– Александр Македонский вошел в Иерусалим без боя, хитрый, он специально дождался шаббата. И поставил условие – на центральной площади поставить себе памятник. Евреи ответили: “Нет! Ты откажешься от памятника (не сотвори себе кумира), а мы всех родившихся в этом году мальчиков назовем именем Александр”. Он выполнил их условие, с тех пор этим именем часто называют еврейских мальчиков.

– Знаете, что Александр Македонский с уважением относился к иудеям, а народ Иудеи был восхищен талантами и широтой взглядов молодого завоевателя. Расхождение между ними состояло в приоритетах. Иудеи превыше всего ставили величие и совершенство души, эллины – физическую красоту и гармонию. Когда еврейские юноши шли в синагоги постигать пути духовного совершенства, греческие юноши шли на стадионы закалять тела спортом, чтобы достичь физического совершенства.

– Кстати, в иудаизме одна из главных заповедей: Богу нужно давать, а не просить у него, как в христианстве.

– Мятежный дух иудеев достиг предела во времена прокураторов. По стране бродили проповедники и сектанты, каждый ратовал за свой путь выхода из кризиса. Одни призывали к восстанию (зелоты), другие звали смириться (фарисеи), третьи отвергали войну и ждали Мессию (ессеи), призывали к миру и добру.

– Тут сидел Понтий Пилат, а здесь в темнице держали Иешуа.

– Именно к ожиданию Мессии призывал бродячий проповедник Иоханан, вошедший в историю под именем Иоанна Крестителя. Он рассказывал о приближении этого Мессии, приводил народ к реке Иордану, окунал их или в знак очищения поливал головы водой. Среди тех, кто слушал его проповеди, был и молодой человек из Назарета по имени Иешуа.

У входа в храм Гроба Господня кончалась наша пятичасовая экскурсия. Пока я копалась в сумке в поисках денег, группа куда-то рассосалась, исчез и Игорь, а я осталась с угрызениями совести, поскольку не заплатила за интересное мероприятие.

Сегодня у Стены Плача НИКОГО (шаббат). Только солдаты с автоматами охраняют подходы.

Обратный восьмикилометровый путь до отеля, где живут сестры, я также проделываю пешком, транспорт еще не ходит. Прохожие, у кого я спрашиваю направление, удивляются: зачем столько идти, если можно проехать такое расстояние? Но ходил же две тысячи лет назад пешком Иисус по холмам Иерусалимским, я разве лучше его? Не жарко, вода в бутылочке убавляется мало, есть не хочется совершенно. Правда, когда я дошла и увидела на столе заботливо оставленную мне сестрами пищу, аппетит пробудился. Человек ест, когда есть что есть, и не ест, когда нечего есть (игра слов). После перекуса и небольшого отдыха я поехала уже на начавшем работать транспорте к Лере в Рамот.

Еще раз убедилась, что новые современные районы древнего города красивы, а главное, удобны для жизни. Шаббат закончился. На детских площадках уже бегали и катались на велосипедах детишки, две мамы ходили по дорожкам, наблюдали за ними и оживленно болтали. Что еще поразило меня, так это обилие пап с колясками. Один вел коляску и читал книгу, другой внимательно смотрел на свое дитя, навстречу шли два молодых пейсатых отца и бурно обсуждали проблему на иврите. У нас я такого внимания отцов к своим малолетним детям не припомнила…

Регина открыла дверь и сразу объявила:

– Оля, завтра едем в Яд Вашем. Это памятник погибшим людям. Там очень интересно. Только переоденься, у нас каждый день надо ходить в другом.

– Регина, что ты такое говоришь! Перестань! А мы действительно утром поедем в Яд Вашем. На тебя он произведет сильное впечатление. Встанем пораньше.

– Лера, мне про этот мемориал как раз рассказывали сестры. Они здесь в командировке снимали фильм об открытии Долины Общин, открытие на днях было. Кстати, на открытии был Рабин.

