— Марьванна, ау, слышишь меня? Во сколько сегодня заканчиваешь?

Маша задумчиво вглядывалась в лицо Люси. Они с Юрием внешне были очень похожи: та же форма подбородка, одинаковый разрез глаз. И манера разговаривать одна и та же: напористая, энергичная. Интересно, он рассказал своей сестре про то, что у них с Машей в деревне чуть не приключился роман? Хотя, рассказывать-то особо и не о чем. «Чуть» не считается. Какой роман, одни разговоры и эмоции, да и те по большему счету только с ее стороны. Она опять вздохнула, мысленно ругая себя за несдержанность. Дура, просто дура. Как же она могла так увязнуть!

— Машка, ну ты и даешь! — Люся уже не скрывала широкой улыбки. — Паришь в облаках? Домой иди, мечтательница. Ждут тебя там. И не смей меня разочаровать!

— Ты про что? — Маша непонимающе нахмурилась. Огляделась вокруг. Они остались в учительской вдвоем. За окнами стремительно темнело.

— Время уже почти пять! Чего сидишь? Домой, говорю, иди, тебя там дети ждут. А мне еще отчеты доделать надо.

— Точно, мне же еще в садик. Пока, Люся.

— Пока, спящая красавица. Удачи тебе. Держу за тебя кулачки.

Маша быстро собралась и пошла на выход. У самой двери она вдруг вспомнила, о чем хотела поговорить с подругой.

— Люсь, я подумала, может, придержишь для меня дом в Тархово? Я бы его у вас купила. Только не в этом году, до нового года я точно не успею. Мне после усыновления маткапитал будет положен за второго ребенка. Пока решение суда вступит в силу, пока я все бумажки оформлю, думаю, в январе деньги уже будут. Что скажешь?

— Понравилось тебе в деревне? — спросила ее Люся, улыбаясь.

— Очень понравилось. У Зины и у Луки там друзья остались.

— И у тебя друзья? — Люська уже открыто смеялась. Маша в удивлении посмотрела на нее. Та развеселилась еще больше.

— Ой, ребята, какие вы все смешные и трогательные! — сказала она загадочно. — Смотреть на вас одно удовольствие! Иди уже, в садик опоздаешь! Не продам я дом, не беспокойся, твой он будет и твоих детей! И надери ему задницу, очень тебя прошу!

Маша с опаской на нее посмотрела и вышла из учительской. Кажется, Люська сегодня навеселе.

Сдавая ключи охране и расписываясь в журнале прихода и ухода, она гадала, идет дождь или нет. Сто процентов идет, потому что она забыла зонтик.

Открыла дверь — ну так и есть, все вокруг в лужах. А дальше все мысли немедленно вылетели у нее из головы, потому что у крыльца под большим черным зонтом стоял Юра и смотрел на нее.

Она остановилась, как вкопанная. Сердце в ее груди сделало кульбит и разогнало кровь до такой скорости, что Машу бросило в жар. Кажется, даже капли дождя с шипением испарялись, касаясь ее кожи. Он в Москве? Зачем он здесь? Что здесь делает? Он, что, ее ждет? И тут же пришло горькое разочарование. Ведь Люся еще в школе…

Пока растерявшаяся Маша пыталась собрать разбегающиеся мысли в кучу, Юрий внимательно разглядывал ее с ног до головы. Вид у него при этом был потрясенный.

— Машенька, какая ты… — он, не договорив, протянул ей руку.

Звук его голоса моментально отрезвил Машу. Ну да, он же ни разу не видел ее в «городской» одежде. Думал, небось, что она простушка, всегда одевается, как в деревне. Ей стало обидно и горько. Он и поступил с ней соответственно — поразвлекся в свое удовольствие и домой отправил.

Она очень сильно разозлилась на себя. Убрала обе руки за спину, задрала подбородок. В этот раз она не спит, а бодрствует, так что пусть не ждет признаний в любви. И целоваться с ним она тоже не собирается.

— Привет, — холодным тоном сказала она. — Люся еще в школе.

— Машенька, я к тебе пришел, а не к Люсе, — нахмурился он.

