— Этого достаточно, — откликнулся Коляныч, принимаясь за еду.

Бригадир, облокотившись на стол, некоторое время наблюдал за парнями, поглощающими сухую рыбу, а затем обратился к Агею:

— Ты это… Как, говоришь, тебя зовут?

— Агей.

— Вот что, Агей. Расскажи еще раз, как ты тут оказался и вообще… Что у тебя там за история с учителем вышла?

Не отрываясь от еды, парень начал рассказывать свою историю, начиная с торжественного мероприятия до того момента, как пираты ворвались в операционную.

Нос внимательно слушал, а когда Агей закончил рассказ, то сказал:

— Ну, на счет мостильщика это да. Тебе это вряд ли подойдет, но и это неплохо. Есть у нас профессии куда хуже. А что касается операции, то ты тут чего-то не так понял. Ты сам посуди, зачем им тебя насмерть резать? Может у тебя там какое заболевание обнаружилось и решили силой привести, а парни не так поняли ну и… перестарались.

Агей фыркнул:

— Да какой там!!! Убить они меня хотели! Вы ведь помните Максима-электрика?

— И что? — удивился Нос.

— Были вы на его похоронах?

— Был, конечно. Хороший он малый, был. Безвредный.

Мужик посмотрел на Коляныча и объяснил:

— Не повезло ему, с обрыва навернулся…

Агей опять фыркнул:

— Никуда он не падал! Его, как и меня, сюда притащили и тут порезали! Я сам видел?

— Когда???

— Да только что! Вон, спросите! — он показал на Коляныча, который согласно кивнул:

— Да. Лежит он тут в подвале, в холодильнике. Целенький, только тело у него все резанное-перерезанное.

Бригадир задумчиво потер подбородок.

— Ну ладно. Это… Разберемся…

— Ты бы сам рассказал нам, как вы тут оказались-то? — перебил его Коляныч.

Нос поморщился:

— Да нечего тут рассказывать? Стыдобище одно.

Он махнул рукой:

— Я вообще сонный был. Как шторм начался, я у нас в мастерских спать прилег. Ну, чтобы вечером проснуться и на один объект сходить, посмотреть, все ли там в порядке. И тут будит меня Лёвка — это паренек у нас один. Кричит, что напали. Трясется весь. Я сонный, еще не соображаю толком. Пошел за ним. Вышли на улицу и тут бах, и Лёвке прямо в голову попали! Я тогда еще не сообразил, что это из ружья стрельнули. Мы с парнями это потом только поняли. А тогда, как увидел — так побежал. Толком ничего не помню. Наткнулся в переулке на парней вон, — он кивнул в сторону двери. — На Лысого с Добером. Все втроем рванули. Там склад есть трехэтажный с чердаком. Там даже не чердак, а так — одно называние. Туда только проползти можно. Вот мы туда, как черви и забились. Лежали почти сутки. Спасибо дождь шел — воды завались — жажда не страшна. Потихоньку проделали дырку в кровле. Так и выжили. Сегодня утром, еще только светать начало, спустились вниз — вроде никого. Потом слышим вроде крики какие-то. Хлопки. Поняли, что это стреляют, ну, мы опять побежали. Через теплицы, вон, на северный берег. Там, в сараях, рыбы достали немного. А на берегу место одно есть в скалах. Бетонный дом прямо у прибоя. Там весь день сидели. Все закоченели. С собой не догадались воды взять. Корабль, вон, увидели, как он уплывает. Когда он далеко отошел — пошли вдоль берега, вот, наверх выбрались и сюда.

— Кстати, — перебил он сам себя. — А вы-то как сюда прошли? Добер вон, сидел у окна, смотрел. Отсюда весь коридор просматривается.

Бывший раб усмехнулся:

— Мы через второй этаж шли. Да и не шли, а ползли.

— Думали, что тут кто-то есть?

— Нет. Чтобы со стороны города нас не увидели.

— Правильно. Если бы вы просто шли по первому этажу, то мы бы засаду сделали и не спрашивали уже кто ты и что.

Коляныч бросил многозначительный взгляд на Агея. Тот сперва не понял, а потом до него дошло. Он вспомнил предчувствия товарища, когда тот не хотел идти через коридор. Действительно, кто знает, что было бы, если бы они беспечно пришли в столовую, а эти "герои-мыши" устроили им тут засаду?

— Да это ладно, — снова махнул рукой Нос и посмотрел на Коляныча. — Ты-то что конкретно делать сейчас собираешься? Плыть отсюда?

Бывший раб кивнул, поглощая еду.

— И сколько отсюда до этого твоего материка?

— Понятия не имею.

— И как же ты поплывешь?

