– Хорошо, – коротко ответил Меньшиков, не дав никаких распоряжений.

Адъютант Панаев прискакал с левого фланга. Доложил: четвертая батарея оттягивается назад.

– Почему? – недовольно спросил главнокомандующий.

– Французы укрепили свои орудия на плато. Огонь губительный. В четвертой батарее вбито половина расчётов. Пятая батарея несёт потери от штуцерных противника. С наблюдательной вышки поступил доклад: французы ввели в бой последние резервы. Московский и Минский полк сдерживает их у Телеграфной горки. В центре позиций левого фланга полки зуавов упорно лезут вперёд. Бородинский полк с трудом отбивает натиск.

– Пора, – твёрдо сказал Меньшиков.

– Простите, что вы приказали? – не понял адъютант.

– Минскому и Московскому полку отходить к Севастопольской дороге, – приказал Меньшиков.

– Отходить? – не понял Панаев.

– Да. Немедленно, – подтвердил Меньшиков. – Артиллерию снимать с позиций.

– Разрешите бросить Брестский и Белостокский полки в бой. Скинем французов в море! Тарутинский полк их поддержит второй волной, – предложил подполковник Циммерман.

– Нет. Брестский и Белостокский оттяните к телеграфной башне.

Меньшиков подозвал адъютанта Соколова.

– Передайте командиру Тарутинского полка, только конфиденциально: отходить по Севастопольской дороге.

– Отступать? – удивился Соколов, не веря своим ушам.

– Вы оглохли от канонады или стали плохо соображать? – накричал на него главнокомандующий.

– Никак нет!

– Тогда – выполняйте. И четвертую лёгкую батарею пусть генерал Волков выдвинет для прикрытия отхода.

Следом Меньшиков подозвал адъютанта Грейга.

– Передайте полковнику Веревкину, пусть постепенно отводит Бородинский полк, но не проваливается.

***

На эполементе часть орудий откатывали и остужали. Вражеские ядра с английских маломощных пушек едва долетали, зарываясь в насыпь. Английские стрелки с большим трудом захватили мост. Подтянули по мосту два орудия. Но наши артиллеристы тут же вывели их из строя. Зелёные куртки прятались в виноградниках, не смея высунуть голову.

Но вдруг ядро вспахало гребень эполемента и разорвало заряжающего в клочья. На помощь английской пехоте подоспела тяжёлая полевая артиллерия. Склон, где засели стрелки Казанского полка и морского батальона покрылся всполохами от разрывов гранат. Штуцерники стали отходить.

– Патроны! – раздалось по цепи. – Патроны!

– Где патронные ящики? – требовал полковники Селезнев у коменданта полка.

– В обозе. Ещё не подвезли.

– Так чего вы ждёте? Живо в обоз! – закричал на него Селезнев.

– Я один не смогу много привезти.

– А кого я вам дам? У меня половина офицеров выбило.

– Разрешите с вами, – вызвался Павел. Он немного отошёл от оцепенения. Ему надо было что-то делать, дабы окончательно прийти в себя.

Они с комендантом полка сели на лошадей и галопом помчались разыскивать вагенбург.

***

Главнокомандующий подъехал в центр позиции, к расположению Бородинского полка.

– Узнайте, как дела у Суздальского, – приказал он адъютанту.

Тот помчался на правый фланг. Вскоре прискакал обратно.

– Держатся, – доложил он.

– Где английская кавалерия?

– Даже не сдвинулась с места.

– Поторопите войска с отходом. Надо держать дистанцию орудийного выстрела.

***

– Почему батарея прекратили огонь? – накинулся полковник Селезнев на командира. – Не видите, Казанский полк под обстрелом?

– Орудиям надо остыть, – ответил тот.

– Англичане сейчас пойдут в атаку! Подвезите резервные пушки, – требовал полковник Селезнев.

– Сдержите их штыками, хотя бы на полчаса, – молил командир батареи. – Пушки раскалились. Нельзя стрелять. Разорвать может. А из резерва последние уже поставили.

Казанский полк ринулся в атаку. Колонны в серых шинелях и черных касках бесстрашно и напористо двигались вниз, выбивая англичан из укрытий. На другой берег Альмы густо высыпали стрелки. Плотный ружейный огонь заставили казанцев остановиться. Полковник Селезнев упал, получив две пули в грудь. К англичанам подходили свежие части. Остатки Казанского вынуждены были откатиться. Всех старших офицеров выбило. Молодой поручик Троцкий вывел последним свой батальон из схватки.

