— Ладно, отдыхай, Ириш. Разберемся. Я пока придумаю, чем тебя кормить. Ты что больше любишь — пиццу или японскую кухню?

— Мне все равно, я все люблю.

Герман улыбнулся.

— Хорошо. Все, не буду тебе мешать. Ты только не лежи долго, а то заснешь. Вот здесь, в шкафчике, есть перекись, пластыри и ватные диски, обработай ногу.

И он вышел из ванной.

Немного постоял у закрытой двери, прислушиваясь к ее движениям. Он был очень зол на Гошу и на себя самого. С другой стороны, история с Алиной рано или поздно все равно бы всплыла, и хорошо, что она всплыла сегодня, а не завтра. И хорошо, что она приехала к нему. И хорошо, что братец не успел ей попользоваться. Он даст ей время прийти в себя, успокоиться и разобраться в своих чувствах. Давить и пользоваться ее уязвимым состоянием он не будет. Очень постарается.

Ирина

В ванне Иринка отогрелась и немного пришла в себя. Промыла ногу, которая сильно саднила, оделась и кое-как поковыляла на кухню.

Войдя, тут же застыла у двери.

— Откуда?! — только и спросила она, увидев огромный бисквитный торт с кремовыми цветочками.

Герман тепло улыбнулся ей, мельком скользнув взглядом по ее голой ноге, обезображенной синяком.

— У тебя же сегодня важный юбилей, правильно? У меня в соседнем доме есть очень хорошая кондитерская, — объяснил ей он, продолжая сервировать стол. — Когда ты позвонила, что приедешь, я сразу подумал, что торт обязательно нужен. Это самый большой, который у них остался в холодильнике. Садись за стол, сейчас будем праздновать. Что ты будешь пить? Есть сок, минералка, вино, шампанское. Я тебе, конечно, сок рекомендую, но решай сама. Ты же у нас сегодня хозяйка застолья.

— Я бы шампанского выпила, — подумав, сказала она. — Только если ты со мной будешь. Давай я тебе помогу, что-нибудь сделаю.

— Тебе нельзя, ты именинница. Садись, я за тобой сегодня буду ухаживать.

Иринка заулыбалась, рассматривая торт. Потом перевела взгляд на Германа. Он был одет по-домашнему, в спортивные брюки и футболку. Ей было приятно смотреть на него. Иринка увидела, как бугрятся мускулы на его плечах под тонкой тканью. Герман перехватил ее взгляд, и она в замешательстве отвела глаза.

Герман открыл шампанское и налил ей и себе.

— Я выпью с тобой, Ириш, но немного. Мне завтра на работу, не хочу быть с больной головой. Подожди-ка минутку, официальная часть, — он встал и ушел в комнату, откуда сразу же вернулся с огромной охапкой благоухающих роз всех оттенков красного, бордового и розового. Она тоже встала. — Иринка Кузнецова, поздравляю тебя с Днем твоего рождения. Будь счастлива и любима. Оставайся всегда такой же красивой и замечательной, какая ты есть сейчас.

Он отдал ей розы и чисто формально прикоснулся к ее щеке губами.

Девушка была так поражена размером букета, что просто стояла и таращилась на них, от волнения забыв все слова.

— Ириш, ты чего зависла? — посмеиваясь, он взял ее за руку и почти насильно усадил за стол. — Вот теперь давай пить.

— Герман, — наконец, обрела она дар речи, — какая красота! Сколько тут роз? Это самый огромный букет, который я видела!

— Ровно сто штук, Иринка. Должны быть. Я, если честно, не пересчитывал.

— Герман, у меня просто нет слов. Спасибо тебе, — прошептала она дрогнувшим голосом, любуясь цветами.

Она не ожидала от этого вечера ничего хорошего, когда ехала к Герману. Но он был таким внимательным к ней, что бальзам пролился на ее израненную душу. Она уронила розы на пол, обняла Германа двумя руками, уткнулась ему в грудь и заплакала. И почувствовала, что он обнял ее и прижал к себе.

В это время в дверь позвонили.

Герман чертыхнулся и отстранил ее от себя.

— Это еда приехала, Ириш, я открою.

Герман

Вечер еще только начался, а Герман уже растерял все свое самообладание.

И все его красивые и благородные намерения лопнули, как воздушные шарики.

