Дима лишь чувствовал себя идиотом. Особенно в сравнении с тем, что вытворяли они! Он, конечно, ещё недостаточно знал и умел для того, чтобы оценить танцевальный уровень своих знакомых, но подозревал, что ему до них как до Парижа на каблуках. Его движения были слишком деревянными и угловатыми, а движения ребят струились свободным и естественным потоком комбинаций.

– Да ты не слушай Психа, танец в первую очередь нужно чувствовать. Это не просто набор движений, а музыка и ритм. Качай в такт башкой, лови волну и вперёд! – советовал Кот.

Но как прочувствовать, если ритм постоянно норовил оставить его в дураках, утекал сквозь пальцы, вызывая лишь раздражение?

– Поработай над гибкостью и различными группами мышц, это значительно расширит твои физические возможности. Делай шпагаты, стойки, растяжки рук, спины, шеи и всего остального, – так звучали советы от Вики.

– Особенно всего остального.

Шуточки никогда не выходили из репертуара Кота. Надо сказать, от этого Дима сам начинал смеяться и уже не так сильно переживал насчёт своей «деревянности». А тем временем тренировки заполнили всю пустоту его жизни.

Или так только казалось? Ведь как, по сути, жил он в то время? Каждый день вставал, заправлял постель, чистил зубы, готовил себе завтрак, убирал оставшиеся с ночи бутылки, шёл на пробежку, чтобы не разговаривать с отцом, гулял весь день по району, изредка заглядывая на пятачок к старым знакомцам, а вечером возвращался домой, брал список покупок, деньги, оставленные ему в прихожей, приносил из магазина продукты, снова готовил еду, ужинал, чистил зубы, односложно отвечал на вопросы отца о своём дне, желал спокойной ночи, запирался у себя в комнате и, не в состоянии уснуть, бесконечно и болезненно рефлексировал, пока наконец усталый разум не тонул в абстрактных снах.

Только лишь четыре дня в неделю Димина жизнь играла яркими красками – когда навязчивые голоса в голове заглушала музыка и весёлый смех, когда подпрыгивали мелкие камни и галька в цеху заброшенного завода, а после тренировки приятно болело тело и отдыхал мозг.

Но в остальном пустота продолжала следовать за ним по пятам.

Однажды, когда Дима со спортивной сумкой, бодрый и свежий, в радостном ожидании пришёл на обычное место встречи с командой, цех был пуст. В тот день июль раскрасил мир вокруг ярким солнцем, но весь этот свет тщетно пытался пробить холодный железный потолок заброшенного завода. Дима сел на какую-то балку, затем встал и в течение часа рассеянно выполнял ряд коротких упражнений в абсолютной тишине. Затем, осознав, что сегодня никто не придёт, тоскливо поплёлся в сторону дома.

Грязная рука протягивает ему горящий кусок «Беломора», от которого идёт чуть сладковатый запах. Лёгкие наполняются дурманящим дымом, а мозг отключается. Чьи-то лица, злые усмешки хаотично мелькают по сторонам. Кого-то выворачивает наизнанку около скамейки. Не его. Но его тоже выворачивает.

Какой-то тёмный подъезд. В него впиваются чьи-то губы. Тяжёлое дыхание, боль и усталость. Головокружение, беспамятство, забвение.

– Нам нужно серьёзно поговорить о твоей жизни, Дима, – произносит знакомый тихий голос. – Мне не нравится та дорога, которую ты выбрал.

Отец сидит на его постели, смотрит на стонущего подростка.

– Д-да? Иду по т-твоим с-стопам, пап-па.

Звонкая пощёчина.

– Может быть, я и плохой пример для подражания, но в твоём возрасте я готовился к поступлению в университет, много читал и не пьянствовал в компании неизвестно кого.

– Да отстань ты. Я б-был с друзьями.

– Знаю я этих друзей – дворовое отребье, которое тебя принесло вчера. – Вздох. – Я не хочу ссориться, просто подумай о том, куда катится твоя жизнь. Маме было бы за тебя стыдно.

