– Позвольте, я с вами, – попросил Павел.

Вдруг возникло дерзкое желание побывать на вражеском боевом корабле. Дурацкое, мальчишеское любопытство: что там? Как все устроено? Даже если возьмут в плен, задание своё он выполнил.

– Прошу, – широким жестом указал таможенник на свободную скамью в шлюпке. – Только не вздумайте мне мешать выполнить свой служебный долг.

– Что вы! Буду сидеть тихо, как мышь, – пообещал Павел.

Высокие борта парохода содрогались от клокота машины. Грозные пушечные порты открыты, и из них грозно глядели черные жерла орудий. Огромные гребные колеса замерли. Паруса спущены. Когда таможенный инспектор и Павел поднялись на борт, их встретили три флотских офицера. Мундиры с иголочки. Пуговицы начищены. Белые перчатки. Подбородки чисто выбриты, усы напомажены.

– Младший инспектор таможенной службы Яшников! – громко представился чиновник.

Английские офицеры слегка смутились, учуяв крепкий винный дух, исходящий от таможенника. Один из них вежливо представился:

– Первый помощник капитана, лейтенант флота Виго. Добро пожаловать на бот фрегата Её Величества.

– Ваш корабль зашёл во вверенную мне акваторию незаконно и является контрабандой. Посему надлежит задержанию.

Англичане дружно рассмеялись. Их поддержали матросы, с любопытством наблюдавшие за нелепой сценой.

– А что, собственно, происходит? – сердито рыкнул таможенник. – Я что, плохо говорю по-английски?

– Если честно – не очень, – подтвердил Павел. – Но смеются они по другому поводу.

– Вы находитесь на борту военного корабля Её Величества и являетесь военнопленными, – холодно, с достоинством объяснил помощник капитана, особо подчёркивая «Её Величества».

– А что, собственно….

Но инспектора матросы уже подхватили под локти и затолкали в тёмное помещение кают-компании. Павла – следом.

– Располагайтесь, – вежливо улыбнулся лейтенант Виго. Капитан Самюэль Хоскинс Дерриман сейчас занят. Как только освободится, мы вас допросим. Не скучайте.

Дверь закрылась. Снаружи раздался дружный хохот.

– Ерунда какая-то, – пробурчал инспектор. – Как они смеют?

Павел оглядел кают-компанию. Низкий потолок и небольшие окошки. Длинный узкий стол. Несколько лёгких стульев. Во главе стола кресло, наверное – капитана.

Глаза таможенника вдруг засияли, разглядев за креслом капитана шкафчик со стеклянным дверцами. А в шкафчике весело поблескивали бутылки.

– Ого! – что-то сообразил инспектор. Подошёл к шкафчику и распахнул дверцы. – Вот, так, так! – довольно произнёс он, любовно оглядывая содержимое.

– Не очень-то прилично хозяйничать в чужом доме, – попробовал усовестить его Павел.

– Корабль вошёл в порт незаконно? Не-за-кон-но! – назидательно произнёс инспектор. – А значит, все, что он везёт, является контрабандой и подлежит конфискации.

– Не городите чушь, – разозлился Павел. – Лучше подумайте, как нам отсюда выбраться.

Он подошёл к входной двери и попробовал открыть. Заперто. Вдруг услышал, как за спиной хлопнула пробка, покидающая горлышко бутылки, а затем весёлое бульканье.

– Что ж вы делаете! Это же чужое! – возмутился Павел.

– Это кофис…, конфисс…, конфискат. А конфиссскат подлежит уничтожению, – невозмутимо ответил таможенник, при этом выудив из недр шкафа жестяную коробку с шоколадными конфетами. – А вот и закусочка. Присоединяйтесь, юноша. Вот вам второй бокал. Акт об уничтожении контрабанды я составлю завтра.

– Мне брат не разрешает пить вино, – сказал Павел, поняв, что спорить с этим невежей бесполезно.

– А это не вино, – невозмутимо ответил инспектор. – Чистейший ром. Я, как старый таможенник, чего только не уничтожал за свою долгую, честную службу, – вздохнул он печально. На последних словах чуть не пустил слезу.

Гадость ещё та! Горло обожгло огнём. Вонь, как с мыловарни. Чуть обратно не вышло. Конфета успокоило пламя во рту. После второго стакана Павел плохо понимал, что творится вокруг. Кают-компания превратилась в карусель, а качка так усилилась, что на ногах устоять было невозможно. Море шумело уже не за стенами каюты, а прямо в голове. Павел решил лучше присесть на пол, чтобы не упасть совсем.

