«Мы сами беду накликали…» Мы сами беду накликали, Сжимая перо и кисть. И шепчет толпа безликая: «Ну, что же ты? Отступись!» Мы можем ходить по краю, но Проторенного пути. И стыд пополам с раскаяньем На узких плечах нести. Дано нам от боли корчиться, Взирая на эту жизнь. И просит толпа – притворщица: «Ну, что же ты? Отрекись!» Мы можем заснуть под звездами И даже проспать рассвет, Но вот в чем вопрос: не поздно ли Проснуться на склоне лет? Да, мы не в ладах с законами Трехмерья, где вязнет мысль. И жаждет лицо знакомое: «Ну, что же ты? Оступись!» Вот совесть с лицом охранника Устало промолвит: «Зря! Оставь горизонты странникам, Поэтам и бунтарям! Свободою не поделишься, Печаль приумножит век. Чего же ты ждешь, надеешься, Мой добрый «сверхчеловек»? …А мы берега НЕродины Оставили, помолясь. Довольно ходить в юродивых И втаптывать гордость в грязь! 2013 «Ухожу по своим же следам…» Посвящение Юлии Григорьевне Коробицыной Ухожу по своим же следам, А с небес слышен глас: «Аз воздам!» Кто уснул, тех уже не разбудим. Уворачиваясь от плевков, Как от снайперски – зорких стрелков, Понимаем: целее не будем. Или уши нам ватой заткнуть? Или некогда выбранный путь Поменять на бетон пьедестала? Даже если дерзнуть и посметь, Впереди все одно – та же смерть. И от этого легче не стало. Указатели сбиты в пути. Но от нашей осмысленной роли, Как от резкой осознанной боли Никогда никуда не уйти. 2016 Степной Волк Ю. Г. Коробицыной, моему «боевому товарищу» посвящается Я – Степной Волк на исходе голодной весны. Мысли читаю, а помыслы мне не ясны. Или же Тигр, испещренный полосками лжи… Тигру, что волку, мы знаем, в неволе не жить! Звери решают вопрос, неподвластный уму: Лучше убитому быть иль убить самому? Правда, как нож, проникает в сознания щель, И возникает вопрос: а живем ли вообще? Не поиграешь ни с кармой, ни с долей – судьбой. Смерть не страшна. Быть убитым спасенным тобой, Вот что изранит сильнее клинка и огня, Вот что порой из седла выбивает меня! «Это не родина!», – скажет Седой Господин. «Веришь в собратьев и в силу меча, паладин? Но почему же, ответь, не тебе одному Хочется морду задрать и повыть на луну? Ты возвращаешься вновь на планету людей, Мудрый учитель, носитель великих идей! Но ожидает тебя изумления миг: Снова за школьною партой плохой ученик!» Как же спасти от бесчестья мне душу мою? Я ведь в доспехах ложусь и в доспехах встаю. Но не от лезвия бритвы, не с пулей в виске, Словом навылет пробитый лежу на песке! Люди проходят, печальный подводят итог: Нет у него ни любви, ни друзей, ни дорог… Я ж по забытым друзьям не томлюсь, не грущу, К дьяволу душу свою – не хочу, но тащу! 2016 Белая Колоннада Не надо слова «как-будто», Ни в чем сомневаться не надо: Ты видел сегодня утром Белую Колоннаду. Не за семью горами, Не в мире потустороннем, В проеме между домами, Вдали от глаз посторонних. Ты шел лабиринтами улиц, На странника чуть похожий. От майского солнца щурясь, Такой, как и я, прохожий… А люди спешили мимо, Позвякивали монеты. Наживы жаждой томимы С рассвета и до рассвета. А ты все шептал: «Смотрите…», — Но был в неверии стоек Слепой и бесстрастный зритель, Бетонный рай новостроек, Где будут зачеркнуты лица Одним движением ночи. Где чудо не повторится Для тех, кто верить не хочет… Не надо слова «как будто», Ни в чем сомневаться не надо! Мы вместе видели утром Белую Колоннаду! И пальцы ледяные Согрела нежданная встреча. Так, значит, теперь – родные? И это уже навечно… 1988 «Я стою посредине большого двора…» Я стою посредине большого двора. Что таить: принимают меня «на ура». Мол, в тузы и в ферзи выбиваться пора, Ну, а мне надоела вся эта игра. Я вокруг оглянусь, и в который уж раз Холодком полоснет недоверие глаз. Только слышу, твердят, чтоб продолжил рассказ: «Ну-ка, что ты еще нам откроешь про нас?» Мне пророчили славу, шепча за спиной: «Ну а, может, он просто душевнобольной?» Это правда, что, занятый мыслью одной, Я ходил по дороге другой стороной. Но бывает, такая идет полоса, Когда жизнь у тебя, как у гончего пса. Для себя самого не урвать полчаса, А вокруг так хотят посмотреть «чудеса». Так послушай совет: упаси тебя Бог, Хоть нечаянно высказать несколько строк. Потерпи, запасайся молчанием впрок, А не то докажи, будто ты не пророк! У людей повелось с допотопных времен И входило в обычаи разных племен, Что кумиру и идолу били поклон, Но в душе стереглись стать такими, как он. …Мы пытаемся крикнуть в мирской тесноте: «Времена изменились и люди не те…» Нет! Опять кто-то плавно парит в высоте, А назавтра другого несут на щите. Что ж, себя на последний рывок сберегу, Распрощаюсь с последним своим «не могу» И уйду, ни следа не оставив врагу На предательски чистом, холодном снегу. Только правду не спрячешь меж слаженных строк, Да и незачем. Все понимают намек. Улыбаются, будто бы им невдомек, Ну а сами твердят поперек, поперек. Да вдобавок еще обзовут подлецом. Все ж, наверное, лучше, чем просто глупцом. Кровь почуя, с издевкой в грязь бросят лицом: «Задушить таких надо, и дело с концом!» Но уставший душой, поседевший от мук Я не верю в понятие замкнутый круг. И из тысяч враждебно протянутых рук Я почувствую ту, что протягивал друг. Вот тогда я, пожалуй, уйти погожу И с улыбкою слабость свою провожу. И немного волнуясь, ему предложу: «Хочешь, я тебе все расскажу?» 1986 |
