Но это только верхний ярус квартала, нижний ярус (он находится под всей площадью Старого города) стал видимым после археологических раскопок. Так под культурным слоем толщиной в несколько метров во всей красе предстала длинная торговая улица времен римских императоров Юстиниана и Адриана – Кардо, обнаруженная археологами и реконструированная в почти первозданном виде. По ней надо пройти особо.
И, конечно, самая известная доминанта еврейского квартала – Западная стена Храма. Она выполнена из 24 рядов ничем не скрепленных камней над землей и 19 рядов – под землей. Ее длина 48 м, высота 18 м. Это все, что осталось от Второго храма Соломона. Сюда приходят евреи со всего света для общения со Всевышним, а туристы со всего света – для того, чтобы увидеть это Чудо Света. Здесь мы закончили экскурсию.
Когда начало темнеть, мы сели в автобус и приехали в Рамот к Лере, они уже были дома и ждали нас с ужином. Квартира ее была давно обжита, в ней не было ничего лишнего, а из окон открывался вид на сказочный белокаменный город. Порядок мамой и дочкой поддерживался почти образцовый, я даже в Регинкиной комнате не смогла к чему-либо придраться. За прошедших три года мама почти не изменилась, нет, пожалуй, стала более уверенной и спокойной. А вот Регинка выросла, а главное поправилась, приобрела формы и очень этим гордилась. Круглолицая с глазками цвета спелых маслин, гладко зачесанными блестящими волосами, в пестрых брючках – шароварах она была похожа на восточную девушку. После ужина, надев блузочку, обтягивающую ее пышненький бюстик, Регинка самозабвенно танцевала что-то восточное. Когда мы начинали улыбаться, глядя на ее серьезный вид, она обижалась:
– Сейчас закончу, не буду вам танцевать, раз вы надо мной смеетесь.
– Что ты, что ты, ты отлично танцуешь! Это израильский танец?
– Нет, просто восточный, я его на концерте исполняла. Вам правда нравится?
Нам понравился и танец, и то, с какой серьезностью она его исполняла. Потом она с чувством прочла какие-то непонятные стихи. На вопрос, что это, ответила с раздражением:
– Вы что, не узнали? Это монолог Джульетты. Я хочу после школы поступать в театральный институт.
Ого, подумали мы одновременно. Утром она, внимательно оглядев нас, строго спросила:
– Катя, неужели у тебя нет другой кофточки? Вчера ты была в этой и сегодня. И Оля тоже. У нас надо каждый день менять наряды.
– Регина, ты с ума сошла! Как не стыдно глупости говорить?! Люди приехали на два дня в гости, они не могли с собой брать много вещей.
Но нам стало стыдно, пришлось надеть последние футболочки…
Я решила показать святые места Кате, причем самостоятельно. Довольно долго мы гуляли с путеводителем по христианскому кварталу Старого города, а потом вышли из Львиных ворот и двинулись под палящим солнцем по Иерихонской дороге мимо древнего кладбища к подножию Масличной горы и дальше, вверх, к Гефсиманскому саду.
– Сейчас ты увидишь дряхлые оливы и камень, на котором сидел Христос…
Я вдохновлялась воспоминаниями первой своей экскурсии по тернистому пути Христа, Катя же шла молча, наверное, удивлялась болтливости мамы. Она, по натуре своей интроверт, на прогулках по Израилю чаще хранила молчание, не отвечала на мою восторженность.
Нам не повезло: на закрытых воротах Гефсиманского сада висела табличка на иврите, извещавшая о чем-то (нашего знания языка не хватило на перевод). Может быть, был выходной день. Словом, на воротах висел замок, а посетителей не было. Нет, пожалуй, один молодой парень стоял невдалеке и следил, как мы рассуждали, что делать: сразу идти обратно по пыли и жаре или сесть где-нибудь под деревом передохнуть и выпить водички из взятых с собой бутылок. Как говорится, у нас с собой было.
– Не могу ли я вам помочь? – спросил он по-английски, обращаясь к Кате.
– Чем вы нам можете помочь? Сад закрыт. Вы знаете, где можно перелезть через забор?
Он засмеялся:
– Знаю, но вы не полезете, наверно? Я могу вам показать Масличную гору и достопримечательности. Вы откуда? Живете в Иерусалиме?
Мы с дочерью посмотрели друг на друга: «Пусть покажет».