Гнев. Он хочет наброситься на отца, ударить его, причинить боль, вцепиться в него зубами, но… слабость в теле не даёт этого сделать. Мгновение… Вспышка проходит, а в душу проникает беспощадная боль совсем иного рода.

Слёзы. Он кивает отцу и отворачивается к стенке.

– Ты что, Ди-имка, со-о-овсем зазна-а-ался, не признаёшь лучших друзей? – осклабился Белый, случайно встретившись с юношей на улице недалеко от завода.

Дима молчит.

– Не звонишь, не пишешь, не приходишь, совсем важный стал?

Дима молчит.

– Эй, а ну отвечай, когда с тобой разговаривают! – Грязная рука хватает его за плечо.

Дворовый знакомец отлетает на несколько метров. Недобрая усмешка змеится на его лице.

– Ты об этом пожалеешь, заика чёртов.

– Б-бояться уж-же? Или до з-завтра п-подождёт? – В глазах Димы загорается опасный огонёк.

– Ну ты прямо сейчас по роже схватишь, недомерок!

Две фигуры застывают, готовясь наброситься друг на друга. Диме жарко и душно от злости. Вдруг со стороны завода дует прохладный ветерок и раздаётся знакомый голос, в котором, тем не менее, слышатся нотки раздражения:

– Ну и что? Долго тебя ждать?

Это Псих. Он был недоволен, потому что приглашённый на свой первый джем подросток задерживался. А если что-то и могло вывести Психа из равновесия, так это когда люди не держали своих обещаний. Белый, разглядев рослую фигуру говорящего, быстро поумерил пыл.

– Свидимся, приятель, – каркнул он и испарился.

– И что это такое было?

– П-прости…

– Ладно, нет времени, погнали. Нас тут товарищ ждёт неподалёку.

Они проходят по набережной, заворачивают за угол, проскакивают насквозь пару непримечательных двориков и попадают на проспект, где им сигналит зелёная «девятка». Внутри неё уже ждали Кот с Викой, а также друг Саши – очень коренастый, невысокий щетинистый мужичок лет сорока.

– А побыстрей никак? Целый час сидим!

– Не преувеличивай. От силы минут пятнадцать.

– Всё. Едем.

Дима и Псих сели к Коту на заднее сиденье, и машина рванула на джем.

Что же такое джем? Нет, это вовсе не варенье, как могло бы показаться, а своеобразная площадка или даже трамплин для совершенствования, в том числе совершенствования навыков выступления. А выступают на джеме и перед друзьями по команде, и перед обычными зрителями, и перед такими же танцорами, среди которых порою можно встретить профессионалов своего дела, а то и вовсе легендарных личностей. Но, помимо всего прочего, джем – это праздник танца и движения, а поэтому его двери открыты для всех, независимо от цвета кожи, пола, возраста или вероисповедания.

Иными словами, джем – это именно то место, где танцор за несколько долгожданных минут или даже секунд показывает свой максимум. Все движения, все бесконечные часы перед зеркалом, ссадины, синяки, растяжения и боль в мышцах здесь обретают смысл.

Джем в контексте би-боинга – отдельная история. Поскольку брейкинг зародился в неблагополучных районах Нью-Йорка, он имел соревновательный и даже опасный характер. Для танцоров брейк-данса не было устоявшихся правил. Существовали банды, полукриминальные группировки, в которых попадались танцоры, практиковавшие брейкинг. Нередко танцевальные схватки и вовсе заканчивались драками или даже стрельбой.

Псих как-то рассказал Диме про легендарного танцора – Резиновую Ленточку, одного из создателей верхнего стиля брейкинга – апрока. Как-то раз отцу-основателю на одной вечеринке приглянулась некая красотка. Она пришла на ту вечеринку с другим танцором. Резиновая Лен точка начал обхаживать девушку, спровоцировав спор, а затем – баттл, в котором девушка стала трофеем. Когда же победивший в баттле Резиновая Ленточка вышел на улицу со своей новой пассией, её униженный бой-френд несколько раз выстрелил тому в спину из пистолета.