Саню передернуло. Он прекрасно помнил, на что гражданка Зосимова стала способна после смерти.
По всему выходило, что сменщиков надо предупредить, сообщить прямо сейчас и плевать, что сначала они заподозрят тупой розыгрыш или употребление кокаина на рабочем месте. Но чертова рация осталась валяться где-то в кабинете, и до нее теперь хрен доберешься.
Внезапной надеждой ощутилась спасительная тяжесть мобильника в брючном кармане.
Оперуполномоченный Русанов рванул телефон, еще не решив, куда будет звонить сначала – в скорую, в МЧС, в соседнее отделение – и увидел тускнеющий экран. До полного отключения оставалось пять процентов заряда – и каких-то пара минут.
«Сука…»
Словно в подтверждение его мыслей, из коридора раздалось низкое булькающее урчание.
Понедельник – день, классически, тяжелый. Утром – нарику на центральной улице руки завернуть, днем – грабителей из ювелирки принять, и это еще не вечер, черт его дери. До новогодних праздников – неделя, и их группе дежурить аккурат в ночь с тридцать первого на первое. Саня вспоминает, что пацаны как раз звали его отметить в сауне с девчонками, и от этого настроение проседает еще ниже.
Больным, что ли, в этот день сказаться? Как раз и рецепт на такой случай из армейки есть…
Еще одна больная снова плачет в кабинете Худого. Тоже так себе выдалось начало недели для Зосимовой Ирины Петровны. Губы разбиты, под глазом – синяк с пятирублевик, руки все в ссадинах – и это Саня в приоткрытую дверь походя заметить смог. Скукожилась на стуле, плечи от слез вздрагивают, тонкие руки бесцветный платок в руках комкают.
– Зачастила она что-то, – усмехается недобро Полуян. – Вот только нам еще семейных разборок не хватало для полного счастья.
Училка навещает их уже почти четыре месяца. Саня хорошо знает ее историю, благо Глист после курева стабильно болтлив. Студенческая молодость в «педе», мечта сеять разумное-доброе-вечное, ранняя свадьба с ухажером из ПТУ… Пес ее знает, что в нем нашла, может, сыграло то, что он уже к тому моменту на заводе работал. А потом, на пятилетие совместной жизни, – получите подарочек: авария на производстве. Был муж – стал пират одноглазый с лицом обгорелым. Ну и покатился по наклонной плоскости, благо пособия по инвалидности на водку хватало.
– И чего она от него еще тогда не ушла? – Саня спрашивает вроде как в пространство, но у Глиста ответ всегда наготове.
– Любила, дура. А потом поздно стало. Кому она такая – после тридцати – нужна? – Полуян ухмыляется, скалит желтые зубы. – Да и бесплодна она вроде бы. Даже как инкубатор не используешь.
Пятнадцать лет жить с алкашней да еще и люлей выхватывать регулярно – это, конечно, хреново. Саня и пожалел бы училку – не будь она такой серой мышью.
Нашлась тоже долготерпица. Раз слюбилось – значит, и стерпеться должно.
– Кажись, снова послал ее Худой. – Полуян прислушивается. – Сходи, Санек, погляди что да как, а я пока кофий прикончу.
Бесцельно шариться в соцсети и правда надоедает. Саня выходит в коридор – как раз вовремя, чтобы столкнуться с гражданкой Зосимовой нос к носу. Только теперь он замечает, как мертвенно-бледно ее лицо, точно у покойницы.
Сане неприятно на нее смотреть, хочется уйти – но его уже замечают.
– Молодой человек… – Тихий шелест, а не голос. – Пожалуйста…
– Что вам нужно? – он говорит нарочито холодно и официально. От училки разит горем, и рядом с ней невольно становится страшно этим горем заразиться.
– Семен Владимирович опять отказал… – шелестит Зосимова, не поднимая глаз. – Сказал, нет оснований дело заводить… К участковому отправляет, а он…он…
Да уж, думает Саня, училке явно не фартит. Тамошний участковый Михеев уже два дня как в реанимации – не то инсульт, не то знакомство с паленой водкой. Худой не может этого не знать – такие новости очень быстро разносятся.
– Ну а от меня чего вы хотите? – Главное просто: смотреть отстраненно, говорить не грубо, но холодно, держать дистанцию; этому все быстро учатся.
Несколько мгновений она молчит. Тонкие руки, непонятно зачем прикрывают впалую грудь под тускло-синей старческой кофтой. Весь вид училки молит о жалости, но Сане стремно ее пожалеть – как к чумному прикоснуться.
– Может, вы подскажете… Куда обратиться… Мне очень страшно, молодой человек… – Она снова чуть не плачет. – И некуда идти…
Это Сане тоже известно. Родителей у училки нет, близких родственников – тоже. Родня по мужу-бухарику ее не особо жалует, друзей не имеется – тоже, что ли, боятся серость подхватить?.. И все же где-то в глубине себя он ощущает жалость к этой серой мышке, и тут же – раздражение на себя за эту секундную слабость.
В такие моменты на помощь приходит вызубренный канцелярит.
– Не располагаю сведениями. – Он отступает на шаг, недвусмысленно давая Зосимовой дорогу на выход. – Обратитесь по месту проживания.
Отлично звучит, а куда там обращаться – пусть сама додумывает. В дурку пускай идет. Или в собес.
Училка ошеломленно хлопает тускло-серыми глазками, даже руку вперед, не веря, вытягивает.
– Но, молодой человек… Я же… Я…
Саня, точно в ударе, гвоздит канцеляритом.
– Не обладаю полномочиями, гражданка. Ожидайте официальной смены участкового – и с ним разбирайтесь.
Ирина Петровна наконец поднимает на него взгляд. В ее глазах – тоска и боль, немая, словно у коз на бойне, которых Саня в детстве в деревне видел. Не выдержав, он отворачивается – и натыкается на усмешку младшего лейтенанта Полуяна.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
