Угольные шахты в Богородицком уезде князя Бобринского стали главным поставщиком угля в Тулу, её заводы поглощали его теперь сотнями пудов в день. Поэтому он за свои деньги проложил к реке Уперта конно-железную дорогу от самой большой шахты в деревне Малёвка, которая разрослась до посёлка, теперь в шахтах день и ночь работали сотни людей. И по Уперте шли лодки с углём до Упы и далее по ней уже до пристаней самой Тулы. Так, что в дураках остались его соседи помещики, которые посмеивались на его затеей с добычей угля. Кто был по деловитей и расторопней из них, увидев выгоду, сами начали у себя на своих землях искать уголь и залежи железной руды.
Слушая доклад обо всем уже сделано и делалось в Туле, исправляющего должность военного губернатора города Тулы и тульского гражданского губернатора, Пётра Михайловича Дарагана. У меня высветилось в голове понятие из будущего, «кластер». Тула становиться, точнее уже давно стала промышленным кластером! Ещё в прошлом веке, то есть восемнадцатом или даже в семнадцатом!
После доклада с обошёл с ним некоторые цеха завода, посмотрел производственный процесс и увидел в нём зачатие будущей системы научной-организации труда, она же потогонная — эксплуататорская, в просторечье… конвейер. Если яйцеклеткой были Тульский, Ижевский, Сестрорецкий заводы и ещё ряд других. То семенем для них был я. Такой вот августейший сперматозоид. В итоге такого осеменения и должна была быть создана эта самая научная-организация труда для реалий этого времени для начала. На оружейных заводах удобно её отрабатывать, деталей, операций для этого хватает, как и квалифицированных рабочих. Оргазм от своих действий я надеялся получить, после финального доклада о том, что, что-то внятное из этого получилось и начало давать ощутимые результаты не только на оружейных заводах.
Пётра Михайловича Дарагана, я в этот же день утвердил в должности военного губернатора города Тулы и тульского гражданского губернатора без и. д, и присвоил звание генерал-лейтенанта. Он честно это заслужил. У боевого генерала, когда я ему об это сказал, глаза немного замокрели. Не всякому не столичному служаке, император лично сообщает о таком. Приглашает на обед, и выпивает за здоровье и успехи награждённого.
После того, когда Дараган в ходе доклада печалился о нехватки квалифицированных кадров для выполнения поставленных задач, я ухватил эту мысль, которая в потоке прочих иногда мелькала. Школы, вечерние школы, профтехучилища — ПТУ, техникумы!!! При казенных заводах. На всех!!! Теория и практика в одном флаконе! Посадить, загнать за парты всех детей рабочих, и других детей города, посёлка, рабочую молодёжь, самих рабочих до 45 лет тоже обязательно. Занятия сначала вести будут инженеры с заводов, им за это доплачивать четверть от жалования. Как и тем, кто будет учиться. Или землю для усадьбы давать. А кто бросит учёбу, тот ещё и денег будет казне должен. Привлечь разночинцев в учителя. Жильё, прокорм давать им от заводов, жалование как у мастеров сделать. Для запуская процесса и его поддержания заводам Минфин должен был выделить денег. Целевые.
Тех, кто в ходе учёбы в училище покажет отличные результаты, после сдачи экзаменов, за казённый счёт отправлять в вузы России и заграницу. Все рабочие казённых заводов должны быть как минимум грамотными на уровне начальной школы, а, их дети уже иметь диплом об окончании ПТУ и выше. На вольнонаёмных это тоже распространить. Очень даже социальный лифт, шанс подняться наверх на несколько этажей сразу. Ещё и за счёт государства. Надо начинать решать проблему массовым образование. Казенные заводы и крепостное право для это очень хорошее подспорье. Указ об этом я написал в кабинете у Дарагана. С пометкой: «К исполнению сразу после получения». В сентябре — октябре 1855 года десятки тысяч людей, а может и больше сотни должны будут сесть за парты. А её я тут же нарисовал как помнил. Только не тот вариант, за которыми сам сидел или лежал, а старый вариант вместе с сиденьем и откидной крышкой. И отверстием на столешнице для чернильниц.
