– А что Суворов и Ушаков нам завещали? Уважать и любить надобно нижних чинов. Солдаты победу своим трудом и кровью приносят. И если внимательно присмотреться к нижним чинам, понять их характер, чувства, помыслы, тогда служба нам представится в ином виде. Да и сами-то мы совсем другое значение получим на службе, коль будем знать, как нужно воздействовать на каждого матроса или солдата. Нельзя ко всем относиться одинаково, как к бездушным болванам. Подобное однообразие в действиях начальника показывает, что нет у него ничего общего с подчиненными. Он их вовсе не понимает. А понимать тех, кем ты командуешь, весьма важно. Разумеете меня, мичман? Именно из единения матросов и офицеров появляется сплочённая команда с единым победным духом.

– Понимаю, – кивнул Александр.

– Вы скоро сами все увидите, послужив в Черноморском флоте. Но вам надо сходу уяснить: те офицеры, которые призирают сближение со своей командой, не найдут у матросов должного понимания. А вы думаете, что матрос не заметит вашего бездушия? Заметит, ещё как! Мы говорить умеем строго и убедительно, но не стараемся понять других. А как же тогда пойдёт служба, коли подчинённые будут видеть, что начальник их призирает? Вот настоящая причина того, что на многих судах ничего не выходит с дисциплиной. Капитаны пытаются действовать одним только страхом. Иногда страх – дело необходимое, но согласитесь, мало толку выйдет из команды, когда она несколько лет работает под гнетом этого страха.

– Как же тогда действовать?

– Необходимо матросов понимать, поощрять, а не наказывать, не быть равнодушным к ним. Нужна любовь к своему делу, тогда с нашим лихим народом можно великие дела творить. И бунтовать он не будет.

– Действительно, необычные советы вы даёте. В Англии матрос – часть корабля, как мачта, как пушка…. Нас именно так учили.

– Что меня удивляет во многих молодых офицерах, так это то, что они отстранились от всего русского: от нравов, обычаев, даже беседы между собой ведут на иностранных языках. К французским манерам не пристали. На англичан тоже мало не походят. Не пойму я нынешних молодых офицеров: своим родным пренебрегают, а чужому завидуют. Они совершенно не осознают выгоды в своём, русском, непобедимом духе. Надеюсь, вы не из таких?

– Я не знаю, – признался Александр. – Но служба в английском флоте сильно повлияла на моё отношение к подчинённым. Матрос должен слепо повиноваться. Плох тот матрос, у кого на спине нет шрамов от кошек.

– Нет, это никуда не годится! – недовольно мотнул головой Нахимов. – Вам надо пересмотреть свои взгляды. Вы знаете, я много наблюдал за сухопутной армией. Да и вы, наверное, замечали: офицеры с солдатами обращаются – хуже некуда, будто барин с крестьянами. Нельзя так! Вы инженер, и я вам объясню по-вашему, по-инженерному. У меня заведено: матрос есть главный двигатель на военном корабле, а офицеры – только пружины, которые на него действуют. Матрос управляет парусами, наводит орудия на неприятеля, бросается на абордаж – все сделает с отвагой, ежели мы, офицеры не будем эгоистичны, ежели не будем смотреть на службу, как на средство для удовлетворения своего честолюбия, а на подчинённых, как на ступеньку для собственного возвышения. Вот, когда командир не себялюбив, а верный слуга отечества, вот тогда он возбуждать смелость в матросах. Своим примером надо служить подчинённым. Как ты относишься к матросам, так и матросы к тебе будут относиться.

– Конечно, соглашусь с вами. Хотя для меня такой образ службы весьма необычен. В Англии жестоко наказывают матросов по всякому поводу. Иной раз в порт заходит корабль, а на его реях болтаются повешенные. А уж на спине матроса шрамы от девятихвостой плети – обычное дело. Могущество флота Великобритании держится на жёсткой дисциплине.