— Так и поплыву. Мне бы только лодку найти. Шторм почти кончился. Завтра уже ясно будет — это всегда так в этих широтах после бурь. Солнце — лучший ориентир. Погребу себе на запад.

— Но ведь ты же не знаешь, сколько до туда.

— Не знаю. Но раз капитан говорил, что близко, то это возможно десяток-другой миль. А может и меньше! Через несколько часов увижу землю.

Бригадир тяжело вздохнул:

— А если ее там не будет?

— Понимаешь, какое дело! Я сколько лет в рабстве был — столько лет и думал о побеге. Сейчас — самый реальный шанс.

— Хорош шанс, — хмыкнул Нос. — Плыть неизвестно куда. К тому же, что дальше? Доплыть — полдела. А дальше что? Какие, там, на берегу, города?

Бывший раб оторвался от сухой рыбы:

— Тут вот какое дело. Судя по всему, ваш остров почти посредине между Севером и Югом. И берег тут безлюдный. Его так и зовут — Мертвый берег. Так что, до городов еще добраться предстоит.

— И сколько до них там? — не удержался от вопроса Агей.

— А кто его знает? — Коляныч пожал плечами. — Я думаю, дней десять, как минимум, идти. А в реальности, может быть, и за месяц не доберусь.

— Вот! — поднял палец бригадир. — А жрать ты там что будешь? Где ты там еды на сколько дней возьмешь? Сдохнешь ведь!

— Может и так, — кивнул бывший раб. — Но, это, повторю, лучший шанс, из тех, что у меня были. Если же меня здесь схватят, то простой смерти мне не видать. Я уже рассказывал, как капитан поступает с беглецами. Вот еще помню, одного поймали — так ему, еще живому, в живот крысу голодную зашили. Представил? Вот и у меня такая же перспектива! Да и даже если бы была возможность вернуться — я бы не пошел назад. Лучше сдохну, но свободным!

— Ладно, — задумчиво проговорил Нос. — Пойдем уже к парням.

Покинув столовую, они вернулись на лестницу, где присели на корточки рядом с Добером и Лысым.

— Вот что, — сказал бригадир, глядя на Коляныча: — Я тебе, парень, верю. Верю, что ты не из пиратов и прочее. Поэтому, давай дальше действовать вместе.

Он протянул руку, которую Коляныч пожал. Но когда бывший раб попытался убрать руку, бригадир ее удержал, говоря:

— Я тебе верю, но помни, если ты вдруг какую штуку выкинешь, то пожалеешь.

Коляныч кивнул и когда Нос хотел убрать руку, сам удержал его:

— И ты тоже помни. Я вам не враг, но если вы чего выкинете.… Например, решите меня пиратам сдать, то… Я тоже такие вещи не прощаю. И терять мне нечего.

— Я все понял, — медленно сказал Нос и посмотрел на своих подельников.

Лысый с Добером сорвались с места, шагнули к Колянычу и быстро обменялись с ним рукопожатием, после чего присели на ступеньки рядом.

— Так, что делать-то будем? — деловито спросил Лысый.

Нос посмотрел на бывшего раба:

— Ты вот многое рассказал и для меня кое-что сейчас на свои места встало. Но вот, что ты нам посоветуешь? Как нам быть? Что делать?

Коляныч пожал плечами:

— Понятия не имею. У вас своя голова на плечах есть — вот и думайте.

— Ну, ты сам пойми. Видишь ведь, что получается. Жили мы тут, хоть и не сладко, но без кровопролития. И тут, на тебе — пираты. И ты говоришь, что они вернутся еще?

— Конечно. Дня через четыре, ну, может быть, пять — они вернутся и хорошенько весь остров прочешут. И тогда вы ни на каком чердаке не укроетесь. Ваши же дружки будут вас искать.

— Это как? — не понял Добер.

— А так! Те, кто в плену, они уже поймут, что к чему и начнут выслуживаться. Сдадут вас с потрохами! Про все укромные местечки пиратам расскажут. И сами же их и обшарят.

— И что же нам делать? — вырвалось у Агея.

Бывший раб снова пожал плечами и сказал:

— Самое простое, вон, выйти на балкон и броситься вниз головой на камни. Но это — для слабаков. Да и не интересно просто так сдаваться. Лучше ведь побарахтаться перед смертью. Так ведь? Поэтому выбор у вас небольшой — либо к пиратам в рабство, либо сбежать с острова. Если хотите, то давайте вместе отсюда свалим. Но, сразу скажу, будет трудно. Места там, скорее всего, безлюдные. Возможно, от голода подыхать придется. Это я к тому, чтобы потом не было стонов: "Да, зачем ты нас увел? Да, зачем мы за тобой пошли?".