— Ничего, Лучик у меня общительный и уверенный в себе, — с гордостью сказала Маша. — С детьми он хорошо находит общий язык, а к его внешности они быстро привыкают. А вы в Тархово родились? Всех тут знаете?
— Мы с Люськой в Питере родились. В Тархово родились мои бабка с дедом и моя мама. Мы с сестрой каждое лето сюда приезжали. И своих спиногрызов она сюда таскала, пока те маленькие были. Мама с папой на пенсии последние двадцать лет здесь жили. Конечно, я здесь всех знаю.
— Вы, наверное, очень любите деревню. Воспоминания детства…
Маша наклонила голову, а потом вдруг заговорила плавно и напевно. Юрий не сразу понял, что она читает ему стихи.
— Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
— Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.
Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.
Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.
Голос у нее был нежный и приятный, как звон колокольчика.
Повисла тишина, только веселый Ванечка на материнских руках что-то оживленно болтал на тарабарском языке.
Юрий, хмурясь, сверлил напряженным взглядом Машу. Ух как она его раздражала в этот момент. Своими нелепыми декламациями она вторгалась в его личное пространство. Причем второй раз подряд за утро. Да еще и стихи подбирала так, что его просто озноб прошибал с ног до головы. Она что, весь курс литературы наизусть знает? Сразу захотелось какую-нибудь гадость в стиле деревенского гопника ей отмочить.
— Ты была замужем за африканцем?
И все чары сразу же рассеялись. Маша заметно напряглась и поджала губы. Отвела глаза в сторону.
— Нет.
— А за азиатом?
— И за азиатом не была.
— Просто сожительствовала?
— Вас это волнует, товарищ майор? — огрызнулась она.
Да-да, Марьванна, оказывается, и злиться умеет, а не только стихи читать. Вот так сюрприз.
— Ни в коем случае. Ключи от машины возьми, с ней все в порядке, — сухо сказал Юрий.
— Сколько я вам с Дмитрием должна?
— Кучу денег. Не расплатишься. Все, пока, мне некогда.
У калитки он не выдержал и оглянулся — Маша стояла на крыльце и смотрела ему вслед недоуменно и растерянно.
«А нечего лезть ко мне, Маша, три рубля и ваша!»
Юрий шел по деревне к стройке и злился на весь белый свет. Его просто разрывало изнутри от противоречивых эмоции. Хотелось спустить пар и хорошенечко с кем-нибудь поругаться. Кстати, он ведь хотел Люське позвонить и выяснить, какого лешего она прислала ему в деревню такой «подарочек». Юрий взглянул на часы. Сестрица была отличной кандидатурой на роль громоотвода.
Люся сразу ответила на звонок.
— Чего так рано? — недовольно спросила она.
— Да ладно, я же знаю, что ты ранняя пташка, — нехорошим тоном ответил Юрий. — Кстати, здравствуй, дорогая сестричка.
— Быстро говори, чего звонишь, я занята.
У Люси, сюда по всему, тоже с утра пораньше день не задался.
— Ух, какая ты сегодня вежливая! А то ты не знаешь, чего я звоню, — он подивился ее наглости. — Решила, что мне здесь скучно, и прислала незамужнюю коллегу, чтобы та скрасила мне мое одиночество? А бездетную что, не смогла подобрать? Или у вас, у чокнутых многодетных мамашек, своя солидарность имеется?
— Врешь, — перебила его Люся скучающим тоном. — Не полезет она никогда к тебе в постель. Для этого она слишком добропорядочная. Не клевещи на Марьванну. Я верю в ее высокие моральные принципы. Она мне почти подруга. Нет, ты, конечно, можешь попытаться. Но она настолько вся в детях, что наверняка даже не заметит, что ты к ней подкатываешь. Так что не обольщайся, я не о твоем досуге заботилась, а исключительно о своем финансовом интересе!
— Ну, ты и стерва, сестрица! — он повысил голос.
— А ты хам и эгоист!
— Кстати, не стыдно тебе было с почти подруги такие деньги брать? Не говоря уж о том, что половина дома моя, значит, и половина тридцатки тоже моя! И ты отлично знаешь, что я никаких детей на дух не переношу! И куда мне теперь прикажешь Малинкиных девать?
