— Все еще поражаюсь его энергии, — пробормотала она. — Я никогда не смогу соответствовать его репутации.

Бернадин прищелкнула языком.

— Ты уже превзошла его, моя дорогая.

— Это мило, но неправда.

— Это правда, — настаивала секретарша. — Многие беспокоились, когда твой отец вышел на пенсию. Они думали, что для такой молодой женщины это будет слишком трудно, но ты доказала, что работаешь так же хорошо, как и твой отец. Может быть, даже лучше.

Линн почувствовала, как ее щеки потеплели от удовольствия. Она волновалась не меньше. Одно дело — мечтать стать ветеринаром, а другое — взять на себя клинику с сотнями клиентов.

— Это самое приятное, что мне когда-либо говорили, — призналась Линн своей компаньонке.

— Твой телефон не разрывался бы от звонков, если бы жители Пайка не считали тебя лучшим ветеринаром в округе, — заявила ей Бернадин. — Они слишком много вкладывают в свой скот, чтобы рисковать.

Линн не пыталась спорить. Было бы ложной скромностью утверждать, что клиника не процветала под ее руководством. Но она достаточно четко осознавала, что никогда не сможет заменить своего отца.

— У меня все еще нет папиной способности общаться с окружающими, — напомнила она Бернадин.

— Есть больше способов помочь людям, чем просто заседать в школьных советах, библиотечных комитетах или болтать с парнями из Союза ветеранов. — Бернадин указала в сторону хозяйственных построек. — Просто взгляни на то, что ты здесь сделала. Столько животных спасено. Это именно то, в чем мы нуждались.

Линн импульсивно потянулась к руке Бернадин и крепко ее сжала.

— Я уже говорила, как мне не хватало тебя рядом? — Бернадин покраснела, но прежде чем она смогла заговорить, Линн кивнула в сторону дома. — Если хочешь, зайди в дом и поздоровайся с Моникой, а я хочу проверить щенков, которых подбросили сегодня утром.

— Я пойду с тобой, — быстро выпалила Бернадин.

— Это займет всего минуту, клянусь. — Линн указала в сторону сарая. — Я оставлю дверь открытой, чтобы ты могла видеть меня все это время.

Наступила пауза, прежде чем старушка нехотя кивнула в знак согласия.

— Очень хорошо.

Линн закатила глаза.

— Теперь я понимаю термин «мать-наседка».

— Тебе всегда нужна была такая.

Не давая себе возможности представить свою жизнь с матерью, которая суетится вокруг нее, Линн выпрыгнула из грузовика.

— Оставь мне чашку горячего кофе.

Пробираясь по твердому снегу, Линн вошла в сарай, оставив дверь открытой. Когда проходила мимо клеток, раздавался возбужденный лай, и у каждой она останавливалась, чтобы поприветствовать сидящую внутри собаку. В конце концов она нашла двух недавно прибывших в приют собак в карантинной секции в конце сарая. Она вернется позже, чтобы провести полный осмотр и начать вакцинацию щенков. Пока же она просто хотела убедиться, что им не нужна срочная медицинская помощь.

Менее чем через полчаса она вошла в кухню фермерского дома. Он был похож на остальные дома — старый и немного потрепанный, но построенный надежно и прочно. И надо думать он простоит еще долго после того, как многие новые дома превратятся в груды дешевой фанеры.

Она огляделась, с удивлением обнаружив, что комната пуста.

— Эй? Моника? Бернадин? — позвала Линн.

Никто не ответил, но она слышала звук телевизора, доносившийся из гостиной в задней части дома.

Она сняла тяжелую куртку и накинула ее на стул с деревянной спинкой. Не обращая внимания на манящий аромат кофе, который доносился из кастрюли на плите, она прошла в гостиную. Она поприветствует Монику, прежде чем налить себе кружку и устроиться в ожидании Паркера.

В помещении царила полумрак, но Линн без труда разглядела крупную женщину, распростертую на деревянном полу. Бернадин. Она резко остановилась, испугавшись, что у пожилой женщины случился сердечный приступ.

Опустившись на колени, она протянула руку. Линн намеревалась проверить пульс. Только почувствовав резкую боль в области груди, она поняла свою ошибку.