Катька честно ответила, что мы живем в Холоне, здесь мы в гостях, чтобы он не думал, что нас никто не хватится, если вовремя не вернемся.
– А Вы здесь живете?
– Да, я живу в соседней деревушке, а учусь в Иерусалимском университете.
Парень был арабом, а деревушка у вершины Масличной горы, как мы прочли в путеводителе, была арабской.
– А кто ваши родители? Расскажите о себе, – попросила Катя.
И парень поведал историю своих многочисленных сестер и братьев и относительно интеллигентных родителей, кажется, отец его работал в школе. Мы тем временем по самому солнцепеку поднимались в гору. Подъем был хоть и не очень крутой, но по жаре идти по выжженной земле было не слишком приятно. Первым шел наш провожатый – без головного убора белолицый и черноволосый абориген. За ним следовала Катюша, поскольку ей он и рассказывал по-английски всякую всячину из арабской жизни. А я тащилась в арьергарде, чертыхаясь про себя: зачем мы ввязались в авантюру и полезли вверх по склону? Обрывки фраз изредка долетали до меня, а иногда Катька громко сообщала наиболее интересное.
– Мама, он нам хочет показать пещеру, где жил Лазарь.
– Лучше бы мы отдохнули и перекусили! Черт с ним, с Лазарем.
Молодежь вняла мольбам старушки, и мы, наконец, присели на колючки (другого покрытия на земле не было), вынули лепешки и воду. Парень отказался, сказал, что не ест в дороге.
На противоположном склоне холма можно было отчетливо видеть мечети и соборы Старого Иерусалима.
– Какая красотища! Потом будем вспоминать, как мы ползали по Масличной горе, да?
– Представляешь, что бы нам заявила Маринка, если бы увидела одних с арабом около арабской деревни?
– Так мы идем смотреть пещеру внутри? Вот она.
В склоне между сухих веток, если их разгрести, видна была небольшая дырка – вход в древнюю пещеру, ровесницу Христа. По преданию в ней лежало тело Лазаря перед вознесением его на небо. Недалеко есть женский монастырь святого Лазаря.
– Не бойтесь, у меня фонарик есть, там не страшно! – наш провожатый был полон решимости показать кости и черепа, сохраненные тысячелетиями в месте, известном немногим. Мы посмотрели друг на друга, потом на парнишку, подумали…
– Ну уж нет, туда мы ни ногой! Катюшка, хватит экзотики, нас израильтяне не поймут, не только Регинка, но и Элла.
– Да, вдруг он нас тут… Мало ли что придет в голову даже образованному арабскому юноше.
– Ведите нас к Гефсиманскому саду или на дорогу, нам пора домой.
Парень расстроился, но мы были тверды. И ушли обратно в Старый, а потом и в Новый город Иерусалим, по дороге вспоминая со смехом знакомство на Масличной горе.
Элле мы об этом не рассказали.
Но прогулка в тот день не закончилась, как не закончились и приключения. Мы спокойно шли по тихой и пустынной улочке мусульманского квартала. Вдруг, откуда ни возьмись, навстречу вывалилась толпа арабов в белых покрывалах и головных уборах, какой носил Арафат. Так как все были одеты в длинные белые одежды, разобрать с непривычки, где мужчины, а где женщины, не представлялось возможным. Толпа нарастала, уже превратилась в демонстрацию, заполнившую все пространство узкой улицы, а мы, идя против движения, остановились, не представляя, куда двинуться. Не знаю, что чувствовала в этот момент Катька, а я от страха закрыла глаза и стояла как вкопанная. Из соседних улиц выплывали другие процессии, сливались с первыми и шли к воротам, находившимся за нами.
Кстати, в старом Иерусалиме двадцать семь мечетей! Мы некоторое время стояли недвижимо подобно двум негабаритам в обтекающем речном потоке. Именно тогда я представила, как фанатичные люди могут смять, затоптать попавшихся на пути, особенно, если на пути неверные. Мы забыли, что в пятницу намазы особо праздничные и многолюдные. Как-то все-таки они нас обтекли, но страх не прошел. Выйдя из ворот Старого города, мы очутились в толпе иудеев, подъезжающих в пятницу вечером к синагогам. Их, мужчин в черных костюмах и шляпах, шапках и кипах, было не меньше, чем выходящих арабов, и они, спешащие к чтению Торы, тоже не улыбались, шли серьезно, одержимо. Да что же это за город такой, «где одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса»?!
