– Кто это? Вы куда звоните? Наверное, ошиблись номером.

Голос мужа, наоборот, совсем не изменился, тонкий, неприятный, резкий. Я всегда удивлялась, как у такого импозантного бугая может быть такой голос. Он умудрялся одним кхеком сбить с меня настрой на секс, даже когда я была особо заведена. Вот природа....

Но сейчас я была очень рада его услышать, свою единственную ниточку, мостик из смерти в жизнь.

– Это я… Лёша, это Лида…

– Лида? Я тебя не узнал. Что это с тобой?

– Лешенька, сейчас уже все хорошо. Но я заболела немного. Немного. Совсем. Я уже хорошо себя чувствую. Только вот – руки…

– Руки? Ты что, Лид? Совсем с дуба? Или у тебя и мозги уже в волдырях? Ты что, телевизор не смотришь? Сказали же, больные руки, это первый признак. Тебе надо вызвать бригаду.

– Лёша, а Лёш. Я здесь отсижусь, никто не узнает. Там пять дней, потом уже лучшает. Ещё пять дней. Всего. Ты только не вызывай.

– Ага!!!! А квартиру кто будет потом дезинфицировать? Ты? Они обработку только после официального вызова делают и после подтвержденного диагноза. Сейчас прямо и позвоню…

– Лёша. Я прошу. Они же меня на остров угонят. Я там умру!

– А так умру я. Короче, сиди там, я сейчас одно дело сделаю и вызову. Чтоб я там присутствовал. Сиди. Не рыпайся!

В трубке загомонили короткие гудки, я села прямо на пол у тумбы и вытянула ноги. Они были напряжённые и почти бесполезными. Как палки…

С трудом, цепляясь руками за все, что только могло меня поддержать, я протащила свое тяжелое тело до дивана. Кое-как легла, натянула тоненькое покрывало до самых ушей и бессильно закрыла глаза. Странное ощущение пустоты в теле не особо пугало – я это ощущение знала, так я чувствовала себя после операции, в первый день. Руки тоже почти не беспокоили, чудесное их исцеление даже не удивляло меня, я просто это отметила про себя, как бы со стороны. А вот ноги… Ноги казались безвольными столбами. Я пыталась ими ворочать, но это было все равно, что ворочать бревнами, привязанными к бедрам.

Мне стало страшно! Так страшно, как не было даже тогда, когда я узнала о раке. Тогда я, наоборот, как -то сразу приобрела состояние бойца, типа бросила вызов болезни – а ну, попробуй. Именно это ощущение и спасло меня. Именно так сказала одна юная дежурная докторица – "Скажи спасибо своему характеру, только он тебя вытащил" . А вот сейчас – предал. Бросил, поджал хвост, спрятался под диван, оставив свою владелицу лежать пластом, как раздавленная лягушка.

Я снова задремала и проснулась от новой волны потрясающего озноба. Теперь у меня даже не было возможности залезть под матрас, ноги полностью отказали. Я лежала и тряслась, то теряя сознание, то выныривая из омута своей дурноты, качалась на волнах душных и черных. И мне было уже все равно…

Шебуршание ключа в замочной скважине почти не удивило меня. Не испугало, не обрадовало, ни привнесло никаких чувств в мою совершенно одуревшую голову. Я разлепила тяжелые веки и тупо смотрела на людей, которые вошли. Страшные фигуры то ли в скафандрах, то ли еще в чем-то непонятном были похожи на водолазов. Они и двигались так же – медленно, как будто преодолевали тугой поток воды. Один, здоровый, как слон, подошел совсем близко и в стекле шлема были видны зрачки – черные, острые, похожие на дула. Глаза были холодны, как лед, совершенно равнодушны и пусты. Ткнув каким-то датчиком мне в шею, он мотнул головой остальным. Меня перевалили, как бревно на носилки, упаковали в пластиковый кокон, странно, что несмотря на это состояние, мои мозги соображали быстро и четко, наверное, это сделал испуг. И, когда меня протаскивали в узкий проем входной двери, я вдруг увидела Лешу. Муж стоял, прижавшись к стене и смотрел на меня брезгливо, раздраженно и с отвращением.