Она сделала шаг назад. Он что, поиграть с ней решил? Женщина чувствовала, что в груди ее поднимается волна возмущения. Как он мог так поступить с ней! Ведь она поверила! Поверила ему! Все эти два месяца она, как дура, ждала от него хоть какой-то знак, что он думает о ней, придумывала ему оправдания. Когда поняла, что ничего этого не будет, попыталась выкинуть его из головы. И у нее это почти что получилось. А теперь он как ни в чем не бывало стоит перед ней и недоумевает, почему она ему на шею не бросилась! Еще его вот это бархатистое «Машенька». Вот ведь! Знает, что говорить и как смотреть!

Юрий сделал еще шаг навстречу, все так же протягивая руку.

— Отойди от меня! Я не хочу с тобой разговаривать! — пискнула она.

— Маш, я же извиниться пришел, — он посмотрел на нее исподлобья.

— За что? За то, что отправил меня домой и даже не соизволил заехать лично и попрощаться? Засунь свои извинения знаешь куда? В задницу!

Да, она знала такие слова и умела их употреблять!

Откуда-то сверху послышался смех.

— Браво, Малинкина! Так его!

Маша и Юра синхронно подняли головы — Люся высовывалась из окна на втором этаже и записывала их на камеру телефона. Юрий сердито сжал губы.

— Машенька, пожалуйста, пошли в машину. Я тебя отвезу, куда ты хочешь. Ты вся промокла и дрожишь. Всегда лучше ругаться в тепле. Пойдем.

Он взял ее за руку и почти насильно повел к припаркованному у ворот джипу. Усадил на пассажирское сиденье. Прикосновение его руки прожигало все ее тело насквозь. По дороге Маша растеряла весь свой запал и думала лишь о том, как ей не расплакаться. Все-таки боец из нее был некудышний.

Юрий достал с заднего сиденья огромный букет красных роз и отдал их Маше. Собрался с духом.

— Машенька, посмотри на меня. Прости меня, пожалуйста, я поступил с тобой ужасно, гадко и некрасиво. Я всю жизнь прожил не пойми как, общался не пойми с кем, ожесточился, одичал, растерял все человеческие связи. А когда я встретил тебя, прекрасную, добрую, теплую, отзывчивую, я очень сильно испугался. Испугался, что мне нечего тебе дать и нечем тебя удержать. У меня был серьезный конфликт на службе, и меня подставили, Маш, подбросили большую сумму денег, чтобы очернить меня. А когда я начал копать под них, просто расстреляли в упор. Свои же. Я чудом выжил. Меня предупредили, что этот человек скоро выйдет на свободу и будет меня искать, чтобы вернуть свои деньги. Я запаниковал и решил, что тебе нельзя быть рядом со мной. У тебя дети, у тебя вся жизнь впереди. А я, Машенька, по сути своей конченный человек, у меня не осталось в жизни никаких целей и дел. И я предал тебя, предал твои доверие и любовь. Из страха. Прости меня, маленькая, мне было так плохо без тебя, но я очень сильно боялся за тебя и твоих детей. Я хотел, чтобы вы были в безопасности.

Маша все-таки начала плакать. По ее щекам заструились слезы.

— А сейчас? — шепотом спросила она. — Тебе больше ничего не угрожает?

— Сейчас все изменилось, Маш. Человек, который меня подставил, мертв, мне дали гарантии, что меня не будут преследовать. Мне даже предложили вернуться на службу, правда, не на государственную, а в охранный бизнес. Предложили работу. И я подумал, Машенька, а вдруг ты меня еще не до конца разлюбила за это время. Ты же добрая и чувствительная девочка, ты всех облезлых котов и бродячих собак с перебитыми лапами со всей округи домой тащила и лечила. Это мне твоя мама рассказала, я с ней вчера познакомился. Вдруг ты меня пожалеешь, старого, облезлого и раненого кобеля, не прогонишь, а возьмешь к себе. Мне же больше незачем жить, Машенька, только ты у меня одна и осталась. Пожалей меня, Маша, не гони меня, пожалуйста.

Маша невольно засмеялась сквозь слезы.

— Ты решил сыграть на жалости? Очень оригинально. Я смотрю, ты хорошо приготовился!

— Машенька, ты даже не представляешь, насколько хорошо!

Он включил айфон на запись, прикрепил его к панели и достал из кармана небольшую коробочку.

— Маша Малинкина, я тебя очень сильно люблю. Так сильно люблю, что готов тебе каждый день читать стихи.

— Я истопчу свои любимые туфли,

я пойду пешком налегке,

окна вспыхнули, окна потухли,

их свет весь день гулял по прозрачной реке.

все несутся куда-то гурьбой

когда я дойду — я признаюсь,