Когда Иришка вышла из ванной, в его футболке и шортах, с босыми ногами, с мокрыми волосами, он понял, что больше никуда ее от себя не отпустит. И плевать ему на Гошу, на ректора, и вообще на всех.

Герман даже сам испугался своей решимости.

А Иринку он пугать не хотел.

А еще не хотел ее ни к чему принуждать.

Пришлось отвлекать ее цветами, едой и шампанским. И самому отвлекаться.

Очень быстро Иринка повеселела. Они начали обсуждать, куда же им поставить розы. У Германа каким-то чудом нашлась маленькая ваза, но такое количество цветов не могло туда вместиться. В итоге Герман вытащил из кладовки большое оцинкованное ведро, налил туда воды, и поставил ведро с розами на пол в прихожей, чтобы их было видно и из кухни, и из комнаты.

Они пили сначала на кухне, а потом в комнате, сидя прямо на полу по-дружески в обнимку, разговаривая на отвлеченные темы. Герман выключил свет и включил негромкую музыку на компе. Постепенно Иринка забыла про свои грустные мысли и расслабилась. Выпитое шампанское этому очень способствовало. В глазах ее появился блеск. Она смотрела на него, и улыбка не сходила с ее красивого лица.

Германа обуяло какое-то бесшабашное веселье.

Они слишком много выпили. И они были вдвоем.

Он вспомнил все смешные истории из своей преподавательской практики, которые с ним когда-либо произошли. Даже рассказал ей историю, как в Германии столкнулся с домогательствами со стороны другого преподавателя-мужчины.

Иринка очень смеялась. Потом склонила голову на его плечо и закрыла глаза.

Ему сразу стало очень жарко.

Иринкины волосы разметались по его плечам и груди. Он сидел и как наркоман вдыхал в себя их запах. Голова шла кругом.

— Герман, Господи, какой же ты классный, — прошептала она ему на ухо. — Вот просто очень. И такой же красивый, как и Гоша! Я отлично понимаю этого немца! Я бы тоже на его месте тебя домогалась.

Ревность мгновенным ожогом лишила его возможности дышать. Он почувствовал злость.

— Вот и Гоша пожаловал, — сказал Герман нехорошим голосом. — Куда ж без него. Давно его не было. И нас опять трое. По-моему, пора от него избавляться.

Он схватил девушку и усадил ее к себе на колени, крепко обнимая.

Иринка подняла голову и вопросительно на него посмотрела.

В ее глазах он не увидел ни испуга, ни смущения. Только волнение и желание.

— Что ты там про домогательства сказала? Я плохо расслышал.

Он очень осторожно, чтобы не спугнуть ее, прошелся губами по ее нежной шейке. Она только чуть слышно вздохнула и запустила руку в его волосы.

— Герман, — прошептала она, и он тут же закрыл ее рот поцелуем. И целовал ее, углубляясь языком, до тех пор, пока она не растеклась в его руках горячей лужицей.

Потом он отстранился и смотрел, как она приходит в себя.

Иринка выглядела восхитительно: вся порозовевшая, разгоряченная, с распухшими от поцелуев губами. Смотреть на ее затуманенное желанием лицо ему было физически больно.

Он сдерживался из последних сил, чтобы не потерять голову. Собственная страсть потрясла его. В голове не осталось ни одной разумной мысли, лишь желание взять ее здесь и сейчас.

— Ириш, посмотри на меня, — требовательно, почти грубо приказал ей он.

Она послушно открыла глаза.

— Ириш, если ты не хочешь, скажи мне сейчас, и я остановлюсь.

Она смотрела на него и тяжело дышала. Он видел, что что-то беспокоит ее.

— Герман, я девственница, — выдавила она из себя наконец, отводя взгляд.

Но он тут же обхватил ее лицо двумя руками и заставил ее смотреть на себя.

— Это неважно, Ириш, — охрипшим, срывающимся голосом ответил он. — Это уже неважно. Просто посмотри на меня и скажи, хочешь ли ты этого.

Она послушно взглянула на него в упор.

Сердце у него в груди билось как сумасшедшее.

— Я хочу тебя, Герман, — прошептала она чуть слышно и уткнулась лицом ему в грудь. — Возьми меня, пожалуйста.

И все, он пропал окончательно и бесповоротно.

Глава 9. Сомнения