– Если не могу взять силой и разумом, возьму количеством.

И взял десятки тысяч подкрылок, благо желающих продать те было много, и они нашлись там же в комментариях у автора. Кто, как и он, отчаялся, а кто паразитировал на сообществе единомышленников. И надо сказать у них хорошо получалось. Так что не много не мало, а к концу года у меня накопилась не малых размеров коробка, можно даже сказать сундук. А также появились и кое-какие мысли, или скорее, постоянно попадавшаяся на глаза, "чешуя", дала свои результаты. А стоило то всего на всего зарыться во все это по локоть, чтобы увидеть одно маленькое, но не мало важное свойство. Чешуя далеко не одинаковая и одни и те же подкрылки, то складываются без сопротивления, а то взлетали, показывая своего рода рекорды. Так и начался отбор, и я долгими вечерами закапывался во все это измеряя и отбирая наилучших. Чтобы в конце концов уложить или скорее увязать те в пластины при помощи мельчайшей сетки и эпоксидной смолы, давшей наконец-то первый результат. А именно платформы задерживались друг против друга перед падением, причиной которого было смещение или изворот плоскостей с чешуйками, что не стало тайной. Ведь еще при первых пробах, купленные мной подкрылки отталкиваясь изворачивались. А значит, настало время для корпуса, мастерить который я и побежал, наконец-то добившись своего, давно уже не чувствуя крыльев за спиной, что сейчас тащили за собой. И не замечая усталости, я сляпал короб, чтобы затаив дыхание, уложить пластины в подготовленные выемки. Но захватившему душу трепету не суждено было оправдаться, так как пластина не вылетела и уж тем более, не откинула прижавшего от греха подальше конструкцию меня. Уж очень не хотелось потеря свою первую наработку. От чего пришлось смущенно охнуть и слезая с коробки прихватить крышку, чтобы уставится на то, что творилось внутри. А внутри как не странно было все спокойно, да на столько, что я сразу не сообразил в чем причина провала. И только прикоснувшись к верхней пластине, задумавшись о том, "а не мог ли я перепутать стороны?", ощутил едва уловимую дрожь под пальцами. А после и некое усилие или сопротивление при нажатии, с которым до меня начало доходить произошедшее и глупость от спешки в таком деле. Но все же ей ещё не пришёл конец и недолго думая я уставился на коробку с улыбкой безумца, чтобы в следующую секунду забраться в коробку с ногами. Аккуратно становясь на площадку, чувствовал, как замирает сердце, чтобы ухнуть в пятки, когда я вместе со всей коробкой зависнув в воздухе на несколько секунд счастья. Счастья, обернувшегося падением и где-то даже истеричным смехом. Но я был доволен, и не волновали будто исчерпавшие себя пластины, как бы я их не крутил, не сколоченный на скорую руку и так же развалившийся ящик. Усталость, накатившая после всего пережитого за вечер, была важнее, а с остальным я уже знал, что делать, разве что одним вечером все это не обойдется…

