— Ты не выстрелишь в меня. У тебя не хватит смелости.

— Не в тебя. — Октавия передвинулась и поправила винтовку в своих трясущихся, судорожных руках. Дуло нацелилось не на Квинн. Оно было направлено на Майло.

Сердце Квинн превратилось в лед.

— Октавия…

— Я не буду стрелять в тебя. Я никогда не смогу выстрелить в тебя, малышка. Но я выстрелю в мальчишку. Прямо в ногу.

Майло прижался к боку Квинн, дрожа как лист, но все еще храбрый, такой храбрый.

— Мой папа придет за тобой! Он не позволит тебе обижать нас!

Октавия фыркнула.

— Парню не обязательно оставаться целым, чтобы обеспечить нашу защиту. Он — заложник, чтобы обеспечить нам выход из этого места живыми. Видишь, это я думаю о таких вещах. Я. Рэй никогда не продумывает все наперед. Он не слишком умный. А я — да.

Квинн напряглась.

— Майло пойдет со мной.

— Черта с два. Он — моя страховка. Отойди, мальчик. Останешься там, где ты есть.

— Я никуда с тобой не пойду! — воскликнул Майло.

— Они убьют его, — сказала Квинн.

— Нет, не убьют. — Октавия усмехнулась, обнажив пожелтевшие зубы, ее лицо напоминало скелет и выглядело мрачным в жутком свете фонаря. — Тебе не нужно беспокоиться о нем, малышка. Речь только о нас. Ты и я.

Октавия заблуждалась. Да она не думала сама убивать Майло. Квинн верила в это. Чувствовала сердцем.

Но Октавия Райли плевать хотела на всех, кроме себя. И так было всегда.

Гулкий треск эхом разнесся по коридору.

Приглушенный и далекий. Выстрел.

Квинн и Октавия вздрогнули.

Майло испуганно всхлипнул.

— Что это?

Но они знали. Они все знали.

За первым выстрелом последовали еще четыре. Затем тишина.

Аттикус и Дафна Бишоп. Юнипер и Хлоя.

Квинн почувствовала, что разбивается на осколки. Разрывается на части. Угрожая разлететься на тысячи кусочков.

Нет, нет, нет! Этого не происходит. Не может быть. Это сон. Ужасный кошмар, от которого она все еще может проснуться.

Какие бы границы ни существовали для здравомыслия, она оказалась за ними, за пределами того, что может вынести нормальный человек.

Но она не могла упасть в пучину страха и отчаяния. Она должна продолжать двигаться, продолжать бороться.

Ни за что на свете она не умрет здесь сегодня. Ни она. Ни Майло.

Ярость вспыхнула в ней, как лесной пожар. Она позволила ей сжечь себя, позволила ей уничтожить все.

Со свирепым воплем Квинн бросилась вперед и схватилась за ствол винтовки.

Октавия зарычала и дернулась назад. Ремень все еще был перекинут через ее плечо. На ее лице промелькнула неуверенность.

— Что ты делаешь, малышка?

Квинн не потрудилась ответить. Она дернула винтовку.

Она всегда была сильной, ее мышцы окрепли от лазанья по деревьям, разгребания подъездной дороги и помощи дедушке в колке дров. Наркотики, бурлящие в организме Октавии, придавали ей силы тоже.

Они боролись за оружие в тихой, неистовой схватке. Каждая хваталась за винтовку, пальцами цепляясь за ствол, рукоятку, магазин и приклад.

Ничего не получалось. Драгоценные секунды уходили. Каждая прошедшая секунда приближала Билли Картера к этой комнате, приближала к убийству ее и Майло.

Билли не станет колебаться. Квинн тоже не стала.

Она напрягла мышцы, пригнулась и изо всех сил ударила мать коленом в живот. Слепая паника подстегивала ее.

Октавия рухнула на пол, задыхаясь от резкого вздоха. Она выпустила винтовку.

Квинн стянула лямку с плеча матери и освободила оружие. Затем она вырвала его из рук Октавии. Размахивая ею, как битой, она ударила мать по голове.

Октавия упала назад, шок и осознание предательства отразились на ее лице на долю секунды. Ее тело упало, как марионетка, у которой перерезали ниточки. Она не шевелилась.

