увидеть синий проблеск неба возможны только в эти краткие часы бодрствования земли, после – непроглядный мрак с холодными звездами на небосводе. И как бы не были они красивы, как бы их не воспевали поэты и музыканты, факт про который они умалчивают – когда видны звезды на улице чертовски холодно.

И Арфо чувствовал этот холод на себе находясь дома. Зубы стучали, а руки дрожали. Но он не был бы собой если бы его могло остановить жалкая психосоматика. Он вышел в этот прекрасный зимний вечер на улицу для того чтобы дойти до магазина и купить поесть. Тот кто сказал что художник должен быть голоден – тупейший из тупиц. Если тебе хочется есть то лучше поешь. Хуже не станет уж точно. А какие мысли и образы к тебе придут за уплетанием быстро-приготовленной лапши…