— Шиш тебе с маслом, а не пятнадцать тысяч! — возопила Люся. — У тебя и так денег куры не клюют! Оборотень в погонах! У Даниила в институте оплату подняли сразу на двадцатку! А я еще с кредитом за предыдущий год не расплатилась. А мне деньги нужны, Юрка, я серьезно! Родительская квартира, в которой ты сейчас не живешь, тоже наполовину моя, а она стоит пустая, пока ты в деревне непонятно чем занимаешься! А ведь это центр Питера, сейчас самый пик сезона! Ее можно тоже сдать, и не за тридцать тысяч, а за все пятьдесят! А если посуточно, то намного дороже! А ты собака на сене!
Юра взбесился.
— Какого буя я должен оплачивать учебу твоих детей? Не могут бесплатно учиться, пусть работать идут! А Даниила твоего в армию! Вырастила бездельника!
— В армию, это чтобы он стал таким же контуженным инвалидом, как ты?!
— И даже не думай в сторону квартиры! Не буду я ее сдавать! Доделаю тут дела и в октябре вернусь в Питер. Ты что, думаешь, я в деревне навсегда поселился?
— Какие у тебя дела, не смеши меня! Что ты там вообще в этой дыре делаешь?! С таджиками батрачишь и с Лехой бухаешь! С бабами и то не спишь, мне Сонька звонила жаловалась! Что, до импотенции уже допился? Не хочешь квартиру сдавать, значит, я дом буду сдавать! Вместе с тобой! Пока покупателей не найду! И в сентябре еще арендаторов пришлю, когда Машка уедет! Все говорят, вторая волна коронавируса будет, может, Москву опять закроют. А мне деньги нужны!
Юрий даже зубами заскрипел, сдаваясь.
— Ааа, да черт с тобой, сколько тебе сейчас надо?
— Шестьдесят тысяч. И клянусь, до Нового года тебя больше не побеспокою!
— Хорошо, сейчас переведу.
Проорался и сразу как-то резко остыл. И сам себе удивился: чего завелся-то?
— Спасибо, спасибо, Юрочка, — тут же засюсюкала Люся. — Дай Бог тебе здоровья. А Машка хорошая девка, необычная. Подумаешь, стеснила тебя немножко. Ты все равно дома не сидишь. Не обижай ее. Стихи тебе уже читала?
— Читала.
— Скажи, прикольно? И как тебе?
— Никак. Не люблю стихи, ты же знаешь.
— Я тоже не люблю, но в ее исполнении мне они нравятся.
Он усмехнулся:
— А я-то думал, она ко мне неравнодушна, только мне их и читает.
— Размечтался. Периодически она их в тему и не в тему декламирует. И классику, и современных много знает. А детки ее тебе как? Интересные, правда?
— Ты все-таки сводничаешь? Еще и Машкиных детей на меня повесить хочешь? Чего там может быть интересного? На кой они мне?
— Ладно, ладно, не рычи.
— Они все трое ее кровные дети?
— Нет, конечно. Сам все со временем узнаешь, там свои заморочки, она особо не треплется, но и не скрывает. Не хочу сплетничать.
— А девицу старшую как зовут, знаешь?
— Знаю, она же у нас в школе учится. Но не скажу. Машка меня с потрохами сожрет. Лучше залезь в Машкину сумку, сунь нос в детские документы. Что мне тебя, учить, что ли? Мент ты или кто? За девицей, кстати, присматривай, она шибко бедовая. Машка чересчур к ней лояльна. Все, братец, некогда мне, целую и жду денег.
— Люсь, последний вопрос. Марьванна на работу что надевает?
— О, у нас новый директор ввел строгий дресс-код: классический брючный костюм или юбка до колена и закрытая блузка. Приказ издал. Машка брюкам отдает предпочтение. А что? Она у тебя там уже в непотребном виде ходит? Соблазняет?
— В странном виде она ходит, — усмехнулся Юрий.
— А я тебе говорю — присмотрись к ней, она необычная! Я же тебе добра желаю! Все, пока-пока! Люблю тебя, братец, хоть ты и хам! Была рада услышать!
— И я тебя люблю, истеричка.
Юрий убрал телефон в карман и, посмеиваясь, покачал головой. Ну Люська, ну, профессионалка! Все-таки запустила свою алчную лапу ему в карман. Зарекся ведь давать ей деньги. Все утро наперекосяк! Хуже бабы только яжемать с детьми!