К Баташёвым, в Окский или Заокский промрайон я не поехал. По сведения из справки об их заводах, дела у Выксунской части наследства, Выксунский, Сноведский, Унженский, Илёвский заводы шли лучше, чем у Гусевской, заводы Ермишинский, Верхне-Унженский, Мердушинский, Сынтульский, Гусевский. Там ещё работали по старинке, то есть по технологиям начала века и восемнадцатого. И долгов наделали к началу войны более чем на 2,7 миллиона рублей. А на братской выксунской группе заводов в 1852 году паровых машин было целых семнадцать! Поэтому решение я принял следующее, выксунские заводы получили возвратную субсидию и госзаказы, гусевская группа тоже самое… и внешнее управление. Туда ещё в феврале была отправлена комиссия, которая должна была обеспечить выполнение госзаказа. Она свою задачу выполнила, гусевские заводы увеличили выплавку чугуна и железа. Больше с ним пока было нечего взять. Часть продукции с них шла на строительство ж\д Муром — Арзамас, пока конной. Через них всё равно пойдёт ж\д Москва — Казань. Через Арзамас с Нижнего Новгорода на юг. От завода Выксы махом пробросили до Оки тоже конку в десять вёрст и по ней пошла продукция заводов. Железо, чугун, сталь, её плавили тигелях, изделия из металла, наладили сборку паровых машин разной мощности. Методика организации производства Путилова успешно работала, тем более на металлургических заводах.
Открытая в 1854 году фабрика стальных изделий Муромского 2-й гильдии купца Дмитрия Дмитриевича Кондратова, выпускавшая столовые, поварские, шорные и сапожные ножи. Благодаря своему хозяину ворон не считала. Дмитрий Дмитрович в делах был хват, он в 1853 году исходатайствовал фабричное клеймо для своих изделий. Узнав, что в Муроме остановилась столичная комиссия, едущая на гусевские заводы, он, использовав свои возможности в городе пробился к ней с образцами своих изделий. А они были весьма хороши. Люди в комиссии в металлах и изделиях из них разбирались, и теперь клеймо фабрики Кондратова ставили на ножах разных типов, медицинских инструментах, которые шли в армию. Так же стали делать сверла, другие изделия из стали и хорошего железа. На фабрике к конным приводам добавились две паровых машины, рабочих стало больше сотни.
Выксунский купец А. Я. Бородачёв, видя такой поворот дел в делах железных, для него известных, сумел быстро добиться у владельца села Кулебаки, коллежского асессора Н. Г. Фёдорова жившего в Москве согласия на строительства металлургического завода. И в конце мая уже были заложены фундаменты будущих цехов и начали по округе бить шурфы и закладывать будущие шахты для добычи руды.
Тулу я покидал с реальным чувством удовлетворения. В Крымскую армию массово пошли винтовки, револьверы. И теперь к осени есть все шансы насытить гарнизон Севастополя и ударные части Крымской армии винтовками и ликвидировать преимущество противника. Теперь меня ждала Москва. Её дворянство, купечество и та его часть, которой я хотел предложить или навязать сделку. Получив от неё деньги, которые нужны будут как воздух после войны и начать врачевать, заживлять глубокую и незаживающую рану в истории, в душе и на теле русского народа.
Генерал-губернатор Москвы Арсений Андре́евич Закре́вский, Чурбан-паша, как называли его московские острословы, в течении часа сменил своё настроение с хорошего на плохое. И он начали нервничать и видя это его окружение притихло. Оно знало, что Арсений Андреевич, будучи в таком настроении, может наговорить грубостей и резкостей больше обычного. И устроить знатный разгон всего и вся.
Причина — этому как кому-то могло показаться была странной. Дождь, сильный дождь. Который прошёл с утра и наделал на почищенных по строжайшему приказу площадях и улицах первопрестольной бесчисленное количество ручьев, луж и больших луж. И даже огромных. Город раскис. Даже выметенные мостовые выглядели уже не так презентабельно. Но, это было полбеды. Москва после дождя ещё сильнее… запахла. А местами просто засмердела. Золотари несколько дней подряд работали не покладая рук, но, все нечистоты и отходы вывести не смогли. А иногда и вообще выливали, вываливали их просто подальше от центра в речки и саму Москву — реку. Ведь канализации у города Москвы не было. Поэтому персонам с особым нежным обаянием не стоило появляется в некоторых районов города, особенно там, где были кожевенные заводы и забивали скот. Тамошний дух мог довести их до лишения чувств.