Проснулась я рано, лучи солнца били прямо в глаза, к чему я здесь уже начала привыкать, как и к сказочным видам за окнами. Через прозрачное чисто вымытое стекло четко проступали холмы Иерусалимские. В зелени высились купола соборов и стволы минаретов, со всех сторон их окружали светлые дома и домики. Восходящее солнце окрашивало их в нежно-розовые тона, воздух казался чистым и прозрачным, и все это составляло удивительный город Иерусалим. Как мне советовала Регина, я высунулась из окна и вдохнула утренний чистый воздух. К моему удивлению она не капризничала, и мы довольно быстро собрались и поехали.

Яд Вашем действительно меня потряс. Просто такого я не ожидала даже после рассказов сестер и Леры.

Он расположен в красивом хвойном лесу на горе Герцля и включает в себя несколько зданий и скульптур под открытым небом. Если лаконично, то:

В Зале имен собирается картотека погибших в годы Холокоста (1939–1945), то есть шести миллионов человек (!). На большую часть погибших заведены карточки, их заполняют родные и знакомые и присылают сюда со всех концов земли.

В Зале памяти со скульптурными символами, стелами и фотодокументами запечатлены ужасающие картины зверств фашистов в лагерях смерти и на территории многочисленных гетто, а также эпизоды борьбы и сопротивления еврейского народа (таких эпизодов было предостаточно!).

В Зале искусств развешаны картины художников из гетто. Особенно потрясают сделанные в гетто детские рисунки, они все пронизаны светом и солнцем. Солнце с лучами в каждой третьей картине. Невероятно! И ведь почти все эти маленькие художники погибли!

Самый сильный зал – Зал памяти детей. Держась за перила, идущие друг за другом по узкому проходу посетители в темноте входят в круглый зал со сферическим потолком. На сфере, как на ночном небосводе, рассыпаны мириады звезд. Их ровно столько, сколько погибло за годы Холокоста еврейских детей, то есть больше миллиона. Их имена, возраст и страну медленно и скорбно произносят по очереди женский и мужской голоса и так в течение целого дня. А народ движется в этом космическом пространстве среди душ погибших, но вечно живых детей. Потрясающе!

В открытой только что Долине Общин, вернее уничтоженных Общин – на 26 высоких каменных столбах – свечах по бортам довольно узкой долины выбиты названия стран, в которых было уничтожено еврейское население: стран было двадцать шесть (!). Долину закрыли на доделку на неопределенное время.

Я долго стояла перед памятником партизанам в виде дерева из металла, где раскидистые во все стороны ветви представляли собой человеческие фигуры в разных позах. Мне казалось, что этих людей на дереве повесили. А может быть их, обнаженных, извлекли из общих могил в Прибалтике, куда расстреливали и бросали тысячами. Ужас!

«Поразит Всевышний врагов твоих, восставших против тебя. Одной дорогой будут наступать они на тебя, а побегут назад семью дорогами».

У выхода из мемориала нас встречали мои «старые знакомые», которые по предварительной договоренности ожидали в машине. Я с трудом узнала в пожилой полной даме хохотушку, с которой мы сорок лет назад отдыхали в Евпатории. Собственно, я бы ее вообще не узнала, но сестра перед отъездом просила обязательно встретиться с ее подругой юности, которая несколько лет назад с семьей уехала из Кишинева в Израиль.

– Олечка, ты помнишь мою подругу, с которой мы познакомились в Крыму, когда отдыхали после окончания тобой школы?

– Господи, конечно, не помню. Это была твоя подружка, у меня были другие друзья – помоложе.

– Да, но я с ней дружила много лет и ездила к ней в Кишинев. Мы все время переписываемся, очень прошу тебя, встреться с ней и ее мужем. Они милые люди, тебе покажут что-нибудь, у них машина. Расскажешь о нашей ленинградской жизни.

Вот так мы и встретились с совершенно чужими мне людьми, хоть и милыми. Они тут же предложили:

– Здесь недалеко на горе есть симпатичная деревушка Эйн Керем, где вы получите положительные эмоции. Едем туда!

Действительно, деревушку мы увидели на соседнем холме или как они сказали «на горе».