Мысль о том, что мне придётся попотеть оказалась вещей или даже пророческой. Ибо чтобы узнать, что именно случилось, мне потребовалось время. И все для такой малости, как статика жуков, трущих подкрылки о мохнатое брюшко. Но это ничего, совсем другое дело, как запитать подкрылки электричеством. Однако и с этим мне повезло, ячейки в эпоксидке которые я укреплял сеткой из проволоки, подходили более чем полностью. Оставалось одно, но. Подкрылки попросту не терпели больших зарядов, сбрасывая напряжение или перегорая. А к маленьким у меня не то, что не было доверия, они просто не могли обеспечить столько энергии, чтобы удержать семидесяти с лишним килограммового меня. И максимумом, что я смог найти и добиться от обычной батарейки, это несколько секунд. Тогда-то и началась настоящая работа, ведь принципа, "чем больше – тем лучше" никто не отменял. И за пару месяцев, я смог-таки наляпать с десяток с лишним пар пластин. И боле того увязать их все в цепь, добившись не только укрепления с точки зрения невесомости или поддержания друг друга, но общей прожорливости. Чему был не сказано рад, посмеиваясь над иронией, как не как весь мир старался уменьшить энергопотребление, но это если не смотреть в корень. Я же нашёл применение вечному и никому не нужному двигателю на магнитах, что крутился теперь на благо сотни батарей. И мог не бояться сверзнуться с небес забравшись на шайтан машине, скажем метра этак на два-три, а то и выше. Но все это ещё нужно было запечатать в железный корпус, а кроме того, придумать, как управлять машиной и не только по вертикали. На лифтах я, как говорится и в гостях покатаюсь. Так что пришлось придумывать хитроумную систему рычагов, что делили и направляли мой аппарат посегментно. Благо казавшийся самым важным вопрос, " а как взлетать?", решился сам собой стоило только увеличить давление одной из сторон с чем прекрасно справлялись тросики. В итоге всё это уместилось в небольшую коробку или сравнительно небольшую в метр шириной. Что же до высоты, я искренне считал, что капитану, а не кем другим я уже не мог быть, нужны не только удобства в виде прибитой табуретки, но и управляющая рубка. Так что метр-полтора они у меня украли. Но зато я чувствовал себя в безопасности. Ну или по крайней мере, мне будет где укрыться. Тем более что предпосылки того, что я впечатлю, несколько сотен людей, а с ними и вроде бы не существовавших у нас охотников на ведьм, были. О чем меня упредил Сеня, как-то раз, заглянувший к совсем потерянному другу. И отсмеявшись узнав, что я творю, сравнившего кораблик трубадура со ступой. Меня же волновало другое, когда я смогу опробовать свое творение. И, собственно, из-за этого и того, что у друга был УАЗ с прицепом, и заставило меня показать Сене то, чем я занимался на протяжении последних лет. Убедив его в том, что выхода, нежели отвести нас на поле и желательно подальше от нашей деревушки, у друга просто нет. На что он, посомневавшись согласился, при условии, что, если аппарат не заработает он самолично сожжёт всю ту дрянь, что я на покупал и изжарит на том шашлык. Отказаться от чего уже не мог я, зная то, как Сеня бывает уперт. А с другой стороны и не нужно было. Ведь у меня было чем его удивить и осталось только дождаться выходных… Два дня и две ночи, как это невыносимо много для мечтателя, ученого, да любого находившегося перед финишной прямой, и чем ближе, тем чаще приходится возвращаться к истокам. А зачастую и ко всему пройденному пути. И я как оказалось был не исключением, практически не сомкнув глаз за эти дни. Ведь еще так много всего нужно было сделать, замариновать мясо и купить пива, не отправлять же корабль в первое плаванье на сухую? А в итоге, я перетряхнул всё, о чем помнил и догадывался, едва не вывихнув мозг, лишь бы не чувствовать нарастающей дрожи. Но в конце концов усталость подкосила и меня, чему я был только рад, очухавшись к субботнему вечеру не без настойчиво пиликавшего под окнами Сени. И вот уже пыльная дорога и свежо скошенные поля, отделяют нас от деревни. А по пути, едва слышное ворчание и набиравшие оборот догадки друга:

– Чё за хрень ты понапихал в свою коробку и почему она бурчит, как старый холодильник? – с подозрением покосился он на свой груз, продолжая. – Никогда не знаешь, чем оно обернется, проквашенными Щами, санкциями или просто бзданет, чем-то до боли знакомым, – но не став углубляться, чем и от кого, и так зная, что я его бурчания слушаю от части, переспросил. – Мы там, кстати ничего не повредили, пока грузились и отдавливали мои пальцы? Скажешь чего-нибудь или так и будешь по идиотский лыбится и молчать?

На что был только один ответ, что он сам все скоро увидит. Но Остапа, как говорится, понесло. Да и чего взять с крайне увлекающейся личности, как Сеня. Он и раньше готов был пожертвовать всем, чтобы посмотреть, как развернуться наши со Светой отношения и сделать выводы для себя. Уж я-то помню, на кого и как он заглядывался. А повзрослев и изжив дурную привычку собирать на подвиги друзей, не мог порой остановится в другом. Вот и сейчас он засыпал меня вопросами от дома и до старой рыболовной заимки. Выбранную с его слов самой подходящей, как для обычного, так и для воздуха-плаванья, пока сам он будет рыбачить. Ну не терять же в самом деле выходной? Чему я был совсем не против, где и как подняться в воздух было совершенно безразлично, а вот падать нет. Так что оставалось потерпеть пару часов тряски по разбитой дороге, перемежавшейся редко пересыхавшими лужами в диком, влажном лесу. А там выбраться и к небольшому перевалу для отчаявшихся поймать, хоть что-то близь деревушки и отправлявшихся дальше. На что ни у меня не у Сени не хватило терпения, и недолго думая, мы организовали стоянку. Конечно, я попытался сразу взяться за свой кораблик, но увильнуть от общих обязанностей по обустройству лагеря мне не позволил Сеня. Отыгравшись за мое молчание по полной, то дров мало – то палатка криво стоит, то комаров куча, и в этом тоже был виноват я. Как, собственно, и подбиравшемся к другу ревматизме, ибо не подъемную фиговину, что я смастерил так просто и вдвоем не снимешь. Но помариновав меня с полчаса Сеня взялся за дело, и мы-таки стащили мой аппарат на землю. И наконец-то пришло моё время. Но от чего-же так страшно? Вроде все в порядке и я на всякий случай перепроверил, ничего ли не стряслось с корабликом за наше маленькое путешествие. Да и легкий подъем на полметра не больше, за последние пару дней был проделан не раз и даже не десяток раз в гараже. Но вот так смотря на ошарашенное лицо друга, сердце замирало от страха и радости, в осознании того, что я это сделал! Как будто, не понимая или не веря до конца, настолько, что все пережитое вылилось в неудержимом хохоте, поддержанном причитающим другом: