Смутное время нанесло один из первых тяжких ударов по русской исторической памяти. В обширных пространствах нашей страны потерялись многие ветви дворянских родов. На момент составления родословных росписей в 1680-х гг. родственная связь между отдельными ветвями рода была утеряна. Родственники в соседних уездах часто не знали или не желали знать о взаимном существовании. Лица XIV – первой четверти XVII вв., имевшие и сыновей, и внуков, показывались в родословиях бездетными. По подсчетам автора, в реконструкции родословия Орловых в 7-10 поколениях из 51 мужчины не показаны 16, известные по другим историческим источникам. Это ни много ни мало – 31 % – почти треть рода напрочь выпала из фамильной памяти!

Непростой оказалась судьба практической генеалогии и в следующие столетия. В XVIII в., чтобы избежать тягот дворянской службы, многие дворяне записывались в сословие свободных крестьян – однодворцев. В конце XVIII и XIX вв., когда велась системная работа по составлению дворянских родословных книг, некоторые представители благородного сословия тщетно тратили годы и десятилетия жизни, чтобы доказать свое древнее происхождение и войти в число дворян, записанных в 6-ю часть этих книг. Уже тогда прямых доказательств не хватало. Большинство махали руками и записывали себя и потомство во 2-ю или 3-ю части родословных книг, в выслуженное дворянство, благо что привилегии его ничем не отличались от привилегий древних дворянских фамилий.

Не удивительно, что генеалогия второй бежецкой ветви Орловых выпала из внимания их именитых родственников в конце XVII в. Неизвестно, стала ли тому причиной какая-то неведомая нам семейная ссора, или, как это было с историей рода Пушкиных, когда богатые московские Пушкины отписывались и открещивались от бедных псковских родственников, – мы никогда не узнаем. В росписях 1686–1689 гг., поданных в Разрядный приказ, московские Орловы записали: «а которые нашим прозванием пишутся и служили по Бежецкому Верху… нам до них дела нет». На основании этой претензионной записи часть генеалогов отрицают связь второй бежецкой ветви с древним родом, хотя бежецкие Орловы издревле пользовались общим родовым гербом, в центре которого – красный орел, «у которого язык красный, нос и лапы золотые», на фоне десяти золотых и десяти голубых поперечных полос.

Между тем, бежецкий помещик Лукьян Иванович Орлов в этих родословиях указан. Показан там как бездетный и его старший сын Григорий Лукьянович. На основании различных источников прослеживается биография младшего сына – Владимира Лукьяновича Орлова, прямого предка графов Орловых и графов Бобринских. Первые упоминания о В.Л. Орлове относятся к 1612–1613 гг. География его деятельности – Бежецкий Верх, Владимир, Переславский и Шуйский уезды. Известно, что Владимир был грамотным, распорядительным дворянином, привлекался к ответственным должностям.

В 1612 г. Владимир Лукьянович – послух (свидетель), упоминается в данной грамоте Романа, Лариона и Артемия Дмитриевичей Чемадуровых Троице-Сергиеву монастырю на треть сельца Мячкова в Переяславском уезде Залесского в Кодяеве стане. 6 марта 1613 г. «запечатана грамота в Бежетцкий Верх к Прокофью Диякову по челобитью Володимера Орлова деревни Фили[п]ково [на крестьян] о управе в граб[еже]. Припись дьяка Патрекея Насонова. Пошлин полполтины. Взято».

Вступивший на престол юный царь Михаил задействовал Владимира на разных службах – сначала во Владимире и Шуе, затем в Бежецком Верхе, где располагалось родовое поместье Орловых – Люткино. В начале марта 1613 г. во Владимир посланы 3 грамоты государя Михаила Федоровича о денежных доходах и пушечных запасах «к воеводе к Тимофею Васильевичу Измайлову да к дьяку Ивану Васильеву с розрядным гонцом с володимерцом с Володимером Орловым». Летом-осенью 1613 г. Владимир Лукьянович составил опись в приеме с шуйских посадских людей разных денег. На подлиннике этой описи, хранившемся в утерянной коллекции шуйского краеведа Владимира Александровича Борисова (1809–1862), по описанию была черновосковая печать Владимира Лукьяновича Орлова.