На эполемент прискакал адъютант от князя Меншикова с приказом: батареям отходить. Орудия откатили и стали готовить к сцепке. Но вдруг показался генерал Горчаков.

– Почему отступили? – набросился он на оставшихся в строю офицеров Казанского полка.

– Патроны закончились.

– Почему не послали за патронами?

– Уже послали.

Снизу завыли трубы: «в атаку!». Красные мундиры шли вперёд. Вскоре английские пехотинцы ворвались в эполемент. Завязался жестокий штыковой бой. Горчаков в растерянности смотрел, как отступают казанцы.

– Остановиться! – закричал он, вынимая саблю. – Остановиться немедленно!

***

Павел с комендантом Казанского полка на взмыленных лошадях подлетели к месту, где должен стоять обоз. Но вместо вагенбурга увидел всего несколько фур. Обоз вереницей уходили по Севастопольской дороге.

– А где поклажа Казанского? – испуганно спросил интендант у какого-то тылового прапорщика.

– Уже укатили.

– Как? Почему? – растерялся комендант.

– Приказ отдали: уходить к Симферополю.

– Но нам нужны патроны!

– Патроны? Вон в той фуре есть пара ящиков, – указал прапорщик. – А вам для каких ружей? Эти для литтихских.

– Все равно! Давайте!

***

Меньшиков увидел, как над телеграфной башней взвилось французское знамя.

– Полкам правого фланга – отступать, – приказал он. – Углицкий, потом Суздальский. Казаки в арьергарде.

Вдруг в центре, возле эполемента прокатилось «Уррра!», заглушая гул канонады. Колонны Владимирского полка двинулись в атаку. Впереди скакал, неистово размахивая саблей, генерал Горчаков.

– Что он творит, старый черт? – в ужасе закричал Меньшиков.

– Батарею отбить решил, – доложил адъютант Панаев. – Там наши два орудия застряли.

– Скорее к нему! Остановить атаку! Что же он делает, дурень! Сейчас же под артиллерию попадёт! – Меньшиков подозвал подполковника Циммермана. – Скачите на левый фланг. Пусть Кирьяков сдержит французов, сколько сможет, иначе нас от дороги отрежут. Зубами в землю пусть вгрызается!

***

Павел гнал коня обратно, держа перед собой на седле ящик с патронами. Навстречу ему шли солдаты Казанского полка. Полк отступал в беспорядке. Тут же увидел ефрейтора Козлова.

– Что случилось? – крикнул он ему.

– Англичане батарею взяли, – ответил тот. Козлов тяжело дышал. Лицо в пороховой копоти. Пот стекал по вискам, оставляя грязные дорожки.

Павел соскочил с коня, сбросил ящик на землю.

– Эй, штуцерные! – крикнул он. – Патроны!

Но никто не обратил внимания. Все быстро проходили мимо.

– Уходить надо, – сказал Козлов.

Вдруг сзади раздался стройный шаг. Тремя линиями шёл Владимирский полк, взяв ружья «на руку» с примкнутыми штыками. Справа шагал с обнажённой саблей молодой капитан.

– Приготовься, старики! – звонко крикнул он.

Павел пристроился к капитану, достав свой тесак. Козлов отобрал у отступающего казанца ружье и тоже ринулся в атаку.

– Первая. Стой! – скомандовал капитан. – Целься! Огонь!

Бабахнула цепь стрелков.

– В штыки! Ура! – Вперёд, размахивая саблей над головой, вырвался Генерал Горчаков на взмыленной лошади.

Красные мундиры и зелёные куртки разбегались кто-куда. Кубарем скатывались вниз по склону, уворачиваясь от штыков. За эполемент произошёл короткий жестокий бой. Англичан выбили. Но тут же встали.

– Почему остановились? Поддай, как следует! – требовал Горчаков.

– Смотри ребята, – крикнул капитан солдатам. – Вот генерал заслуженный! Семейный небось, а жизнью не дорожит. А мы что? Чего нам терять?

– Командир, так командир, – соглашались солдаты. – Бывал в передрягах.

– Кто из вас струсил, взгляни на меня! – капитан смело поднялся на гребень эполемента. – И если я моргну хоть глазом от страха, можете меня не слушать и уходить! А лучше сразу пристрелите!