– Известное дело, – согласился Нахимов. – Но разве нельзя по-другому? Разве надо обязательно вешать или наказывать плетью? Когда ты направляешься в поход, а неприятель уже ожидает тебя, главное знать, что команда твоя не дрогнет, ни у кого из экипажа не возникнет ни тени страха. А матрос в самые трудные и опасные минуты смотрит, прежде всего, на капитана. Коль капитан твёрдый, как скала, то и матрос, подражая ему, стоять будет насмерть. Воспитывать матроса надо в духе патриотизма, а не стращать его наказаниями. Вот это воспитание и составляет основную мою задачу, задачу всей жизни. Вот чему я посвятил себя, для чего тружусь неусыпно и наглядно достигаю своей цели. Матросы любят и понимают меня. Я этой привязанностью дорожу больше, чем мнением каких-нибудь чванных дворянчиков. У многих командиров служба не клеится на судах оттого, что они неверно понимают значение дворянина и призирают матросов, забыв, что у мужиков есть свой ум, душа и сердце, так же, как и у всякого другого человека.

– А к офицерам как вы относитесь?

– К офицерам я подхожу строго. Желаешь повышения – докажи, что достоин. Учтите, терпеть не могу молодых офицеров, которые выходят из морского корпуса недоучками, забрасывают учебные книги, морской службой занимаются спустя рукава. А потом удивляются, почему команда у них такая негодная. Дам вам совет на будущее! Необходимо чтобы матросы и офицеры на корабле были постоянно заняты. Праздность на судне недопустима. Если даже ежедневные работы идут прекрасно, все у вас надраено и блестит – не расслабляйтесь! Необходимо придумывать новые работы. И офицеры в обязательном порядке должны участвовать в этих работах, а не праздно наблюдать, как трудятся подчинённые. Даже если появилось у офицера свободное время – нечего сидеть без дела, занимайся с матросами: учи их грамоте, помогай писать письма на родину, книги полезные читай….

– Обязательно приму ваш совет.

– Вы уже посетили нашу библиотеку?

– Стыдно признаться: ещё не успел.

– Обязательно сходите. И желательно в свободный день не сидеть допоздна в ресторане у Томаша или на пикнике, а прямиком в библиотеку за книгами. И обязательно обзаведитесь собственной книжной полкой. Хоть небольшая подборка книг у вас обязана быть. Не вздумайте собирать французские романы. Иной раз приходишь в гости к офицеру, взглянешь на его книжную полку, и сразу понимаешь суть характера этого человека.

– Я так и сделаю. Но мне пока жалование не позволяет. Технические книги весьма дорогие, и достать их трудно.

– Зачем мичману жалование? – с насмешкой спросил Нахимов и тут же ответил: – Использовать деньги надо с пользой: выкрасить заново вверенную ему шлюпку, или при удачной шлюпочной гонке поощрить гребцов, даже можно по чарке водки налить, хотя я не одобряю чрезмерное её употребление на судне. В вашем же случае жалование надо тратить на приобретение новых знаний. А иначе от праздности офицер ударится в пьянство, упаси Бог, к картам пристрастится или начнёт развратничать, – какой от него тогда толк на службе? Нет уж, если вы от натуры ленивы или сибарит, лучше выходите в отставку.

– Как у вас все строго, – растерянно сказал Александр. – Но я привык. В Англии тоже строгие порядки.

– Видите ли, море – стихия неуправляемая. С ним подружиться нелегко. И нрав у моря взбалмошный. Надо быть постоянно настороже, постоянно собранным. А как без жёсткой дисциплины. Все морские правила не просто так выдуманы, все они исходят из горького опыта тысяч погибших кораблей. Слышали наверняка много историй: вроде бы капитан опытный, команда сплочённая, но вахтенный допустил небольшую оплошность – и корабль погиб. Ну – ну! Вижу, вы растерялись от моих слов, – смягчил тон Нахимов.

– Вовсе нет. Я внимательно вас слушаю.

– Хватит на сегодня нравоучений. Пойдёмте, познакомлю вас с офицерами. Теперь – это и ваша семья.

Наконец пришли адмиралы Корнилов и Истомин. Корнилов высокий, худой. Лицо скуластое. Взгляд казался немного надменным. Черные усы подстрижены ровно. Движения резкие, уверенные. Адмирал Истомин наоборот был невысокого роста, круглолицый и слегка медлительный.

Все гости перешли в столовую, где кое-как разместились за овальным обеденным столом. За ужином вели неторопливую беседу, все больше о буднях флота. Иногда заходила речь о вражеских кораблях, которые время от времени показывались на горизонте, но тут же старались переменить тему. Не хотелось никому в столь чудесный вечер нагонять тревогу. После угощений, задымили трубками.