В 1613 г. и в июне 1626–1628 гг. Владимир Лукьянович избирался губным старостой Бежецкого Верха. Губной староста, грамотный дворянин, занимал выборную дворянскую должность и должен был судить да рядить уездных жителей. В 1619 г. упоминается в расходной книге Устюжской чети бежечанин Володимер Лукьянов сын Орлов, оклад 22 рубля. В апреле 1621 г. – на царской службе. По десятням 1622 г. «за ним три бобыли, и на государевой службе без государева жалованья быти немочно, беден; а 3 государевым жалованием, с своим окладом, будет на обышном коне, с пищалью да в сабле». По писцовой книге Бежецкого уезда за ним сельцо Фалейка, пустоши Перково, Меркуев Починок, Копылиха, Б. Поросло, Горчиха, Веретейка, Литвиниха; совместно с Анною, Савельем и Ириною Скобеевыми (возможно, родственниками со стороны матери или жены) – деревня Гладуница и 4 пустоши.

По писцовой книге 1627–1629 гг. В.Л. Орлов – помещик Городецкого стана Бежецкого уезда сельца Фалейка на речке Петряне и деревни Люткино с 14 пустошами (290 чети), «а в них два двора помещиковых да двор крестьянской, а людей в них два человека». В феврале 1628 г. выдана «Отказная государева святительская грамота» патриарха Филарета Романова (отца царя Михаила) Городецкому губному старосте Владимиру Орлову о пожаловании Троице-Сергиева монастыря сельцом Васильевым в Бежецком Верхе; «список с тое грамоты отдан в крепосную казну». В 1639 г. Владимир Лукьянович умер.

Сыновья Владимира Лукьяновича Степан (1607–1641) и Иван (1618-28.06.1659), вотчинники сельца Люткина, служили затем в городовых дворянах по Бежецкому Верху. Степан в десятнях 1622 г. записан как неслужилый новик, оклад 200 чети, денег 10 рублей: «Отечеством и собою добр, и в службу поспел; поместья и вотчины за ним нет; на государевой службу быти ему не с чево; а государевым жалованьем, своим окладом поднятца ему нечим». Записан из новиков в городовые дворяне по Бежецкому Верху, велено «быть ему на государевой службе на коне», оклад 300 четвертей, денег 10 рублей.

В 1629 г. Степан женился на Федоре Прокофьевне Мономаховой, дочери бежецкого помещика Прокофия Андреевича Мономахова и его жены Авдотьи. Приданое за Федорой – полсельца Вялья Есенецкого стана Бежецкого Верха. Супруги нажили двоих детей – сына Ивана и дочь Анну.

В декабре 1632 – феврале 1634 гг. Степан участвовал в Смоленской войне: «У розбору на Москве взял 20 р., и под Смоленском на государевой службе был, а ныне на службе не бывал».

Дочь его, Анна Степановна вышла замуж за соседа – бежецкого помещика Павла Давыдовича Суворова, служившего «на государеве службе на коне, с пистолью да с саблею», а в 1685–1688 гг. избиравшегося бежецким губным старостой. У Суворовых было шестеро сыновей и девять внуков.

Иван Степанович Орлов с 1647 г. состоял «на государевой службе на коне, с коробином, да с саблею», сражался с поляками и литовцами. 29 сентября 1655 г. он был ранен под Вильною (Вильнюсом) в сражении на речке Вилии и «на дороге умер». Тело Ивана Степановича привезено в Бежецк, а оттуда в поместье его и погребено у церкви Николы Чудотворца. В браке с Аграфеной Леонтьевной Окуловой он оставил единственную дочь Наталию, которая вышла замуж за бежечанина Ивана Васильевича Олсуфьева. Их потомки – Олсуфьевы были внесены в 6-ю часть Родословной книги Тверской губернии по Бежецкому, Весьегонскому и Корчевскому уездам. Таким образом, от Степана дальше фамилия Орловых не продолжалась, растворившись в Суворовых и Олсуфьевых.

Продолжателем рода стал Иван Владимирович Орлов, служивший жильцом, а затем выборным и городовым сыном боярским по Бежецкому Верху. «Окладчики сказали про Ивана Орлова: помесной оклад 450 чети, а денег ис чети 13 р.; а поместья за ним 400 ч.; а крестьянских два двора; а в 155-м (1647) г. на государевой службе в Ливнах был, и в Цареве Олексееве воловое дело делал; а денег не имывал;… а впредь он на государеву службу будет на коне с саблею да пара пистолей да человек на коне с простым конем, а у человека сабля и карабин, да человек в кошу за долгою пищалью». 28 июня 1659 г. он погиб в Конотопском сражении. Вдова Ивана Владимировича, Наталия Никитична Опочинина (1625–1698) была погребена в погосте Бежицы Бежецкого уезда, о чем еще век назад свидетельствовало каменное надгробие: «Лета 7206 (1698) году Марта в 20 де преставися раба Божия Наталия Никитишна Иванова жена».