Квинн не сожалела. Она не чувствовала вины. Может быть, позже. Она не могла ни о чем думать, не могла позволить реальности заполнить душу, иначе она ее раздавит.

Единственное, что она сейчас чувствовала, это страх и яростное, первобытное желание выжить.

Кровь скапливалась в горле с каждым глотком. Она липла к ее лицу, волосам. Голова пульсировала, нос казался сломанным. Адреналин помог ей встать на ноги.

Майло оказался рядом с ней. Он смотрел на нее, а не на обмякшую Октавию.

— Ты в порядке?

— Мы в порядке. — Квинн держала большое, громоздкое оружие так, как дедушка учил ее стрелять из 22-го калибра, упираясь прикладом в плечо, как это делали безумцы, когда несли смерть и разрушение в святилище.

Она направила винтовку прямо вперед, держа палец на спусковой скобе, но готовая выстрелить в любую угрозу, которая встанет между ней и Майло, и их спасением.

— Пошли, Мелкий. — Квинн перешагнула через потерявшую сознание мать. — Нам нужно спешить.

Глава 49

Ноа

День седьмой

Пригнувшись, Ноа пробирался к заднему входу церкви Кроссвей, его оружие наготове, мышцы напряжены, все чувства на взводе.

Холодный воздух был жестким и колючим. Ветер не шевелил деревья. Их ботинки глухо хрустели по плотному снегу. Где-то неподалеку ухала сова.

Он напрягся, чтобы прислушаться, но снег, казалось, поглощал все звуки в себя. Широкая, бескрайняя тьма захватила весь свет и цвет.

Ночь выдалась абсолютно черной. Никаких огней из города. Ни красных полос от самолетов над головой. Ни уличных фонарей. Ни теплого света из окон соседних домов. Только узкие лучи их тактических фонариков пронзали темноту.

Холод проникал прямо сквозь куртку, выданную ему в отделении. Он обжигал легкие при каждом вдохе, обжигал каждый сантиметр его открытой кожи. Он шокировал своей жестокостью. Холод превратился в жестокого хищника, лишающего их энергии и сил, но не решимости.

Джулиан и еще два офицера стояли по бокам от него — Орен Труитт и Клинт Молл. Один из офицеров, работавших по совместительству, Саманта Перес, держалась позади и прикрывала их четверку.

Шеф Бриггс, Хейс и их команда приближались к церкви спереди, а Рейносо и третья команда из трех офицеров-добровольцев отправились к запасному выходу с западной стороны.

Все офицеры облачились в стандартные бронежилеты, включая баллистические. На бедрах у них были пристегнуты выданные департаментом пистолеты «Глок», а в руках — ружья «Ремингтон 870» 12-го калибра с тактическими фонарями, закрепленными на стволах.

Обычно в группу реагирования входят помощники окружных прокуроров и офицеры из различных муниципалитетов округа. Но сегодня их насчитывалось всего тринадцать человек против стольких же хорошо вооруженных, невменяемых маньяков, скрывавшихся внутри.

Никакого подкрепления. Нет вертолетов, чтобы вызвать поддержку с воздуха. Ни спецназа. Ни соседних участков, чтобы вызвать дополнительную поддержку. У них даже не осталось диспетчера.

Они оказались полностью предоставлены сами себе.

Желудок Ноа все сильнее сжимался от страха и ужаса. В церкви находились десятки невинных людей. Один из его самых дорогих друзей, его прекрасная жена и дочери.

И собственный сын Ноа.

Вся жизнь и смысл Ноа заперты в этих каменных стенах. Его пульс гулко отдавался в ушах, во рту пересохло. Что там происходило? Все ли в порядке с Майло? В безопасности ли он?

Или они уже опоздали?

Ноа не мог позволить себе думать об этом. Не мог позволить себе думать ни о чем, кроме предстоящей миссии. Он служил закону. Его работа заключалась в спасении людей.

Шепот сомнения пробрался сквозь него. Кем он себя возомнил? Он не супергерой. Он простой полицейский из маленького городка. Обычная проверка на дорогах. Вождение в нетрезвом виде, штрафы, ссоры между соседями.

За шесть лет работы в полиции он мог по пальцам одной руки пересчитать количество случаев, когда ему приходилось доставать табельное оружие. Один из таких случаев произошел здесь, на этой парковке, всего два дня назад.

Он не был готов к этому. Совсем не готов.