У Бернадин не сердечный приступ. Она находилась под действием транквилизаторов.

Схватив серебряный дротик, застрявший прямо над сердцем, Линн выдернула его и бросила на пол. Но ущерб уже был нанесен. Даже когда она с трудом поднялась на ноги, мир вокруг начал расплываться по мере того, как наркотик распространялся по ее телу. Она сильно качнулась в сторону, ударившись плечом о стену. Кто-то приближался. Она различила темную фигуру в конце коридора, но из-за двоения в глазах не могла сфокусироваться, чтобы разглядеть черты лица.

— Алая кровь окрашивает чистый белый снег. Жизнь перетекает из теплой в замерзшую. Не смотри. Боль ушла, — прошептал голос.

***

Кир проехал от церкви до дома Риты Кинг. Он все еще хотел найти какие-нибудь улики, которые та могла найти на могиле его отца. Особенно теперь, когда оперативная группа должна нагрянуть сюда и держать любые улики под строгим секретом.

Припарковавшись на улице, он обошел вокруг небольшого коттеджа и попытался открыть заднюю дверь. Заперто. Он пробормотал проклятие. Когда он был мальчишкой, никто не запирал двери. Однако в наши дни он не винил людей за то, что они делают все необходимое, чтобы оставаться в безопасности.

Пробираясь по плотному снегу, он добрался до крыльца и поднялся по ступенькам. Казалось маловероятным, что парадная дверь может быть не заперта, если Рита потрудилась запереть заднюю, но случались и более странные вещи.

И продолжают случаться.

Он как раз потянулся к ручке, когда раздавшийся голос заставил его испуганно остановиться.

— Вы друг Риты?

Кир повернул голову, ища источник голоса. Сначала он никого не увидел. Только маленькие, аккуратные домики, выстроившиеся вдоль припорошенной снегом улицы. В этом жилом районе города большинство людей в этот час находились на работе. Так откуда же доносился голос?

Его внимание привлек звук телевизора у соседа. При ближайшем рассмотрении обнаружилось открытое боковое окно, в которое через сетку проглядывало лицо пожилой женщины.

Он сошел с крыльца и преодолел небольшое расстояние до дома, который оказался еще меньше, чем дом Риты, с выцветшим алюминиевым сайдингом и ветхой крышей. Кир встал прямо напротив окна, уловив запах несвежих сигарет и свежей капусты.

Он подавил желание скорчить гримасу и нацепил на лицо улыбку.

— Я Кир Янсен, — сказал он. — А вы?

— Лия Медоуз. — Соседка наклонила голову в сторону, как птица, с любопытством разглядывающая его. — Ты же сынок Рудольфа?

— Да.

Тяжелая настороженность исчезла с узкого, сильно изрезанного морщинами лица Лии.

— Я подумала, что ты, возможно, один из тех ужасных репортеров, которые начали появляться в городе. Как упыри, берут нашу трагедию и пытаются на ней заработать.

Кир сдержал ругательство. Он и не подозревал, что СМИ заинтересовались убийствами. Меньше всего им нужна орава захватчиков, заставляющая убийцу уйти в тень. Что, если он решит затаиться, пока оперативная группа и репортеры не устанут и не двинутся дальше?

Он стиснул зубы. Шериф вызвала оперативную группу, но репортеры появились благодаря Паркеру Боуэну и его честолюбивому желанию привлечь внимание национальной телекомпании.

— Согласен, — пробормотал он. — Достаточно и нашего местного упыря.

— Местного? О, ты про Паркера Боуэна? — Лия шумно вдохнула, поглаживая рукой серебристые локоны, которые, казалось, покрыты слоями лака. — Я говорила не о нем. Он такой прекрасный человек.

Кир сопротивлялся желанию закатить глаза. Вместо этого он сосредоточился на причине своего присутствия.

— Я полагаю, у вас нет ключа от дома Риты?

Она сузила глаза.

— Зачем тебе?

— Рита позвонила мне незадолго до того, как ее убили, и сказала, что хочет кое-что передать, — честно признался Кир. Он понятия не имел, насколько хорошо знали друг друга эти две женщины. Меньше всего ему хотелось быть пойманным на лжи. Не тогда, когда у Лии могла быть информация, которая способна ему помочь.