Загрузили меня в грузовик. Я это помню точно. Это, наверное, было мое последнее воспоминание в "миру". Если мою прошлую жизнь можно так назвать. Только грузовик был не совсем обычным, черный, матово-полупрозрачный кусов единый, цельный, как цистерна для молока из моего детства переходил сразу в кабину. В целом это было похоже на тыкву, знаете, такую, вытянутую, как калебаса. Только ее, кто-то жуткий явно долго прокаливал в печи.

…Перед тем, как провалиться в долгое и черное забытье я снова увидела перед собой черные дула. И острый укол в предплечье показался освобождением…

Я открыла глаза с трудом. Мне бы их вообще не открывать, такой боли и рези в веках я не испытывала никогда. Что-то горячее потекло по щекам, и, через красную пелену я увидела серый, низкий потолок – гладкий, блестящий. "Это пластик или стекло?", – метнулась в моей чумной голове ненужная мысль и потухла, подобно огоньку свечки на ветру. Красная пелена снова закрыла обзор, я поморгала и попыталась приподнять руку. Странно, но рука поднялась. Медленно, почти по миллиметру я притянула кисть к лицу и дотронулась до щеки. Теплая вязкая жидкость оказалась кровью, во всяком случае на пальцах моих краснело что-то похожее на свекольный кисель.

"Ни хрена ж себе. Это что? Из глаз кровь что ли течет? Или откуда?" – мысли метались, как испуганные зайцы, пережимало горло каким-то странным спазмом, да так, что трудно было вздохнуть. Попытавшись перевернуться, я застонала в голос, потому что дикая боль пронзила меня насквозь – от позвоночника вниз и вверх до челюсти и пяток.

– Женщина. Вертеться не надо. Тем более, что вы фиксированы. Руки и ноги свободны, можете менять положение. Хотя, в принципе, ноги вам и не надо было освобождать, воспользоваться ими вы сможете не скоро.

Я скосила глаза на голос, попыталась повернуть голову. Знаете, как поворачивается заржавевшая ручка на дверях. Такая, которую надо потянуть за рычаг по часовой стрелке, раньше такие были. Вот так и повернулась моя голова, просто явно со ржавым скрипом. Прямо передо мной стоял человек в синем костюме из незнакомого блестящего материала. Похожего на полиэтилен, только толстый. Он весь хрустел при каждом движении, переливался и сиял. На голове у него было что-то похожее на противогаз, только с коротким хоботком, как у тапира. Руки -ласты в темно-синих перчатках из толстой резины слегка шевелились (он тыкал ими в экран планшета, не знаю, как ему это удавалось).

–Ваш номер ЛР33254. Первая часть – буквы имени и фамилии, вторая – порядковый номер прибытия в наш госпиталь. Запомните его, впрочем, он у вас будет служить маркировкой. Всего. Посуды, белья, одежды, личных вещей. Стереть его пробовать не стоит. Потому что он введен в ваш чип – чип находится в области шеи.

Я попыталась нащупать этот пресловутый чип, тыкая неловкими пальцами в шею, но Тапир (классное имя, теперь буду называть его так) подошел, отвел мою руку и больно ткнул меня куда-то в область уха, чуть ниже.

– Здесь! Искать не надо, он не ощущается. Ввели его инъекционно, он имеет микроскопические размеры. Это ваш пропуск везде – и в столовую, и в лечебные кабинеты – везде. Он вам очень понадобится, когда вы сможете ходить. Если, конечно, сможете. А сейчас – спать! Это ваш единственный выход, иначе сойдете с ума. Тело ваше будет меняться очень быстро – такая инфекция. Лучше этого не видеть.

Он что-то сделал с моими ногами, от его там, внизу заломило. Но места, где появилась боль, я бы не смогла определить – голень, бедро, ступня? Не знаю. И черт с ним.

Шли часы, но уснуть я не могла. Лежала тупой колодой и пыталась шевелить ногами. Безуспешно. Зато вот руки… На месте шрамов от волдырей, там, где отпадала корка блестела новая кожа, но она была черного цвета. Теперь у меня были полосатые руки. Бледно-желтая кожа с черными полосками. Интересно, что дальше? И где это я?

Легкий, как будто шевелящийся свет забрезжил под потолком и вызвал в моих измученных глазах всплеск рези. Я закрыла их руками, чувствуя, как межу пальцами снова начала сочится кровь. И, поэтому не заметила, что кто-то вошел. Поняла это только тогда, когда они (а их было двое), закинули меня, как мешок на каталку и повезли.