врать умею – будь здоров,

но в "СНЕГУРКЕ" – только правда,

не найти мне рифм и слов.

Сказок много видел я, но такой как у меня,

никогда я не встречал, хоть не раз я посещал

книг хранилищ тайный зал.

Объясняю почему,

то, что вижу – то пишу.

Вот вам крест – почти не вру,

чисту правду говорю.

Ну, а в смысле волшебства,

это-ж сказка, мать-честна!

С подковыркой, но легка,

cмысла нет, зато звонка́,

есть в ней сила, есть любовь,

брызнет "экшин" дозой в кровь,

станет жарко, хорошо…

Скажешь: «Сказочник, ещё».

Ну, а я уж расстараюсь,

сказки сказывать не маюсь,

Ведь не зря я – Золотой,

Паша – сказочник лихой!

Так.

Что было в первой книжке коротенько рассказал.

И сейчас продолжу дальше, так как первую продал.

Не дремать. Открыть глазёнки.

Ничего не пропускать.

В смысл вникать. Сюжет задорный

шуткой дерзкой не сбивать.

Чай заваривай покруче,

дуй, но ложкой не стучи.

Сказке надобно вниманье.

Хочешь вставить что, шепчи.

Хоть и бьётся к нам в окно вьюгой стужа, нам тепло.

Самовар, котом урчит, медью красной булькатит.

Слушай сказку, да вникай – где сочнее каравай…

ПРОЩАНИЕ с ЛЮБИМОЙ СНЕГУРОЧКОЙ

Значит так. Когда Иван

в соболях одел кафтан

и уселся робко он

со Снегурочкою в трон.

Взволновался этим "Запад",

горностаем зашипев,

и на Острове туманном

рыкнул нервно старый лев.

Так сказать, стандарт другой

у лаптя и сам покрой

вызывающий такой –

лыком трёт корон сверканья,

протирает смысл старанья.

Нос зажав и сморщив мину,

Запад глянул на Восток

и решил, что в стильный смокинг

не одеть соломы стог.

Ну, а тут ещё Иван оробел

и думать сам стал вот так:

«Хоть я и в сказке,

но скользишь и здесь на льду,

что-то чую, что на царстве,

братцы, я не потяну.

Что-то как-то много сразу,

хоть корона и на мне,

не пойму, откуда браться,

дна не вижу я в ведре.

Не простое это дело

огород весной вспахать,

ну а тут, досталось царство…

Столь гектар, ядрёна мать…»

Это сколько ж городов,

деревень, дорог, мостов

привести в порядок нужно?

Царь Стобед с дружиной дружно

Столько дней всё разорял…

Не случился бы провал…

…Благородных планов груда…

…И финансового чуда

ждут от грешного лаптя

и народ, и небеса…

Закручинился Иван,

проходя сапфирный зал,

и, с тоской глядя в окно,

прошептал: «Вот где легко…

Средь седых уральских гор,

где шумит черничный бор,

и в лучах закатных волн

в синь поёт девичий хор…

Выйдешь к Каме, и-эх, простор…

Подмести ль с крылечка сор?», -

он на стражника взглянул.

Тот в ответ ему зевнул.

Тут, в алмазный зал, что красным,

весь в закате засверкал,

светлым ангелом небесным,

что с небес сюда попал,

шубкой искорки волнуя,

в зал Снегурочка вошла,

и, сияя, рядом с мужем

встала скромно у окна,

и головушку уткнула

к Ване, в ширь его плеча,

и тяжёлой кистью светлой

в грудь качнулась снег-коса…

За спиною веник пряча

и закат закрыв собой,

вдруг пропела, как бубенчик:

«Там, где Ваня – там покой…

Знаю, милый, там твоё, там, где прячется село,» -

мысль Ивана подхватил

голосок, что сердцу был

всех милее для него.

«Ты спасение моё…» -

он любимую обнял

и кристаллом заблистал

зал алмазный, осветив

светом розовым порыв.

И в ответ весь небосклон засверкал…

О-о! Здесь поклон, не сдержав счастливый стон,

Небу вечному дарю за такую красоту…

Как закаты хороши…

Кыш, спинные мураши…

А Снегурочка Ивану

веник хвойный показать,

передумала, лишь спела:

«Нам ли, Ваня, горевать?

Мы с тобой два верных друга,

в ритм стучащих сердца два,

ты подумать не успеешь,

как любимая твоя

уж исполнила желанье,

ожидая от тебя,

лишь улыбочки, Снежочек…

Я крылечко подмела».

И Иван свою Снегурку,

к верху, к куполу поднял,

где художник тонкой кистью

в смак луну нарисовал,

и подкинул: «И-эх! Снегурка,

вверх закину на луну!»

А она в ответ смеётся:

«Без тебя не полечу-у-у!»

И обняв Ванюшу сладко,

прошептала: «Так и знай,

Коль люблю, всё будет гладко.

Горизонт не мира край.

Ну а там, где вдруг у Вани

дело ладно не пойдёт…»

– Там Снегурочка родная

чуть поможет – колданёт…

И взялись они за дело, поначалу не умело,

Но потом всё посмелей, и-эх, вдвоём-то веселей!

Разгребая в государстве

неотложных дел завал,

Ваня с помощью Снегурки

враз смекалочки набрал.

Разобрался, что к чему

и куда вести страну,

где немного поддавить,

где пугнуть, где похвалить,

Где помочь – налог понизив,

где взбодрить – чуть ранг повысив.

Как врагов не расплодить,

как народ благодарить.

Озорна, да весела,

и не только для царя,

жизнь настала в государстве,

с каждым днём светлее в царстве

становится стала вдруг!

Эх! Иди-ка, Ваня, в круг,

да спляши-ка нам своё,

чтоб народное зерно!

Чтоб Снегурочка твоя

с танцем по́ кругу́ пошла,

чтоб лесами, да полями,

через сёла, города,

чтобы танцем удивила

блеск арктического льда!

Даже старые враги

на поклон к Ивану шли

и просили у него

злато, камни, серебро

взять в казну назад по дружбе,

и принять обратно к службе,

чтобы Родине служить,

Царство к жизни возродить.

Даже злостный казнокрад,

плут и жадина Карат

в корне так переменился,

что на службу напросился –

Быть охранником казны

и копить туда рубли –

золотые корабли,

что помчат сквозь времена

Русь к победе торжества!

А Снегурочке забава, от Ванюши ни на шаг,

Если он в санях волшебных вдруг помчится в дальний град,

Как она подмогой верной в санки прыг и с ним парит,

Через царство-государство белой шапочкой блестит.

Не для праздности пустой, для подмоги дорогой.

Для порядка в государстве, чтобы в царстве был покой.

Если где-то, что не так,

иль засел в бумагах враг,

то Снегурочка тогда

посетит сама врага.

Скажет ласково ему:

«Люди шепчут ерунду.

Стал ты на́ руку́ не чист,

как, прости, паршивый глист.

Хочешь стать сосулькой острой?..

Нет?.. Не будь тогда коростой

ты на празднике любви

и загладь свои грехи,

незаметно всё исправь,

подытожь и здесь оставь».