Дверь распахнулась, и вошёл сердитый старик в сюртуке, с огромными эполетами. Увидев гостей, глаза его чуть не выскочили из орбит. Лицо, и без того безобразное, все перекосило от злости. Старикашка закричал на английском:

– Что это? Вы в своём уме, лейтенант Виго? Вы зачем их оставили в кают-компании? Боже! Они выжрали весь мой запас рома!

Где-то сбоку не очень отчётливо промычало:

– А что, собственно происходит?

– В трюм их? – виновато спросил лейтенант Виго.

– На кой черт они здесь нужны? За борт!

– Но как же… Утонут.

– Пусть тонут! – злой старик порывисто двинулся к столу, схватил опустевшую бутылку. – Надо же! Лучший ром с Барбадоса. Вы хоть знаете, сколько стоит такая бутылка? Вон их! С глаз моих долой, пока мной не обуяла ярость! Разорву их на куски и кину в топку!

Павел почувствовал, как его оторвали от пола, куда-то поволокли.

– А что, собственно, происходит? – недовольно пыхтел таможенник.

Свежий воздух, яркое солнце, синее небо. Их сложили на дно шлюпки, и весла ударили по воде. На берегу стало чуть легче. Уже ноги обретали привычную твёрдость. Павел вошёл в море, прямо в сапогах, в одежде и окунул голову в прохладную воду. Вот, так-то лучше. Нашёл свою лошадь все там же, на привязи. Она недовольно фыркнула.

– Что, пахну плохо? Ну, извини, – непреодолимые обстоятельства, – пожаловался ей Павел.

Кое-как взобрался в седло. Младший инспектор Яшников провожал его, стоя на крыльце таможенного управления, гордо выпятив живот и широко расставив ноги.

– Уходите из города. Скоро здесь высадится десант, – крикнул ему Павел.

– Нет, – грустно покачал головой таможенник. – Я на службе. Бросить не могу. Я один остался.

– Так – война же, – пытался образумить его Павел.

– Ну и что? Я присягу давал. Не могу бросить вверенный мне пост. – Он поправил фуражку и принялся приводить форму в порядок.

– Странный вы человек. Прощайте! – бросил напоследок Павел и ускакал.

За городом дорога терялась среди небольших холмов. Павла растрясло. Он вынужден был остановить коня, слез. Его вывернуло. Казалось, все внутренности просятся наружу. Когда позывы стихли, он отдышался. Вспомнил, что в седельной сумке припас флягу с водой. Приложился, жадно глотая тёплую воду. Омыл лицо. В душе пообещал себе больше не пить эту гадость. Брат же приказал не прикасаться к спиртному. Вот, почему Сашка такой умный? Надо во всем его слушать. Павел вновь влез в седло и тронул коня.

Проскочив по перешейку между морем и солёными озёрами, он вдруг столкнулся нос к носу с отрядом всадников. Человек двадцать. Все в круглых барашковых папахах, холщовые рубахи с косым воротом. При оружии: у кого охотничьи ружья на ремне за спиной; у кого старые кавалерийские карабины в чехле у седла; кто-то с пикой или с саблей. Татары, – сообразил Павел. Судя по их внимательным злобным взглядам, встреча ничего хорошего не обещала. Павел придержал коня, так, как всадники запрудили узкую дорогу. Татары тоже остановились. Оглядывали Павла с презрением и нескрываемой ненавистью. Стало как-то не по себе. Что они задумали? Сообразил: ни в коем случае нельзя подавать виду, что ты опасаешься их. Надо попробовать спастись наглостью.

– Ас-саламу алейкум, – ровным голосом поприветствовал он всадников.

Невысокий, коренастый татарин со скуластым лицом и тонкими усиками, по виду – главарь, усмехнулся, ответил не сразу:

– И вам, здравствовать, господин офицер. Куда так торопитесь? Может, с нами поедите?

Он резко вынул из седельного чехла карабин и поднял его дулом к небу. Надеялся, что Павел испугается. Но Павел даже не дрогнул. Старался быстро сообразить, как поступить дальше. Уйти от них он не сможет. Догонят и убьют. Мысли бешено кипели в голове.

– Ну, что, господин офицер? – насмешливо продолжал татарин. – Сами поедите или вас связать?